Владимир Масян - Замкнутый круг
— Наслышаны уже, — и Ходанич, не скрывая восхищения, пересказал историю с гранатой на мельнице. — Только все одно: шлепнут. Прыщ вам не поверил.
— Это он тебе сам сказал?
— Мне здесь не доверяют. Жаба утром шепнул, когда меня сторожить вас оставили.
— А кто этот Жаба?
— Надежный мужик. Якшается с адъютантом Сидора — щербатым Сирко. От него и знает про вас.
— Как же тебя в сторожа определили, если не доверяют?
— Почем я знаю? — Парень искренне пожал худыми плечами.
— А вот и врешь, Петро Ходанич! Все-то ты знаешь. — Борис вплотную подошел к парню. — Говори, кто подослал?
— Ей боженьки, никто! — вытаращил глаза Петро. — Я только хотел предупредить, чтобы вы Прыща опасались.
— А тебе-то что за корысть?
— У нас, дядечко, свои счеты.
— Это он тебя колотит?
— Вдвоем с Капелюхом. Они думают, что я на них Сидору капаю.
— А ты — нет?
— Капаю! Только совсем не то, о чем они думают.
В дальней землянке звякнула пустая бутылка, затем послышался едва различимый шорох. Ходанич испуганно метнулся в лаз, но через минуту вернулся, смущенно улыбаясь.
— Крыса. Здесь их тьма водилась, когда провиант хранили. Теперь самим жрать нечего, так крысы тряпье поедают. Вот твари!
— Под стать хозяевам. — Борис решил подыграть парню, чтобы потом неожиданным вопросом раскрыть его истинные намерения. — Только я с хвостатыми жить не привык. Не понравится — уйду на волю.
— Отсюда живым никому не выйти.
— Были же у вас дезертиры? Сам слышал.
— После амнистии ушло несколько человек. Но Сидор казнил их семьи. Теперь никто не решается.
— Это еще ни о чем не говорит. Припрет — разбегутся по щелям, как тараканы.
— Не разбегутся. — Лицо парня сделалось не по возрасту серьезным. — Я не знаю, как это объяснить, но не разбегутся. Еще много крови людской прольется, пока их всех перебьют.
— Не нравятся мне твои слова.
— Не марайте себя грязью, не берите грех на душу! — Теперь Петро доверчиво приблизился к Борису, засопел в самое ухо. — Вы человек храбрый, вы не побоитесь. Уходить вам отсюда надо. Бежать! Я помогу!
— Сволочь! — Борис отбросил Ходанича в дальний угол схрона. — Убью недоноска!
— Не бейте, дяденька! — Петро закрылся руками. — Я проверял вас. Прыщ велел.
— Все равно прибить тебя мало! Вместе с твоим Прыщом, — Борис в ярости смахнул со стола на пол посуду.
Ходанич поджал под себя ноги, затих. Боярчук шагнул мимо него к лазу.
— Не ходите, — остановил его спокойный, как ни в чем не бывало, голос Петра. — Наверху охрана настоящая стоит.
Борис обернулся. В темноте лица парня не было видно. Но по голосу ясно, что перед ним сидит теперь совершенно другой человек. Борис вернулся на нары.
— Так что, будем сало исты? — спросил Петро.
— Будем, — зло ответил Боярчук.
— Давно бы так! А то развели пропаганду…
— Я?!
— А то кто же? — Ходанич с хрустом потянулся. — Шлепнут вас, так и правильно сделают.
— Это почему же?
— Не нашей вы веры человек. — Парень презрительно сплюнул на пол и ушел.
«Была или не была еще одна проверка? И кто кого хотел перехитрить?» — размышлял Борис, вспоминая день за днем свое пребывание в банде.
* * *Когда они с Сидором на мотоцикле оторвались от погони, сотник велел остановиться. Вокруг шумел дремучий лес. Хвойные лапы плотно смыкались над головой. Пахло сыростью и свежей смолой.
Сидор тяжело, с одышкой, дышал. Пот катил с него в три ручья. Глаза затравленно озирали придорожные кусты. Он хотел, но не мог скрыть свое волнение.
— Зачем встали? — спросил Борис.
— Дальше пойдем пешком. Сейчас они перекроют все дороги. Недолго напороться на засаду.
Неожиданно резко закричала лесная птица. Сидор вздрогнул и схватился за автомат.
— У, черт! — Он матерно выругался.
От его напускной важности не осталось и следа. Понятно было, что главарь здорово перетрусил. Но в таком состоянии он был еще более опасен, его действия становились непредсказуемы.
Закатили мотоцикл под лохматую ель, забросали ветками.
— На песке остались следы от протекторов, — показал на дорогу Боярчук. — Вернемся немного назад, заметем?
— Дождем смоет. Пошли! — приказал сотник. — Смотри не отставай, искать тебя в чащобе не буду.
Попетляв между деревьями, вышли на едва заметную тропинку. Судя по тому, как уверенно шагал по ней Сидор, дорожка эта была хорошо знакома бандиту, хотя посторонний человек ее вряд ли приметил бы в густых зарослях. Не зря, выходит, говорили, что в лесу изловить бандеровцев практически невозможно. Да и как солдатам прочесать лес, в котором в двух шагах уже не видно друг друга?
А дремучий бор становился все гуще и гуще. На что всесильное солнце и то не могло здесь пробиться к пропахшей мохом и гнилыми грибами мягкой от прелой хвои земле.
Шли молча, спотыкаясь о выпирающие корневища деревьев, проваливаясь в выеденные дождем ямы. Сидор изредка останавливался, чтобы отдышаться, яростно матерился, но с Боярчуком не заговаривал. И только когда тропа круто повернула в глубокий яр, сказал:
— Слава Иисусу! Кажись, утекли! — И, хорохорясь, но не глядя на Бориса, добавил: — Со мной не пропадешь. Еще б чарку опрокинуть вовнутрь, совсем порядок будет.
На дне оврага дважды прокричал филин.
— Свои, свои, мать твою!.. — крикнул в чащу сотник, но все-таки остановился.
Снова прокричал филин. Громко, требовательно. Понятное дело, ждал подтверждения пароля.
— Черт, свистни два раза, — попросил Сидор Бориса. — У меня в глотке все пересохло.
Боярчук свистнул. И лишь тогда послышался треск орешника. На тропе прямо перед ними возник дюжий детина в пятнистом маскировочном халате. Изжелта-седая свалявшаяся борода его торчала лопатой. Сверху над хрящеватым носом топорщились густые щетки бровей. Глаза тупые, свинцовые. Одичал человек.
— Слава Украине! — бухнул голос-труба.
— Героям слава, — торопливо проговорил Сидор.
— Якого хрена на сигнал заставы не отвечаете?
— Молодец, молодец! — похвалил сотник детину, но по всему чувствовалось, что ему не терпелось побыстрее отойти от диковатого часового. — Велю Сирко выдать тебе за службу три консервы.
— И шматок сала, — прогудел бандеровец.
— Добре, — Сидор обошел так и не посторонившегося боевкаря и дал знать Борису, чтобы тот следовал за ним.
Выбрались на поляну. Там в разных местах, укрытые сверху навесами, еще дымились костры. Вокруг них кучками сидели бандеровцы. При появлении Сидора никто не встал, только примолкли разговоры на миг. Лежавший на хворосте у ближнего костра пожилой мужик спросил простуженным голосом:
— А дэ уси хлопцы, пан сотник?
Сидор не удостоил его ответом, наискось пересек поляну и скрылся в молодом ельнике.
— Хто цэ такий? — услышал Борис.
— Новэнький.
— Ещо одна смертна душа.
— Цыц, придурок…
Борис оглянулся. Худой, долговязый бандеровец разделся догола и ногтями давил в складках одежды вшей. Косые шрамы на его спине и груди говорили о том, что бандит не раз побывал в когтях смерти. Боярчук присел неподалеку от него.
— Сожрали? — спросил он долговязого.
— Здесь вопросы задаю я, — небрежно процедил сквозь зубы бандит.
— Уж не в ЧК ли я попал?
— Куда попал, скоро узнаешь, — все так же, не глядя на Бориса, продолжал долговязый. — А вот откуда ты к нам залетел, это уже нам предстоит узнать.
— И много вас таких любопытных? — Борис лег на спину.
— На тебя хватит.
Бандит начал одеваться. В украинской вышиванке и слегка обвислой шляпе он стал похож на сельского учителя. Только круглых стекляшек очков не хватало на продолговатом лице.
— Пойдем за мной, соколик! — позвал он Бориса.
Чуть в стороне от поляны в кустах густого ольшанника на склоне оврага был скрыт бункер. Они спустились в него. На нарах дремал парень с землистым серым лицом и подслеповатыми глазами. Увидев вошедших, встал, почесывая живот, дыхнул перегаром:
— Опять к нам? И так уже как у бочке огурцов насолено, а ты каждого приблудного к нам прешь!
— Закрой поддувало! — все так же бесстрастно, но не терпящим возражения голосом проговорил долговязый. — Определи ему место и без моей или Сидора команды на свет не пускать.
Повернулся и ушел.
— Мое дело телячье, — сказал парень.
— Он из начальников? — спросил Боярчук.
— Прыщ? Служба безпеки, слышал о такой? Немого заговорить заставит. Некоторых от одной его ухмылки понос прошибает, а ты спрашиваешь, кто это? Одним словом — Прыщ!
Бандеровец показал Борису место в углу на верхних нарах.
— Там сыро, один черт никто не спит.
Боярчук ждал, что его позовет Сидор. Но у главаря, видно, были свои соображения.
