Валентин Варенников - Неповторимое. Книга 3
Несомненно, все это и многое другое вместе взятое позволило нашему Прикарпатскому военному округу быть в авангарде Вооруженных Сил СССР несколько лет подряд.
Владимир Васильевич Щербицкий. Этот человек вместе с председателем Совета Министров Украины Александром Павловичем Ляшко сделал для округа и меня лично тоже не меньше министра обороны, но в своей области. Являясь участником Великой Отечественной войны и будучи в молодости офицером Вооруженных Сил, Щербицкий, конечно, досконально знал жизнь военного и как истинный государственный деятель глубоко понимал роль и значение Армии и Флота для нашей страны. Поэтому делал всё для того, чтобы создать благоприятные условия военным округам (а их было три плюс один пограничный) и Черноморскому флоту. В то же время он, естественно, вкладывал больше в тот округ, который мог освоить средств больше и эффективнее, да еще если при этом затрагивались и интересы республики. Построив непосредственно во Львове стрельбище международного класса в общем комплексе спортивного центра, мы, конечно, сделали благое дело для республики. Да и переустройство с благоустройством старых военных городков и строительство новых, с современным дизайном, тоже приветствовалось, так как это меняло весь облик соответствующих городов. Что касается отношения ко мне лично, то назову только три момента, которые сполна характеризуют Владимира Васильевича.
Первое — он фактически спас меня от исключения из КПСС (или, как минимум, от получения самого тяжелого партийного взыскания).
Второе — он явился инициатором присвоения мне высокого звания генерала армии.
И третье — он вел со мной наедине (иногда присутствовал Ляшко) такие откровенные беседы по государственному и партийному устройству, что могло быть только в условиях высокого доверия и полной конспирации. Приведу один небольшой фрагмент. Как-то, конечно, уже в разгар дискуссии по какой-то проблеме спрашиваю у Владимира Васильевича: «Для чего нужна была Ленину партия?» — и сам же отвечаю: «Для того, чтобы захватить власть и установить диктатуру пролетариата». Эта задача решена? Да, решена. Мало того, власть полностью перешла в руки трудящихся и антагонистических классов в стране не стало. Спрашивается: зачем же партия продолжает удерживать власть в своих руках, но декларируя при этом, что якобы власть в руках Советов?
— Валентин Иванович, я разделяю это мнение. Мало того, я хочу добавить, что все это в какой-то степени стало тормозом в управлении народным хозяйством, да и в социальной сфере, а также в целом во внутренней и внешней политике. Мне довелось побывать в положении председателя Совета Министров республики, а сейчас являюсь первым секретарем. Поэтому могу сопоставить функции высших партийных и советских органов. Я всё это чувствую.
— У меня складывается такое представление, что Сталин по многим причинам не мог пересматривать сложившуюся систему партийно-государственного аппарата.
— Он не только не мог — ему нельзя было этого делать. Именно в той структуре, какая сложилась до и после войны, надо было максимально стабилизировать ситуацию с передвижением населения. Его особо беспокоило, что после войны резко обозначилась тенденция оттока крестьян в город, где жилось сравнительно легче. Именно поэтому (т. е. для удержания крестьян на селе) Сталин вынужден был придерживать выдачу паспортов в сельской местности. Этим искусственно, к сожалению, создавались препятствия выезду в город. Он мог пойти и на другие меры во имя этой цели, и все это было бы оправдано.
— Владимир Васильевич, но ведь Хрущев-то мог уже пересмотреть систему управления?
— Разумеется. Это было самое удобное время и в историческом плане, и в научно-объективном. Однако он, ослепленный желанием отомстить Сталину, а также опьяненный неограниченной властью и открывающимися в связи с этим возможностями, решил увековечить себя, так сказать, «на сталинских руинах». Но эти руины фактически создал он сам. Удары Хрущева по народному хозяйству, образованию, армии дорого стоили народу. Одни эксперименты с созданием сельских и промышленных обкомов чего стоили. А что он сделал с травопольной системой земледелия академика Василия Робертовича Вильямса?! Ведь эту систему успешно использовали во многих странах мира. В ее основе были кормовые и полевые травопольные севообороты. Они сочетались с правильной обработкой почвы, умелым применением машин и удобрений. Создавались полезащитные лесные полосы. Вы помните, как Сталин ухватился за эти лесные полосы? Буквально за 3–4 года у нас везде по стране, особенно в Европейской части, в центре, на юге, эта задача была решена, и они, эти полосы, и сейчас все еще имеют огромное значение. Но Хрущев лишь потому, что Сталин уделял принципиальное внимание травопольной системе, — разрушил ее.
Кстати, почему-то Хрущеву приписывается идея выдачи паспортов сельскому населению. Это вздор. Фактически эту задачу начал решать уже Леонид Ильич. Что касается Украины, то мы уже завершили выдачу паспортов. А вот МТС разогнал по колхозам и заставил их платить за технику, чем и подорвал экономику сельхозартелей, все тот же Никита Сергеевич Хрущев. Все эти «художества» отбросили наше сельское хозяйство на многие годы назад. Вместо того, чтобы пересмотреть правовые нормы выплаты за труд, налоги, продумать и ввести систему, которая стимулировала бы труд, Хрущев только разрушал.
Вспоминая этот и другие подобные разговоры, я невольно протягиваю нить Хрущев — Горбачев — Ельцин. Нить, соединяющую воедино не созидателей, а экспериментаторов — разрушителей и предателей. Только прочная государственная система, живучий социально-политический строй и невероятно терпеливый народ нашей страны не позволили им разрушить все полностью, до конца. Горбачев разрушал-разрушал, Ельцин 10 лет разрушал, а все же добить державу никак не смогли. Израненная, истерзанная, она еще сопротивляется разрушителям, ворам и расхитителям.
Обычно, вспоминая о В. В. Щербицком, я всегда невольно вспоминал и Петра Мироновича Машерова — первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии. Мне не довелось служить в Белоруссии. Однако многие обстоятельства позволяют мне сделать вывод о прогрессивной направленности всей деятельности Петра Мироновича и его несомненном сходстве с Владимиром Васильевичем Щербицким. В сравнении с другими руководителями республик оба они выделялись своей самостоятельностью, независимостью, человечностью и доступностью. У них был ровный и последовательный подход к оценке событий и особенно лидера страны. Им были чужды самовозвеличивание в глазах своего народа и в то же время угодничество генсеку КПСС, чем особенно страдали многие руководители кавказских и среднеазиатских республик.
Взять, к примеру, Эдуарда Амвросиевича Шеварднадзе. Его, так сказать, трудовая деятельность началась в комсомоле. Уж не знаю, насколько он «горел» на работе, но доподлинно известно, что в сороковые и начале 50-х годов он, используя все свои способности и служебные возможности, восхвалял Сталина. Последнего не стало, пришел Хрущев — Эдуард Амвросиевич тут же с остервенением стал разоблачать культ Сталина. Став первым секретарем Ленинского Коммунистического Союза молодежи Грузии, — принимается на все лады восхвалять гениальность и неповторимость Хрущева. И тем самым добивается уже стабильного повышения в должности и перехода на чисто партийную работу. Хрущева сняли — он умело, а главное — оперативно поносит волюнтаризм Никиты Сергеевича, его ограниченность и одновременно вдохновенно расписывает «политический портрет» (в последние годы он обычно применял именно такие термины, описывая генсека) Л. И. Брежнева. Что это ему дало? Вначале — должность министра внутренних дел Грузии, а затем и первого секретаря ЦК Компартии этой республики. Подружился с соседом — таким же, как и он сам, держащим «нос по ветру» Горбачевым. Завидовал ему, что на Ставропольщину, а не в Грузию едут на отдых ежегодно главные «апостолы» КПСС — Суслов, Андропов, Громыко и другие. Как уже опытный аппаратчик, вычислил, что Горбачев сможет стать далеко не последним на партийном Олимпе, переберется в Москву, следовательно, надо быть к нему поближе. И не ошибся в своих расчетах — Горбачев стал генсеком. Разумеется, все то, что было при Брежневе, предает забвению и на брежневский период вешает ярлык: «застой!» И сразу же оперативно, любовно «рисует» новый политический портрет «гениального» Горбачева.
Так вот, ни Щербицкий, ни Машеров были не способны на такое хамелеонство. Между ними и господином Шеварднадзе — «дистанция огромного размера», хоть они в Политбюро ЦК и были вместе. Что же касается лично Петра Мироновича, то действительно с любовью о нем говорила вся страна: Герой Великой Отечественной войны (это звание он получил за героическую борьбу с немецко-фашистскими захватчиками в Белоруссии во главе партизанского отряда), Герой Социалистического Труда (этим званием он был отмечен за выдающиеся успехи в развитии народного хозяйства Белоруссии, фактическим руководителем которого он являлся долгие годы). Его авторитет во всем Советском Союзе был чрезвычайно высок. Своим беспримерным и неповторимым вниманием и заботой о Белорусском военном округе он косвенно оказал нашему Прикарпатскому и другим военным округам огромную поддержку. Он был примером для других руководителей. И вообще он был удивительно чутким и внимательным ко всем военным. Однако один случай мне хотелось бы вспомнить особо.
