Ружка Корчак - Пламя под пеплом
День тянется бесконечно. Наступает ночь странствий, выжидания и тревоги.
На рассвете в гетто влетела Витка — ноги поранены, кровоточат, зато лицо сияет: подложили мину! Никто не заметил. Растет напряжение, ждем из города первых известий, первых отголосков нашей работы и — результатов. Уже давно мы не были так взвинчены. Витка взволнована, сильно переменилась. С той ночи, когда она походила под смертью, лицо у нее приняло новое выражение. «О чем ты размышляла всю эту долгую ночь в лесу?» — спросила я ее. Она ответила:
«Выполнить задание и не попасться им в лапы живой. Страшно жалела, что нет у меня с собой цианистого калия».
В три часа пополудни пришла весть: произошел взрыв, уничтожен немецкий эшелон. Евреи, возвращающиеся с работы, рассказывают: неподалеку от Новой Вилейки немецкий эшелон наскочил на мину и полетел под откос. Локомотив и вагоны с боеприпасами уничтожены. Немцы всполошились: в окрестностях Вильнюса это первая диверсия, а ведь здесь вокруг много немецких гарнизонов.
Немцы усиливают охрану железнодорожных путей, арестовывают триста крестьян из сел близ места диверсии. Поляки убеждены, что это дело рук их соотечественников партизан, добравшихся и сюда. Они гордо рассказывают евреям: вот видите, что значит польские партизаны — под самым носом у немцев, а не боятся.
Немцы устраивают обыск на железнодорожной станции, где работают евреи и поляки. Поляков дотошно допрашивают и прощупывают, евреев освобождают. Не обыскивают и не водят на допрос. Немцы уверены, что к диверсии евреи не могут иметь ни малейшего отношения: слишком ничтожны они для ненависти и мести. Невозможно подозревать их в акте, на который способен только свободный человек.
Для нас это был самый счастливый день в гетто. И сегодня вижу сияющие, смеющиеся лица товарищей, лица, на которых давным-давно не было и следа улыбки. Вечером того же дня, 8 июля мы устроили торжество. Штаб пригласил представителей всех движений, входящих в ЭФПЕО. Сошлись люди, никогда прежде не видавшие друг друга
Отрезанные от всех и вся, предоставленные своей судьбе, мы все время искали союзника в общей борьбе с врагом. Мы хорошо понимали значение связи с городом в поисках такой поддержки. Поэтому штаб ЭФПЕО со дня основания организации ищет контакта с организованными подпольными силами, действующими в районе Вильнюса
Наконец нам удалось напасть на след участников националистической организации. При посредничестве Ядвиги Аба от имени ЭФПЕО ведет переговоры с их представителями. Они демонстрируют изысканные манеры, которыми славятся поляки. Наш представитель просит помощи в добывании и приобретении оружия. Те обещают. Штаб полон радужных надежд, организованная поддержка арийской стороны, поставка оружия, совместная работа — все это может оказать огромное влияние на развитие событии в гетто, а может быть — и на исход последнего боя. Правда, поляки немного мешкают. Они не слишком торопятся выполнять свои обещания. «Вам следует проявить чуточку терпения». И объясняют — сначала не могли подступиться к своим оружейным складам из-за немецкой слежки и риска провала. Надо было ждать. Потом зимою почва замерзает и ее не берет лопата. Подождите до весны
Мы начинаем догадываться, что их местное, вильнюсское командование не берется действовать по собственному усмотрению и ждет инструкций из варшавского центра.
А на переговорах, которые тем временем продолжаются, их представитель задает нам следующие вопросы: не коммунистическая ли наша организация. Каково наше отношение к существованию освобожденной и независимой Польши? На чью сторону мы встанем, когда снова придут советские и захотят передать Вильнюс Литве?
Мы ответили наша организация — не коммунистическая. Это — боевой союз, направленный против оккупантов, куда входят и коммунисты, но они не составляют большинства.
Наше отношение к независимой Польше — самое положительное. Цель нашей объединенной боевой бригады — борьба с немецкими оккупантами. Конец нашего совместного пути внутри организации — освобождение Вильнюса от захватчиков. Помощь, которую мы просим, нужна нам исключительно для сопротивления и борьбы с врагом на территории осужденного на уничтожение гетто.
Из Варшавы прибыл приказ не оказывать помощи евреям в пограничных с Россией районах, особенно же — не передавать им оружие, которое может быть повернуто против поляков.
Так закончились наши первые попытки наладить сотрудничество с городом. Пришлось убедиться, что на поляков нам нечего рассчитывать, что так хорошо нам знакомый исконный польский антисемитизм ныне еще усилился и несомненно они будут действовать против нас, считая нас в перспективе своим политическим врагом.
У ЭФПЕО есть теперь уже свои традиции, есть тренированные и дисциплинированные бойцы, которые знают, как раздобыть оружие.
В Бурбишки на немецких складах боеприпасов оружие добывается только благодаря ловкости рук. Здесь работает специальное звено ЭФПЕО, которому командование поручило эту задачу, — братья Левка и Гиршка Гордоны и еще пара Гордонов — сдержанные и молчаливые Цадок и Барух, Нахум Кас, который одним из первых добыл нам оружие и впоследствии покинул гетто с миссией от «Ханоар хациони», и самый юный, 17-летний Зямка Тиктин, храбрый и зоркий паренек, полюбившийся всем. Это отделение, которым командует Барух Гольдштейн, пользуется восхищением и уважением всей нашей организации.
Благодаря всем им, изо дня в день склады ЭФПЕО пополняются боеприпасами и гранатами, а иногда и разобранными на части автоматами. Изо дня в день Барух твердым шагом проходит через ворота гетто, быстро-упруго идут братья Гордоны, а веселый юный Зямка — тот влетает чуть ли не бегом
После долгих переговоров с охраной на воротах мы получили разрешение привезти в гетто немного припасов для наших голодных товарищей. Утром подкатил грузовик с рабочими. С кузова соскочили два парня с мешками «соли»: картофель сегодня не достали. Охранники проверяют — да, соль. Несите в гетто.
Так в этот день запасы ЭФПЕО пополнились двумя мешками аммонита, уворованными братьями Гордонами из немецкого блиндажа на территории бывшего парка пионеров. В тех местах работы, где есть шансы стащить оружие или купить его, члены ЭФПЕО постоянно начеку. Братья Пиловские тайком покупают оружие у знакомых крестьян. Авраам Гонтовник, Хаим Лазер, Лейб Дистель, Гиршка Левин, Тевка Гальперин, Ненька Толерант, разбросанные по разным местам работ для немецкой армии, тоже добывают оружие и переправляют его в гетто.
На улице Вивальской находится дом ИВО — Еврейского научного института — большое, совсем неповрежденное белое здание, хранящее вековые сокровища культуры. Теперь сюда переезжают немцы из штаба Розенберга — д-р Миллер и д-р Поль, Сфоркет и Шифер: ИВО передан в ведение германского министерства пропаганды. Над главным входом — там, где некогда висела большая карта, изображавшая связи ИВО с еврейскими общинами в диаспоре, немцы уже в 1941 году повесили своего германского орла с массивной надписью:
«Германия будет жить, Германия поэтому победит».Теперь здесь работают евреи. Большинство принадлежит к вильнюсской интеллигенции, некоторые — в прошлом активисты ИВО: Калманович, Ума Олькиницкая, д-р Гордон, Файнштейн, Суцковер, Шмарьяху Кочергинский и другие. Это — единственное место, где евреев используют на интеллигентной работе, потому что их нельзя заменить неевреями. Всем заправляют Поль и Миллер — «эксперты» по иудаизму и еврейской кутьтуре. Они ежедневно демонстрируют свои «познания» в данном вопросе, приказывая вышвырнуть как еврейские книги Андерсена, Роллана, Шевченко.
Богатая библиотека, древние документы и архив ИВО свалены в кучу и сортируются заново по усмотрению немецкого начальства. Большая часть грузится в вагоны и отправляется на макулатуру, осталась ничтожная доля, которую собираются увезти в Нюрнберг. Мы становимся свидетелями гибели культурных ценностей. Как мусор валяются редкие манускрипты, невосстановимые документы…
Мы спасаем, что можно, и уносим в гетто. Поэт Суцковер, Кочергинский, Калманович, Файнштейн, Наоми, Маркилис, Рахель Крынская и другие ежедневно проносят под платьем ценные исторические документы, рукописи, библиографические редкости. Их прячут в специально вырытой в гетто «малине». Не доживем мы — по крайней мере, уцелеют они. «Книги не растут» — этими словами Калманович однажды оборвал кого-то, заявившего, что книжки жалеть сейчас не время. Так группа ИВО приобретает особую роль. Ее участники не носят продуктов. Охранники на воротах окрестили группу «бумажный эйнгейт», поскольку те, кто не переправляет архивные ценности, тащут кипы бумаги, которая идет в гетто на обертку.
Есть в бывшем ИВО и еще одна категория литературы, поступающая в гетто, о которой не знает даже большинство группы ИВО.
