Антон Кротков - Воздушный штрафбат
— Если политики наших стран не полные профаны, то вместе мы когда-нибудь вот так же станем жечь британские дредноуты в Ла-Манше, — убежденно произнес Макс, не отрывая задумчивого взгляда от реки. Затем он повернулся к Борису и предложил следующий тост:
— Обещаю, друг мой, что сразу после того, как наши армии совместно возьмут Париж, я подарю тебе на разграбление его лучшие рестораны и публичные дома. А в Лондоне мы проведем время в каком-нибудь шикарном клубе Пиккадилли-стрит.[85] Ха-ха! Но только после того, как оттуда сбегут его постоянные члены… Впрочем, я ненавижу серую, туманную и ужасно холодную лондонскую погоду, а также снобов, обитающих в аристократической части этого города. Поэтому предлагаю разбомбить к чертовой матери это осиное гнездо…
* * *После окончания липецких курсов карьера Нефедова начала расти словно на дрожжах. Всего за два года он сумел пройти путь от рядового пилота до заместителя командира полка! А ведь обычно летчики только через десять-пятнадцать лет безупречной службы достигали такого служебного уровня. Борис также вступил в партию.
В 1936 году Нефедов подал рапорт командованию с просьбой отправить его добровольцем в Испанию, где вспыхнул мятеж генерала Франко против республиканского правительства. Его просьбу удовлетворили. Но перед долгой и опасной командировкой в тот момент уже капитану Нефедову дали месячный отпуск и путевку в сочинский санаторий ВВС. Но Борис отправился в Москву, ведь он не видел Близняка, Степаныча с самого своего отъезда в симферопольский аэроклуб. А главное, Нефедов собирался рассказать о своих отношениях с Ольгой ее родителям и попросить благословения на брак с их дочерью…
Почти всю ночь накануне прибытия поезда в столицу Борис простоял в вагонном тамбуре, смоля одну папиросу за другой. Тускло светил над головой масляный фонарь. Из щелей темного окна остро и свежо дуло в лицо. Борис вглядывался в черноту придорожного пространства, но ничего конкретного различить не мог. Только тысячи красных искр из паровозной трубы вихрем проносились мимо.
Уже скоро как два года он общался с любимой только по переписке. Не изменилось ли отношение повзрослевшей девушки к романтическому увлечению школьной юности? Да, в своих письмам Тэсс неизменно давала понять Борису, что сильно скучает по нему и ждет не дождется встречи. Но можно ли доверять «бумажным» чувствам? Ведь в отличие от него — живущего только полетами и однообразными гарнизонными заботами, — Тэсс вращалась в блестящем кругу талантливой университетской молодежи. Наверняка многие сокурсники и просто знакомые влюблялись в Ольгу. Да в нее просто невозможно было не влюбиться! И наверняка среди поклонников попадались яркие интересные личности, которыми легко было увлечься. Да и влюбленный в Ольгу Артур Тюхис, который теперь учился в политехническом, тоже не оставлял попыток навязать ей свои ухаживания. Так почему же, черт побери, она должна была так долго хранить верность ему — обычному солдату, каких тысячи?! Только лишь потому, что ее к этому обязывало скромное проволочное колечко?! Вздор!
От таких мыслей Нефедову даже жарко стало. Он расстегнул пуговицы форменного френча, нервным движением сорвал с шеи галстук, ослабил ворот рубашки. «Как дурак подойду к ней на перроне с букетом роз, а она мне заявит: мол, извините, товарищ: любовь прошла, я встретила серьезного человека моего круга, и все такое…».
Уже трижды мимо Нефедова, якобы по служебной надобности, прошла пухленькая проводница. Каждый раз она бросала на молодого красавца-летчика заинтересованный взгляд. Но погруженный в свои мысли Борис не замечал этого. Наконец хозяйка вагона решилась заговорить с ним:
— Извините, что я к вам обращаюсь. Но у вас такое лицо, словно вас девушка бросила.
Борис удивленно посмотрел на почти угадавшую его мысли незнакомку.
— А вы что — потомственная ведьма?
— Да нет! — рассмеялась проводница. У нее было круглое пухлощекое добродушное лицо и удивительно открытая улыбка. — Несколько лет проработаешь вагонной, так волей-неволей научишься понимать людей. Никаких слов не требуется.
Борис с симпатией рассматривал девушку: губы бантиком, нос картошкой, бойкий, бесхитростный взгляд. Проводница предложила:
— Хотите горячего чаю, чего тут на сквозняке стоять. Еще просифонит вас здесь.
— Ничего, я крепкий.
— Понятное дело. В летчики слабаков не берут. Да и хорошие девушки таких не бросают. Так что, не грызите вы себе сердце, товарищ командир. Все у вас будет хорошо. Вы уж мне поверьте. А вообще, мужчины любят себе разные страсти накручивать. Сами-то вы себе многое позволяете, а нас заранее во всех грехах подозреваете. А женщин, если хотите знать, неверных не бывает, если только вы, мужики, сами нас таковыми не делаете.
Когда проводница ушла, Борис почувствовал, что после разговора с ней действительно стало как-то спокойнее на душе. «А все-таки она ведьма!» — усмехнулся он про себя и распахнул окно. В лицо ему дохнуло восхитительной предрассветной свежестью. О предстоящей через несколько часов встрече с Ольгой он теперь думал только с радостным нетерпением — без малейшей примеси страха.
Глава 14
Очередь из спешащих выйти на перрон пассажиров продвигалась к выходу очень медленно. Топчась в проходе, Борис нетерпеливо заглядывал в окна, пытаясь увидеть Ольгу. Но ее не было видно возле вагона. «Неужели не пришла!»
— Товарищ военный, будьте так любезны, не наступайте мне на пятки! — недовольно обернулась и взглянула на Нефедова сквозь бирюзовый лорнет старая чопорная модница в фетровых ботах и кокетливой шляпке.
— Прошу прощения, гражданочка, — смущенно козырнул Нефедов. Случайно взгляд молодого человека скользнул по нежному силуэту за окном, и теплая волна радости немедленно поднялась в его душе. Как же Ольга была восхитительно хороша в своем берете — тонкая и изящная, с лицом ангела!
— Наконец-то ты рядом, — вымученно улыбнулась Тэсс, когда Борис наконец смог выбрался из вагона и подбежал к ней. — Теперь мне ничего не страшно.
Ольга прижалась к груди молодого мужчины. У нее были печальные глаза и бледные губы.
Что имела в виду Ольга, Нефедов понял в этот же день — у нее дома. С некоторых пор в этой уютной квартире поселился страх. Молодой человек почувствовал это вполне отчетливо. Родители Ольги выглядели чем-то подавленными: какими-то притихшими, настороженными. Они словно ждали чего-то неизбежного и трагического. Где-то глубоко, за зрачками их глаз, светился знак обреченности.
К сожалению, в тот вечер Борис вел себя подобно всем влюбленным, не желающим в своем счастливом эгоизме замечать трагедию тех, кто находится рядом. Он весело рассказывал смешные случаи из своей армейской жизни, потом стал мечтать, как следующим летом, в свой отпуск, снимет дачу в хорошо теперь ему знакомых местах под Бахчисараем и как здорово они все вместе проведут там время.
— Спасибо вам, Боренька, за этот великолепный вечер, — благодарно улыбнулась Нефедову Екатерина Алексеевна перед тем, как идти спать, и вдруг с какой-то отчаянной веселостью воскликнула: — Эх! Будем жить! И пускай нас тащат на лед!
В ответ на непонимающий взгляд собеседника она пояснила:
— Однажды ранней весной 1918 года я видела, как матросы вывели на невский лед какого-то человека в интеллигентской шляпе — расстреливать, а он перепрыгивал через лужи, чтобы не промочить ноги и закрывал воротником грудь от пронзительного ветра…
Ночью Борис вышел на кухню покурить и застал здесь Ольгиного отца. Тот сидел в задумчивости, устремив нахмуренный взгляд в глубину гигантского аквариума. Перед ним стояла уже полная смятых окурков пепельница. Фома Ильич взглядом указал Борису на стул рядом с собой. Кивнув на плавающих за стеклом пучеглазых вуалехвостов, мужчина презрительно пояснил:
— Наверное, тоже поглядывают на нас из-за стекла с высокомерием высших существ. Считают себя рыбьей элитой, избранниками судьбы, обитающими в доме солнца, а не в мутной речной водице. Не понимают глупые, что в аквариуме они все на виду у человека с сачком…
Фома Ильич обвел воспаленным взглядом стены просторной кухни и понизил голос:
— По души жильцов этого проклятого дома тоже однажды явится «человек с ружьем». Сначала «они» устроили «ночь длинных ножей» старым большевикам — безобидным пенсионерам. Не дали старым каторжанам вдоволь насладиться мягкими диванами персональных «роллс-ройсов».[86] А затем очередь дошла до нас — за кем по утрам приезжают служебные наркомовские «эмки». Этот проклятый дом с его ваннами, лифтами, паровым отоплением напоминает мне элитное кладбище с мраморными склепами. По ночам половина окон нашего дома не светится, а на большинстве дверей висят красные сургучные печати. Вы знаете, Борис, что означают эти печати?