Владимир Полуботко - Гауптвахта

И улыбается каким-то своим мыслям.

Где-то в горах.

Злотников раздвигает заснеженные ветки, приглядывается к домику — небольшому одиноко стоящему вдалеке. Припрятывает в скале кое-какие свои вещи. А затем выходит. Смело идёт, открыто.

Стучит в дверь и входит. А там — сонное царство.

— Есть тут кто-нибудь?

Навстречу ему встаёт страшно заспанный человек.

— Кто там пришёл?

— Здравствуйте, — говорит Злотников. — Я тут заблудился немного, отстал от нашей туристической группы… У вас не найдётся чего-нибудь поесть… Так есть хочется…

Внутри домика.

Злотников сидит за грубо сколоченным столом, жадно ест, запивая чем-то из кружки.

— Так значит, вы геологи? Хорошо вам тут живётся… — Голос у него теперь какой-то новый. Вроде бы как придурковатый, почти заискивающий. — А я вот отбился от своих. Лыжи сломал… У нас была однодневная экскурсия, а я вот отбился и вот уже третьи сутки хожу туда-сюда и не могу никуда выбраться…

Первый из двух геологов говорит ему:

— Не переживай, дорогой. Поешь, отдохни, а потом и в путь пойдёшь. Мы тебе тогда дорогу подскажем.

Второй геолог говорит:

— Забрался ты в дебри, конечно, не очень удачно. Отдохни как следует прежде чем идти. На вот ещё выпей водочки…

Как бы между прочим, Злотников спрашивает:

— А остальные когда вернутся?

— Завтра. У них там, в горах, работы много. Да ты не переживай: тут у нас не так уж тесно, и место для гостя всегда найдётся. Ложись вот сюда. Полежи, отдохни пока…

Некоторое время спустя все трое тихо-мирно засыпают на своих постелях.

Двор гауптвахты.

И опять шеренга арестантов. И опять Домброва.

— Через десять минут подойдёте к моему кабинету. Я вам оформлю освобождение! — С этими словами он подходит к Полуботку, как бы впервые за всё время замечая его. — Ну, как оно, на гауптвахте?

— Да ничего, — равнодушно отвечает Полуботок.

— Ничего? — многозначительная усмешка. — Это значит, что можно посидеть ещё.

Полуботок спокойно пожимает плечами: мол, воля ваша; мне-то что. Принцев стоит рядом: замученный, бледный, запуганный… Домброва что-то говорит ему, а Принцев что-то отвечает, но Полуботок не слышит. То ли он устал, то ли оглох, то ли постиг какую-то тайну — гауптвахтовскую или весеннюю…

Домик геологов.

Злотников уже хорошо отдохнул. Он приподнимается на своей раскладушке, оглядывается по сторонам, прислушивается: всё тихо, и оба геолога спят.

Встаёт. Выглядывает из домика наружу — и там всё тихо, всё спокойно. Величественные горы, покрытые сильно тающим снегом.

И тогда он так же спокойно, как и всё вокруг, достаёт из своего вещмешка пистолет и двумя выстрелами в голову убивает обоих спящих геологов. Они умирают, так и не узнав, за что и от кого.

А Злотников начинает собирать нужные ему вещи. Быстренько переодевается в новую одежду. Облачается в хорошие резиновые сапоги.

Некоторое время спустя он выходит из домика с рюкзаком за спиной и узелком со старыми вещами в руках. Возвращается к тому месту, где до этого кое-что припрятал. Это «кое-что» включает в себя замотанные в тряпки автомат и боеприпасы к нему.

По пути он выбрасывает куда-то в пропасть свою старую одежду и продолжает двигаться в направлении, известном лишь ему одному.

Десятые сутки гауптвахты

Дворец спорта.

На ледовой арене под музыку упражняются фигуристы и фигуристки. Звучат команды тренерши, чей-то смех, чьё-то хлопанье в ладоши…

Двое пожилых рабочих не спеша возятся с повреждённым деревянным настилом: что-то отмеряют, отпиливают, приколачивают…

А арестанты выносят из зала целые ряды сидений и складывают их штабелями в большом и светлом фойе.

После очередной такой укладки рядовой Полуботок, оглянувшись по сторонам и, сочтя момент подходящим, куда-то убегает, радуясь тому, что оба часовых со своими карабинами чрезмерно увлеклись разглядыванием фигуристых фигуристок.

Застеклённый кабинет вахтёрши.

Две женщины — старая и молодая — пьют чай, закусывая бутербродами, вареньем, конфетами и печеньем. Тут же, на столе, рядом с телефоном, лежит какое-то шитьё.

Снаружи в стеклянную дверь стучит солдат — это Полуботок.

— Ну что там ещё? — спрашивает пожилая женщина.

— Простите, — говорит Полуботок, нахально вторгаясь в их пространство и подходя к самому столу. — Можно я от вас позвоню?

— Там, в коридоре, есть телефон-автомат! Иди и звони.

Полуботок умоляет:

— Ну, пожалуйста, разрешите! Ведь у меня же нет ни копейки денег!

— Что? Двух копеек на телефон нету? — с презрением говорит молодая.

— Нету, конечно! Я же на гауптвахте сижу! У нас нет денег!

Молодая брезгливо фыркает и отворачивается.

Пожилая наоборот — смягчается и сдвигает телефон в сторону солдата.

— Звони! — разрешает она и, повернувшись к молодой, продолжает: — А юбка-то оказалась широка! Да вот посмотри сама.

Молодая смотрит. Потрясена увиденным:

— Мешок! Самый настоящий мешок! Вот пусть и перешивает теперь! А то деньги только привыкла драть!..

Полуботок, набравши пятизначный номер, говорит в трубку:

— Алло!.. Алло!.. Товарищ старший лейтенант!.. Здравствуйте!.. Это я — рядовой Полуботок!..

Кабинет командира роты. Старший лейтенант Тобольцев, командир конвойной роты, сидит за своим столом.

— А, это ты?.. Ну и как там у тебя дела на гауптвахте?.. Вам туда уже что — телефон провели прямо в камеры?

Полуботок на своём конце провода взволнованно кричит в трубку:

— Товарищ старший лейтенант! Завтра в одиннадцать утра исполняется ровно десять суток, как я здесь!..

— Да ты откуда звонишь? — спрашивает Тобольцев.

— Из дворца спорта!.. Мы тут сегодня работаем!.. Товарищ старший лейтенант! Пришлите кого-нибудь за мною завтра… А то ведь меня так просто, без сопровождения не отпустят домой… Ведь так и будут держать и держать!..

— Завтра?.. В одиннадцать? Хорошо, хорошо!..

— Только ж вы не забудьте, товарищ старший лейтенант! А то ж вы можете и забыть!..

— Ну что ты! Как же я могу забыть про своего писаря! Обязательно пришлю!

— Спасибо, товарищ старший лейтенант! — радостно кричит Полуботок и кладёт трубку.

А пожилая женщина говорит молодой:

— Вот так она пристроилась, стерва эта: деньги гребёт, а сама шить не умеет. А теперь сюда посмотри — видишь, какая строчка?

Молодая, отхлёбывая чай и закусывая печеньем смотрит, качая головою:

— Это ж надо!

А Полуботок, воспользовавшись тем, что развёрнутая юбка заслонила собою половину будки, крадёт со стола одно печенье. Пробормотав «спасибо», выходит из стеклянной кабины. И тут же съедает украденное. И возвращается к своим обязанностям. И вместе с зачарованными часовыми смотрит на фигуристок, как бы впервые замечая их. Как прекрасна жизнь!

Где-то в горах. Уже вечереет.

Злотников слышит пока ещё очень далёкий собачий лай. Настораживается. Входит в неглубокий ручей и долгое время идёт по воде, чтобы сбить след. Прислушивается: вот уже и нет никакого лая. А может быть, и не было. Только вода под ногами журчит.

И ещё один день. Уж этот-то вроде бы последний!

Коридор гауптвахты. Подъём.

Губари выходят из своих камер с «вертолётами» и с «козлами», относят «спальные принадлежности» в каптёрку.

Полуботок толкает в бок Принцева:

— Отсидели мы с тобой своё… Ведь и у тебя тоже сегодня срок кончается. Только у меня утром, а у тебя — вечером.

— Отсидели, — уныло и бессмысленно повторяет Принцев.

Коридор гауптвахты.

Рядовой Полуботок моет пол — на корточках, с засученными по локоть рукавами. Незаметно для себя он задумывается, держит перед собою тряпку и сидит так, и смотрит в одну точку.

За спиною у Полуботка возникают чьи-то ноги.

— В чём дело? — спрашивают Ноги.

— А? — ещё не очнувшись, спрашивает Полуботок.

— Вы почему не работаете?

Полуботок поворачивается. И смотрит снизу вверх на хозяина ног — это ефрейтор в очках, со значком о высшем образовании на груди и с карабином.

— У меня сегодня срок кончается, — отвечает Полуботок. — В одиннадцать утра исполнится ровно десять суток…

Глядя на свои часы, ефрейтор говорит:

— Сейчас только шесть часов двадцать две минуты. Так что вам ещё не скоро. Вперёд!

Полуботок чего-то недопонимает:

— Что?

— Вперёд!

Полуботок продолжает мыть пол: моет, моет, моет; выжимает тряпку и опять трёт, трёт, трёт…

И вновь — ноги.

— В чём дело? — спрашивают Ноги. — Почему так медленно?

— Что? — спрашивает Полуботок, глядя снизу вверх.