Горячий снег. Батальоны просят огня. Последние залпы. Юность командиров - Юрий Васильевич Бондарев
Фары, прокладывая белый световой коридор, полоснули по желтым стволам – огненно вспыхнули капли на мокрых сучьях, спереди хлестнули косматые лапы елей по кабине, заскребли по брезенту кузова, прошуршали по орудию. Это была роща.
– Стоп! – крикнул Алексей.
Он выскочил из кабины в неистовый перестук, шорох капель – роща шумела над головой. Было очень темно, пахло влажной хвоей, она мягко пружинила вод ногами. Ничего не видя, он включил фонарик – мокро блеснули под ногами, выступили из песка черные корневища, зажелтела опавшая хвоя. На опушке пророкотал и смолк мотор. Это вторая, запоздавшая машина подтянулась к первой.
Алексей двинулся вперед по дороге, светя перед собой фонариком, и вскоре остановился – роща кончилась. Было слышно: дождь с ровным плеском стучал по воде. На скате берега смутно виднелась, вернее угадывалась, давняя колея: размытая, рассосавшаяся, она уходила в сверкавшую под светом воду – обрывалась: река разлилась. Но когда здесь проехали: два дня назад, полмесяца назад?
– Старший сержант Дмитриев! – позвал откуда-то из темноты голос Чернецова. – Где вы? Что вы там делаете?
– Я на берегу! Я сейчас!.. – откликнулся он, с напряжением вглядываясь в колею. – Дайте мне ориентир фонариком! Постараюсь проверить ширину реки и глубину брода! Я сейчас!..
– Осторожней! Слышите, Дмитриев?..
Он, не ответив, вошел в воду, сделал первый шаг, и тотчас упругое течение ударило по ногам, как палкой, пошатнуло его, мгновенно почувствовался острый холод сквозь сапоги.
«Надо вымерить по ширине машины, только так… – думал он, слепо идя во тьму, все глубже опускаясь в черноту перед собой, все время оглядываясь, чтобы не сбиться с направления, а пучок света на берегу все отдалялся и отдалялся. Вода уже достигала коленей. Потом дно будто вырвалось из-под ног, провалилось – и он сразу погрузился по пояс. С силой его потянуло в глубину, черная вода заплескалась и зашумела вокруг, круто ходя водоворотами, течение с напором толкало в сторону, и Алексей остановился, задыхаясь от этой борьбы, перевел дух, разогнул спину. Ветер с дождем сек по лицу, и ему на мгновенье почудилось, что он один стоит среди водяной пустыни без конца и края, потеряв направление и ощущение времени. Вздрагивая от чувства этого одиночества и охватившего его холода, он обернулся. Сквозь сеть дождя тусклой каплей на берегу светил фонарик Чернецова, потом слабым отзвуком донеслось до него:
– Дмитри-ев!..
Стиснув до боли зубы, он снова продвинулся на несколько шагов вперед; и когда внезапно впереди проступили нечеткие силуэты каких-то предметов (деревья это, что ли?), разгребая воду, ускорил шаги – и тут же почувствовал, как дно словно стало выпирать из-под ног. Он, пошатываясь, сделал еще несколько шагов – и, едва не падая, выбрел наконец на песок вконец обессиленный, постоял немного, чтобы можно было отдышаться. Затем ощупью повесил на сучок ближнего дерева фонарь, крикнул сдавленным голосом:
– Фонарь видите-е?
– Плохо, но вижу-у! Возвращайтесь назад!
Казалось, далеко-далеко, на том берегу, фонарик Чернецова описал короткую дугу и замер впотьмах.
…До того берега он добрался гораздо быстрее; и, уже вылезая из воды, весь мокрый, в хлюпающих сапогах, вытер рукавом лицо, скомандовал сейчас же хрипло:
– Моторы! Включить фары! Берег крутой! Первое орудие!..
Он отдал эту команду в темноту, твердо веря, что его услышат, и стоял на дороге, ждал, с трудом переводя дыхание.
На горе заработали моторы, длинные полосы фар пролегли над головой, уперлись в мокрые вершины деревьев, потом сдвинулись с места, легли на дорогу, ослепили его и будто толкнули в грудь.
– Давай, давай, Матвеев, на меня! – снова крикнул он, идя по дороге и махая рукой. – Сто-ой!
Свет уперся в реку дымящимся синим столбом, пронизывая воду у берега до дна, – сверкали гальки на мелководье подобно разбросанным в воде монетам.
– Взвод, слезай! – скомандовал Алексей. – Командиры отделений, стройте людей!
Шурша сухими плащ-палатками, курсанты стали прыгать с машин; послышались взволнованные голоса:
– Приехали?
– Саша, раздевайся, купаться будем!
– Что такое? Потоп?
– Ну, Миша, если ко дну пойдешь, держись за пушку. Она не тонет!
Алексей стоял у обочины дороги, глядя на строившийся взвод, еле сдерживая ознобную дробь зубов.
– Разговоры прекратить! – резко приказал он. – Шоферы, ко мне!
Разговоры смолкли. Командиры отделений доложили, что люди построены; и после этих докладов независимо, вразвалку подошли шоферы. Они переминались и с угрюмой настороженностью поглядывали на реку.
– Слушать внимательно! – серьезно и громко сказал Алексей. – За рекой в девяти километрах отсюда – Марьевка. В семи километрах от нее, у оврага Кривая балка, – место сосредоточения наших орудий. Нам надо прибыть в три часа тридцать минут. Сейчас два часа пятьдесят восемь минут. Не успеем – не выполним приказ. Орудия и машины необходимо переправить через брод! – Он указал на ослепительно горевшую под фарами воду. – Одними моторами не возьмем. На фронте в этих случаях подавалась команда: «На колеса!» Это ясно?
Все молчали. Было слышно, как шелестел дождь в кронах сосен.
– Шоферы, подойдите ближе, смотрите сюда! Видите? На том берегу висит фонарь. Держаться только этого направления. Иначе застрянем! Есть ямы. Попадем в них – засосет. У каждой машины – два человека, прикрепляющие канаты лебедок. У первой машины – Гребнин и… Луц, у второй – Дроздов и Карапетянц. Канаты цеплять по моей команде. По места-ам!
Он подал команду и только в тот момент особенно ясно осознал, что началось главное – переправа.
– Ма-а-арш! – крикнул Алексей.
Первая машина осторожно, на тормозах стала спускаться к воде. Матвеев, вытянув шею, наклоняясь вперед – грудью на баранку, – весь напрягшись, блуждающе глядел на воду, и Алексей с беспокойством видел: медлит!.. Мотор, туго вибрируя, гудел, машина, коснувшись колесами воды, внезапно затормозила. Орудие по инерции занесло впереди влево, к самому краю дороги, затрещали кусты. Расчет тоже, скатываясь влево, будто их всех откинуло, густо облепил орудие. Сразу всполошились голоса:
– Что там? Что?
– Почему остановились? Эй! Матвеев, очумел?..
– Орудие у обрыва! Здесь обрыв!
«Что же это он? Неужели трусит? Все испортит!» – тотчас мелькнуло в сознании Алексея, и он увидел, как Матвеев, повернув голову, в растерянности смотрит на него, беззвучно шевеля губами. В ту же минуту Алексей вскочил на подножку, рванул дверцу и, ввалившись в кабину, сел рядом, зло и непререкаемо крикнул:
– Давай вперед!.. Чего думаешь?.. Вперед, говорю!.. А ну, включай первую скорость! Быстрей! Чего думаешь!..
Взревев, машина рванулась вперед и, будто обрушиваясь с обрыва, опять затормозила, осела передними колесами, под ними всплеснулась вода, тяжело заскрипел песок.
– Скорость! – закричал Алексей. – Скорость!
Матвеев суетливо и испуганно переключил скорость.
– Жми!
Раскрыв дверцу, Алексей
