Анатолий Кулемин - Агония обреченных

– Тогда почему вы решили, что это летчик кубинских ВВС? – спросил Бредли.

– На самолете их опознавательный знак и номер. К тому же об этом сообщил Аренс, это начальник окружного отдела службы иммиграции и натурализации США. Он разговаривал с летчиком.

«То, что это провокация, видно невооруженным глазом, – догадался Бредли. – Но почему к пилоту не подпустили репортеров? Теряется весь смысл акции, а сейчас она нужна им позарез; переворот совершен самими кубинцами, Америка в стороне, ее нейтралитет не нарушен. И все-таки что-то здесь не то… Или они боятся, что пилот не сможет убедительно отыграть легенду?»

– Фамилия летчика известна? – вновь задал вопрос Бредли. Во всей этой истории угадывалась какая-то несогласованность; Бредли чувствовал это, но в чем именно она заключалась, понять не мог.

– Нет, ни имени, ни фамилии не известны. Семья пилота находится еще на Кубе, Аренс объявил, что в целях недопущения в отношении ее репрессий, фамилия летчика оглашена не будет. По крайней мере – пока.

«Вот теперь все встает на свои места, – понял Бредли. – Не доработали вы, господа, недодумали. Или на каком-то этапе произошел сбой, отсюда и несогласованность. Фамилию летчика при необходимости можно легко установить по бортовому номеру самолета. Да к тому же: “фотографам разрешили поснимать и самолет и пилота…” Это шитье белыми нитками репортеры заметят, или… им придется подсказать».

Но не понадобилось. Журналисты не нашли ответы на целый ворох вопросов. Почему, например, если производилось бомбометание, шарниры створок бомболюка остались покрытыми слоем смазки и пыли. Или почему у бомбардировщика с бортовым номером 933 была восьмерка крупнокалиберных пулеметов, установленных в носовой части фюзеляжа, в то время как у самолетов кубинских ВВС этого типа кабины имели пластиковое остекление, и пушки на них были установлены под плоскостями.

Эти вопросы и другие материалы, повлиявшие на дальнейшие решения президента США, а в итоге и на исход всей кампании, в печати появятся. Они повергнут Джона Кеннеди в шок, но произойдет это позже, через сутки, а пока Бредли сидел в ресторане международного аэропорта Майами и просчитывал ситуацию. Свои соображения по поводу фамилии летчика Бредли говорить не стал, их озвучил Роуч.

– Как вы думаете, если в объективы фоторепортеров попал номер самолета, кубинским спецслужбам трудно будет по нему установить данные летчика? – тихо спросил Роуч со снисходительной улыбкой. – А если в газетах появятся еще и снимки пилота…

В первые секунды Райес не нашелся, что ответить, на его лице отразилось замешательство, больше походившее на испуг. Он, разумеется, знал о проводимой операции и о роли ЦРУ в ней, но он не знал и не мог знать всех детальных тонкостей. Он был пешкой в масштабной политической игре мощного государственного аппарата. Райес это хорошо понимал, однако, осознание причастности пробуждало в нем ощущение собственной значимости, маленького, но величия. И это только сейчас, пока, на данном этапе. В скором будущем, как только режим Кастро будет свергнут и к власти придет новое правительство Кубы во главе с доктором Кардоной, он, Алехандро Райес, ближайший помощник будущего президента, обретет власть реальную, причем немалую. Это Райес тоже понимал; от этого даже захватывало дух и слегка кружило голову.

– Для этого у них уже нет времени. Их часы сочтены, – несколько пафосно, но уверенно ответил Райес, взяв себя в руки после секундного замешательства. – Скоро им самим придется скрывать свои данные. – Он допил кофе и отставил чашку. – Все, господа, к сожалению, большим временем я не располагаю. Должен передать обо всем, что здесь произошло, доктору Кардоне. Скажу вам по секрету: по поводу случившегося он готовит собственное заявление.

– Если доктор Кардона отметит, что «Кубинский революционный совет» принимал участие в организации мятежа летчиков ВВС Кубы, это поднимет акции «Совета» и самого доктора в глазах кубинского народа в будущем, как вы считаете? – спросил Бредли как бы между прочим.

Мысль задать вопрос именно с такой постановкой пришла ему секунду назад. В этот момент он даже сам не осознавал всю его глубину и далеко идущий смысл. Для этого у него не было времени.

Райес задумался, затем поднял взгляд на Бредли и кивнул:

– Думаю, эта мысль пришла доктору намного раньше, чем вам, мистер Бредли, извините. Всего доброго, господа, – вставая, попрощался Райес. – И не забудьте о нашем уговоре.

Когда Райес покинул их, Бредли перевел взгляд на Роуча, тот пил кофе сосредоточенно, словно вновь погруженный в самого себя. Такое состояние отрешенности Бредли стал замечать за ним с недавних пор, раньше такого не наблюдалось.

– Послушайте, Дональд, последние три дня я заметил, что вы какой-то… Что с вами что-то происходит. Что вас гложет? Что-то случилось? – спросил Бредли.

Роуч коротко глянул на него, отвел взгляд, допил кофе и глубоко вздохнул:

Глава 13

Бредли смотрел на Роуча и не мог взять в толк, говорит ли он серьезно или шутит. Или у него произошло что-то с психикой, ибо здравомыслящий человек такое заявление сделать не мог.

– Я что-то не пойму, вы это серьезно сейчас сказали или у вас шутка такая? – спросил Бредли.

– Вот поэтому я и не хотел вам ничего говорить, ваша реакция предсказуема. А вообще… понимайте, как хотите.

– Дональд… Вы что, с ума сошли? Вы понимаете…

– Понимаю. И отчет себе отдаю. Давайте закроем эту тему.

– Ни черта вы не понимаете! – вполголоса со злостью воскликнул Бредли. – Решили поиграть в геройство? А вы подумали о том, что из-за вас группа может не выполнить задание? Вы когда-нибудь прыгали с парашютом? Вы вообще когда-нибудь принимали участие в боевых… В боевых, а не кабинетных действиях?! Группу решили провалить? Я арестовываю вас. Прямо здесь и прямо сейчас. В Вашингтон вы полетите вместе со мной. Там будете объяснять свои намерения дяде. Все, разговор окончен.

– Успокойтесь, мистер Бредли, и не горячитесь. Никто не собирается ставить под удар группу.

– Да? – Бредли откинулся на высокую спинку стула, закурил и сквозь дым с прищуром посмотрел на Роуча. – Каким же иным способом вы намереваетесь добраться до места? Весь другой транспорт уже ушел. И не отсюда, а из гватемальской базы.

– Я уйду туда катером, на котором мы приплыли сюда, – выдержав паузу, ровно ответил Роуч. – Он не ушел обратно, он стоит в порту, полностью заправлен. На нем дополнительный запас горючего и необходимое количество продовольствия.

Такой ответ если не поверг Бредли в шок, то привел в полнейшее замешательство. Он даже на какое-то время забыл о сигарете; вспомнил, когда она обожгла ему пальцы.

– Хотите сказать, что сможете…

– Смогу, – перебил Роуч. – Катер я вожу профессионально, навигацию знаю, так что Джон мне не нужен, он уйдет. Катер на базе тоже больше не нужен; оттуда все уйдут ботом. Все необходимые документы коменданту я подписал. Все? Больше вопросов у вас ко мне нет?

Бредли почувствовал, что, пожалуй, впервые за долгие годы он оказался в качестве «болвана». Его обошли, а он этого не заметил. Ему об этом сообщили, поставили, так сказать, в известность.

– Вы все продумали. Все просчитали. А вы согласовали свою… экскурсию с руководством?

– А зачем? Когда все закончится… Победителей, как вы знаете, не судят. Награждают.

– А вы уверены в том, что все закончится именно так, как вы хотите? – спросил Бредли и тут же пожалел о том, что задал этот вопрос.

Точнее, он пожалел, что задал этот вопрос именно так, в таком построении. Роуча можно было обвинить в отсутствии опыта, но никак не в отсутствии логического мышления и креативности.

– А вы что же, сомневаетесь в этом? – зацепил-таки Роуч.

– Там будут стрелять, Дональд. Там уже рвутся бомбы. Ведь вас там попросту могут убить. Об этом вы подумали?

– Ну… в этом случае моему руководству добраться до меня совсем будет трудно. – Роуч улыбнулся; Бредли увидел, что улыбка эта была грустной. – Давайте будем прощаться, мистер Бредли. Не скажу, что работа с вами доставила мне удовольствие, но она была для меня полезной, многому научила, деловой хватке, например.

Бредли сидел и не знал, что ему делать, как повлиять, остановить Роуча. Какие доводы привести еще. К такому повороту он оказался не подготовлен. Он лишь безвольно пожал протянутую Роучем руку и молча, проводил его взглядом.

– Принесите, пожалуйста, еще чашку кофе, – сделал заказ Бредли молодому официанту.

«Тут что-то не то. Это не геройство. А что? Задание? – начал «считать» Бредли уже не чувствуя вкуса кофе. – Но что же это может быть за задание, чтобы послать его, неподготовленного, в одиночку на этом катере в такое плавание в зону боевых действий? Ерунда какая-то получается. А что если это простое самоутверждение? Решил что-то доказать самому себе, а? Тогда это мальчишество, а его в этом обвинить трудно. А ведь придется с ним плыть, иначе он погибнет. Черт бы тебя побрал, Роуч… и меня вместе с тобой».