Роман Кожухаров - Штрафбат под Прохоровкой. Остановить «Тигры» любой ценой!
– Сколько вас? – спросил он, с ходу плюхаясь возле бойца.
– Нас это… – бормотал Ряба, не в силах избавиться от счастливого выражения на лице. – Человек десять нас… Пятеро разведчиков, из взвода Александрова, два пэтээровца и минометчика два – от Лазерко. Потапыч – старший…
Все это Рябчиков выпалил одним духом. Вид у него был крайне усталый, лицо, особенно брови, гимнастерку покрывал белый налет соли. При этом радостная улыбка не сходила с губ.
– А у вас тут танки, товарищ командир! – восхищенно добавил Рябчиков.
– У нас тут что хочешь, Ряба, – так же, не сдерживая нарастающей в душе радости, ответил Гвоздев, хлопая бойца по плечу.
Он вытащил запасной магазин от автомата из подсумка на ремне лежавшего возле них немца.
– Ладно, Ряба, после поговорим… Молодец ты, Ряба, молодец… А сейчас наших надо отыскать… – на ходу сказал Гвоздев.
Они продрались сквозь ветви кустарника. Срезанные осколками и пулями, они торчали штурпаками, цепляясь за гимнастерки. Пелена дыма заволакивала почернелые сплетения деревьев. От былой стройности сосновых рядов не осталось и следа. Клубы дыма, рассеиваясь, обнажали нагромождения поломанных, поваленных стволов. С силуэтами деревьев почти сливались тут и там видневшиеся фигуры лежащих.
– Проверь, Ряба! Может, кто наши… – коротко ткнул рукой Гвоздев в трупы.
Осмотрели троих, и это все были эсэсовцы.
– Черт, не видно ничего… – пробормотал Демьян, выбираясь из очередной воронки, которая обнажала корни, похожие на щупальца чудовища. – Друг дружку в два счета перестрелять можно.
Он огляделся кругом и прислушался. Подобно дыму, обезображенный лес наполнял рев двигателей, стрельба, крики. Скорее всего немецкие танки и автоматчики сумели прорвать оборону дозорной танковой группы и штрафников. Но что началось потом, понять было трудно. Возможно, в лесу они напоролись на подмогу, которую привел Потапов. Если у немцев дрогнут нервишки, они начнут отступать.
– Вот что, Ряба… – решил Гвоздев. – Дуй обратно на опушку. Кого наших увидишь, предупреждай, а если эсэсовцев – знаешь, что с ними делать.
XXVIII
Рябчиков бросился исполнять приказание, а Демьян, крадучись пробираясь под стволами, огибая сучья и корни, направился вдоль опушки. Где-то здесь должна была быть огневая точка Артюхова, то место, где бывший летчик принял смерть под гусеницами «пантеры». Демьян нашел его не сразу, определив по прогалине, которую в молодой сосновой поросли оставил проехавший вражеский танк.
Прелая земля была взрыта и перемолота гусеницами и темнела какими-то вкраплениями, в которых едва угадывались останки бойца. Перекореженные останки пулемета были вдавлены в землю. Возле них кровавой массой вперемешку с материей гимнастерки лежало то, что было Артюховым.
Среди разбросанных как попало, перемешанных с черной землей багряных комьев и обрывков выгоревшей на солнце ткани виднелся металлический остов лопнувшего и рассыпавшегося деревянного приклада. Рядом с расплющенным и вывернутым стволом валялся кусок поясного ремня, чуть поодаль – ботинок с размотанным куском обмотки и торчащим изнутри чем-то жутким, темным.
Демьян инстинктивно закрыл глаза и, едва сдерживаясь от приступов подкатившей вдруг дурноты, заспешил прочь от страшного места. Вернуться и похоронить Тюху, собрать по крупицам, но позже, после того, как разделаются с эсэсовцами.
Он уже направился в задымленную лесную чащу, но со стороны опушки долетел винтовочный выстрел, потом еще один. Не иначе, открыл стрельбу Ряба. Поправив на спине закинутый черед плечо ППШ на ремне с опустошенным магазином, Демьян взял трофейный «шмайсер» в обе руки на изготовку и побежал на выручку Рябчикову.
Еще подбегая к тому месту, где прямо в кустарнике залег переменник, Гвоздев заметил, что на правом фланге по полю движется «пантера». Задняя ее часть была окутана дымом, из которого, мелькая, прорезывались языки пламени. Машина медленно пятилась задним ходом, и одновременно башенный пулемет вел стрельбу длинными очередями в сторону леса.
XXIX
Ряба стрелял из винтовки в ту сторону, но не по танку, как вначале показалось Демьяну. Когда он подбежал к Рябе и плюхнулся возле бойца, то увидел нескольких немцев, которых раньше закрывали крайние деревья. Они бежали группой, человек семь, от леса вслед за танком.
Впереди двое, закинув автоматы за спины, ухватив под мышки, тащили третьего. Его ноги волочились по земле. Бежавшие следом то и дело разворачивались и, припав на одно колено или оставаясь в полный рост, давали в сторону леса торопливые очереди.
Демьян, с ходу едва прицелившись в группу с раненым, нажал на спусковой крючок. Автомат вздрогнул, и эта дрожь в доли секунды будто передалась фашисту, волочившему раненого с левой стороны. Он будто уперся в невидимую стену. Немца отшатнуло назад, и он упал на спину, увлекая за собой остальных.
Единственный из тройки, устоявший на ногах, попытался поднять повалившихся – одного, потом второго. Когда у него ничего не вышло, он что-то истошно закричал, но крик его перекрыл гулкий стук танкового пулемета, который без пауз продолжал посылать в сторону леса длинные очереди прямо поверх голов отступавших автоматчиков.
Еще одна «пантера» удалялась по полю слева, от леса в сторону колхоза. Возле опушки, по траектории ее движения, горела «семидесятка». Гвоздев заметил ее только сейчас, сразу сообразив, что это танк Ремезова. Значит, не успели танкисты завершить свой отчаянный маневр по полю. Отвлекли на себя внимание фашистов, выручили товарищей, а сами поплатились. А может, спаслись, успели выбраться или горят сейчас в своей машине, ставшей для них бронированным гробом?
XXX
«Пантера» на левом фланге отступала в одиночку, без автоматчиков, и ее экипаж вел огонь из курсового и башенного пулеметов куда-то в сторону подбитой «семидесятки».
Оттуда, из-под самых гусениц в сторону «пантеры» отвечал пулемет. Судя по характерному стуку, бил «дегтярев». Кто вел стрельбу, видно не было, но у Гвоздева появилась надежда, что это кто-то из танкистов. Значит, не только успели выбраться сами, но сняли и вытащили спаренного «дегтяря».
Сквозь шум стрельбы послышались голоса. Кричали по-русски, но до Гвоздева долетали только обрывки слов и слоги. Один из пулеметов «пантеры» умолк, и тут же со стороны подбитого Т-70 в сторону немецкой машины полетела граната. Кувыркающийся в воздухе цилиндр с рукояткой был хорошо виден издали. Только в следующую секунду Демьян увидел фигуру бросившего.
Боец в шлемофоне и черном комбинезоне припал на колено за дымящейся броней «семидесятки», выглядывая из-за корпуса машины. Вот от опушки в его сторону побежали, пригнувшись, еще двое. Один держал в руках противотанковое ружье. По гримасе, застывшей на его лице, было видно, как тяжело ему тащить тяжелое ПТР. Бежавший следом держал за рукояти ящички для крупнокалиберных патронов для противотанкового ружья.
Бросок метнувшего гранату танкиста получился точным, но большого результата не достиг. РГД-33 звонко ударилась в наклонную бронированную плиту, прикрывающую корпус спереди, но не разорвалась. Время срабатывания взрывателя у эти гранат достигало трех-четырех секунд.
Цилиндр скатился по металлу на землю и только тут вспучился невысоким, но раздавшимся вширь фонтаном из пылевой взвеси и дыма. Комья земли и осколки обдали морду «пантеры». Красный факелок курсового пулемета, мигавший из отверстия в левой стороне плиты, на несколько секунд погас.
В этот момент расчет ПТР уже успел залечь на противоположной от танкиста с пулеметом стороне. Подбитая, чадящая дымом машина послужила для бойцов надежным укрытием. Раздался громкий хлопок, и тут же маленькое облачко образовалось в нижней части морды «пантеры», которое, рассеявшись, оставило на бронеплите небольшую вмятину. Крупнокалиберная пуля, выпущенная из противотанкового ружья, угодила в самую прочную деталь немецкого танка.
XXXI
Гвоздеву был хорошо виден результат выстрела. В лоб пытаться пробить «пантеру» из противотанкового ружья было бесполезно. По ходовой надо было бить или пытаться зайти сбоку. Вот борта у этой фашистской «кошки» были не в пример слабее, вполне по зубам бронебойному 14-миллиметровому патрону.
Пэтээровцы словно читали мысли Демьяна. Расчет уже успел перезарядить ружье. Второй хлопок перекрыл стук пулеметной очереди, которую танкист по диагонали посылал на правый фланг, накрывая группу отступавших фашистов. Они теперь уже не пытались отстреливаться, а бежали, не оборачиваясь, пытаясь обогнать пятившийся задом танк и спрятаться за его габаритами.
– А ну, Ряба, добавим им перцу под хвост… – проговорил Демьян, совмещая прицельную планку и мушку на конце ствола своего трофея с черными фигурками в поле.
Вдогонку бежавшим теперь вели огонь сразу с трех позиций, разнесенных по линии опушки. Наискось от дымящейся «семидесятки», почти через все поле строчил пулемет Дегтярева, работал затвором, посылая выстрел за выстрелом, Ряба из своей винтовки, и короткими очередями сухо кашлял пистолет-пулемет Гвоздева, а с правого фланга вели стрельбу сразу несколько винтовок и автоматов.
