Станислав Олейник - Без вести пропавшие
Почти одновременно с разрывами снарядов, яркая вспышка осветила придорожный кустарник, и хвостастая комета, словно молния, с грохотом впилась в борт бэтээра. По выскочившему из горящей машины экипажу и пассажирам, ударили автоматы и пулеметы сорбозов. Взметнувшееся над бэтээром пламя осветило окружающую местность, и не успевших убежать моджахедов. Николай насчитал три неподвижных тела. Парламентера среди них не было.
— Теперь уж точно, отступать некуда, — словно про себя пробормотал он и, повернувшись к Моммаду, сказал. — Я к своим ребятам, дружище. Давай сорбоза. Пусть возьмет на складе побольше выстрелов к гранатометам. Сейчас будет очень жарко…. Будет не вмоготу, сразу давайте к нам. И держи связь.
Только поднялся на крышу, стрелы трассирующих пронеслись над головой звонко, будто хлысты деревенских пастухов щелкнули над самым ухом.
— Что-то не лезут духи, и стреляют так, похоже для острастки, — глядя на редкие, лениво взлетающие над территорией лагеря осветительные ракеты и пулеметные трассы, — словно про себя проговорил Виктор, уступая Николаю место рядом с собой.
— Решают, что с нами делать. Соображают, применять или нет, тяжелую артиллерию, и авиацию. Как-никак, жалко терять то, что стоит большие деньги. Одни стингеры, что стоят, — ответил, поднимая бинокль к глазам, Николай.
— Тихо. И никакого движения. Наверное, решили ждать до утра, — он покосился на заснувшего Федорова, и дремлющего Тарутина.
— Может и так, — ответил Виктор и, отломив кусочек галеты, протянул Виктору.
Тот молча взял и засунул его в рот.
— Я вот что думаю, — сказал он, глотая пахнувшую пригоревшим хлебом кашицу. — Ты когда — нибудь загадывал, когда звезда падала с неба.
— Загадывал, — утвердительно ответил Виктор, устремив свой единственный глаз в небо. Правда, сейчас что-то не видно, чтобы они падали…. Разве что ракеты? Да и те летают в стороне.
— Это точно, — усмехнулся Николай, провожая взглядом очередную взлетевшую в небо ракету. — Остается только на них и загадывать.
— А о чем? — Виктор настороженно покосился на Николая.
— Поймав его взгляд, — Николай тихо рассмеялся. — Думаешь, крыша поехала. Нет, не поехала…. Это я просто так, чтобы не заснуть. — И вдруг оживился:
— О чем, говоришь? Да ни о чем. И так все ясно. Просто очень хотелось бы, чтобы о нас узнали на родине. Чтобы когда-нибудь вспомнили добрым словом. Были, мол, такие и сякие, и пали смертью храбрых. Чтобы не считали безвести пропавшими…. А? Как думаешь? — и снова, посмотрев на друга, теперь уже громко рассмеялся. — Точно. Решил, что Николай тронулся.
Неожиданно, где-то, совсем рядом, в районе плаца отчетливо щелкнула ракетница. Шурша, ракета понеслась вверх и с легким хлопком раскрылась в огромный яркий световой зонт, осветивший всю близлежащую местность. Все замерли, ожидая обстрела. Но вот, ракета сгорела. На несколько мгновений вокруг стало черно. Потом глаза привыкли, и Николай снова увидел перед собой напряженные лица товарищей сжимающих в руках оружие.
— Николай! — донеся из открытого люка в углу крыши голос Завьялова. — Моммад зовет тебя к телефону.
— Передай, сейчас буду! — ответил Николай. — И положив руку на плечо Виктора, тихо сказал: «Не дайте духам взять нас врасплох. Я быстро…».
Николай сразу почувствовал, что Моммад очень взволнован.
— Коля, — прерывающимся голосом сказал он, — у меня четверо убиты, и один ранен. Я вынужден был обратиться к тем, кого оставили в тюрьме. Все изъявили желание взять в руки оружие и защищаться. Нужно оружие! — закричала трубка так громко, что Николаю резко пришлось отдернуть ее от уха.
— Без проблем, дружище. Приходите и берите, сколько надо, и что надо…
Минут через пять, Моммад с сорбозами были на складе. Пока разбирали оружие и боеприпасы, он рассказал, что бойцы его погибли все от артобстрела.
— Отвыкли воевать, и потеряли чувство самосохранения, — печально улыбнулся он. А это, — он покосился на прибывших с ним сорбозов, — пополнение. Я говорил с каждым. Предупредил, если кто струсит, будет расстрелян без предупреждения. Все согласились…».
Наблюдая за очередной взлетающей ракетой, Виктор, незаметно для себя, забылся. Нечеловеческое напряжение, которое свалилось на него с товарищами, и установившаяся какая-то умиротворенная тишина, сделали свое дело. Он вдруг почувствовал, как какой-то сгусток темноты, свалил его в какую-то яму, и на жестком ее дне, задыхаясь от сырости могильного запаха, с замороженным от ужаса сердцем, услышал, как заскрежетали лопаты, и летящая сверху земля стала сыпаться ему в лицо, глаза, сковывать своей тяжестью грудь. И он, собрав последние силы, очнулся. Вокруг была ночь, тишина, нависали яркие звезды, изредка взлетали осветительные ракеты. Окончательно придя в себя увидел бодрствующего за пулеметом Кольку Федорова. Хотел посмотреть в сторону Николая, но вспомнил, что тот спустился на склад по просьбе Ваньки Завьялова.
С востока жидковато разбавленной словно кровью, наплывал рассвет. Кому-то он был нежеланным, а кому-то, желанным. Но солнце и луна жили по своим, не зависящим от людей законам. Им не было дела до того, что где-то идет война и льется кровь. Они служили не маленькой кучке людей, ведущих между собой бессмысленную войну, а всему человечеству…
Этот же нежеланный рассвет, надолго ввергнет в состояние растерянности, ярости, боязни ответа перед мировой общественностью, президента Пакистана, Зия-уль-Хака.
В 6.00 ему сообщили о восстании советских и афганских военнопленных в учебном центре моджахедов Бадабера, который расположен в пяти километрах от одноименной военной базы и одиннадцати километрах от Пешавара…
Раббани, его американские и пакистанские покровители заседали всю ночь. Придя к единому выводу, что своими силами моджахеды с восставшими не справятся, было принято решение обратиться за помощью к министру обороны Пакистана. Для усиления опасности, численность восставших была увеличена почти до полусотни человек, и была высказана обеспокоенность по поводу безопасности дислоцированной в пяти километрах военной базы, с аэродрома которой, еще в 1961 году взлетал самолет У — 2, пилотируемый американским шпионом Пауэрсом. О том, что захваченный восставшими арсенал полон оружия и боеприпасов, в том числе и дорогостоящих ракет стингер, президента умышленно не информировали.
Таким образом, добросовестно введенный в заблуждение своими подчиненными, напуганный возможностью международного скандала, Зия — уль — Хак дал распоряжение немедленно, любыми мерами, локализовать восстание. Администрация президента наложила строгий запрет на все попытки осветить этот инцидент всеми средствами массовой информации.
И так, приказ был получен. Территория учебного центра немедленно была блокирована моджахедами полка Халеда ибн Валида, танковыми и артиллерийскими подразделениями 11 армейского корпуса вооруженных сил Пакистана. В распоряжение указанных войсковых соединений были выделены две установки «Град» и звено армейских вертолетов «Белл».
Над учебным центром повисла зловещая тишина, которая неожиданно была нарушена гулом моторов.
Со стороны лагеря беженцев показались два танка. Резко притормозив перед недостроенной стеной, они, окутавшись, налетевшей ими же поднятой плотной тучей пыли, на какое-то мгновение исчезли из поля зрения восставших. И это, уже нагретое, утренним солнцем облако, медленно двинулось прямо на здание арсенала. Набив его защитникам глотки, ноздри и уши горячей пылью, оно поредело и вскоре рассеялось. Фырча приглушенными моторами, танки стояли, готовые сорваться с места в любую секунду.
Восставшие, приготовив гранатометы и все стрелковое оружие к бою, замерли в ожидании атаки. Крики атакующих они услышали еще до того, как земля содрогнулась от первых взрывов ракет и снарядов. Моджахеды шли в наступление, зная, что лагерь пуст, что восставшие засели в арсенале, держат оборону на КПП, административном здании, и уже предвкушали радость расправы над ними.
Николай посмотрел на часы. Стрелки показывали ровно 8.00.
Моджахеды наступали со стороны лагеря беженцев и со стороны плаца. Первый строй атакующих смешался. Тяжелые пулеметы били в упор, и почти каждая выпущенная пуля, достигала своей цели. Понадобилось минут пять, чтобы моджахеды поняли, что нужно менять тактику, иначе четыре пулемета восставших, выкосят их как траву. Они начали в спешке обходить арсенал со стороны мастерских, учебных классов, пытались прорваться к административному зданию и КПП, с тыла.
Однако вскоре, к своему ужасу, они поняли, что пулеметы восставших имели хороший круговой обзор, а лежащие рядом с пулеметами автоматчики, не подпуская к занятой позиции никого, давали возможность пулеметчикам быстро переносить огонь на наступавших с тыла. А оборону держат не линялые ишаки и дохлые бараны, какими атакующие представляли себе пленных, а искушенные в боевых действиях люди.
