Сергей Смирнов - Девушки в погонах
— Сейчас свяжусь с ним и передам, чтобы не беспокоился.
Крутой обрывистый правый берег Волги. Вдолбившись в кручи, саперы сделали в подземелье что-то похожее на комнаты, коридоры. В этих обшитых тесом помещениях разместился штаб 62-й армии. Здесь, на правом берегу, ее бойцы. Не на жизнь, а на смерть сражались они с гитлеровцами, отстаивая волжский город. И почти рядом со штабом легендарной армии, в таких же кручах, в обрывистом берегу Волги штаб 73-го гвардейского зенитно-артиллерийского полка МЗА.
И хотя от батареи Новицкого до штаба 73-го полка недалеко, путь для Жидковой был длинным. Вместе с двумя бойцами-разведчиками она на рассвете пробиралась по разрушенным улицам к своим. Встретил ее комиссар полка Иван Антонович Зинченко.
— А мы уж чего только не предполагали, думая о тебе! — сказал он Жидковой.
К комиссару зашел полковник Григорий Иванович Ершов.
Тоня доложила:
— Возвратилась с задания, товарищ полковник!
— Нам уже кое-что известно от Антонова, Новицкого, — сказал командир.
— Тогда мне и говорить нечего.
— Рассказывай, рассказывай, как смотрела смерти в лицо…
Как-то будучи в Киеве, я решил заскочить к участнику битвы на Волге Василию Федоровичу Савонину, адрес которого был в моей записной книжке. Позади остались днепровские кручи, мост Патона. И вот Дарница. Стучусь в одну из квартир нового дома по улице Чудновского.
Открывает невысокий мужчина с продолговатым худощавым лицом и проседью на висках.
— Савонин! — отрекомендовался хозяин дома.
В эти минуты он не сразу вспомнил, что мы встречались с ним на фронтовых дорогах в военные годы. Это был тот Василий Федорович Савонин, зенитная батарея которого во время битвы на Волге стояла у Мамаева кургана.
Из соседней комнаты вышла среднего роста миловидная женщина.
— А вот и Тоня! — сказал Савонин. — Моя жена.
— Гвардии Тоня? — радостно произнес я.
— Да, так когда-то называли меня на фронте…
Весь вечер в уютной квартире этой семьи не стихал оживленный разговор. Вспоминали о грозных днях битвы на Волге. Это тогда, в те дни, простую русскую девушку из Брянщины стали называть гордым именем «гвардии Тоня». Это тогда на защитной гимнастерке гвардии Тони засверкал орден Ленина — высшая награда Отчизны.
Утром Антонина Михайловна Жидкова-Савонина ушла в детский сад. Там она работает фельдшером. И по сей день не расстается гвардии Тоня со своей любимой профессией.
С. Смирнов
РАССКАЗ О НАСТОЯЩЕМ ЧЕЛОВЕКЕ
Сначала эту историю, удивительную, как легенда, принесло мне письмо телезрителя и ветерана войны из далекого уральского городка. То был рассказ о девушке-танкисте Марусе Лагуновой, потерявшей в бою обе ноги, но сумевшей снова стать в строй Советской Армии, о девушке, которая по своей судьбе была как бы родной сестрой «настоящего человека» — Алексея Маресьева. Потом начались многомесячные поиски через телевидение, пока следы не привели сперва в столицу Урала, Свердловск, а потом на Украину, в город Хмельницкий, где живет сейчас героиня этой истории Мария Ивановна Лагунова. И когда в моих руках собрались свидетельства друзей и очевидцев и воспоминания самой М. И. Лагуновой, выяснилось, как это нередко случается, что быль оказалась еще более необыкновенной, чем возникшая из нее легенда.
Жизнь почти сразу обошлась неласково с девочкой, родившейся в 1921 году в далеком степном селе Окольничково, Курганской области. Ей было четыре года, когда умерла мать и в большую крестьянскую семью из двенадцати человек пришла мачеха, злая, как в народных сказках. Дети, едва став подростками, разъезжались из дому, рано начинали самостоятельную жизнь. В десять лет Марусю, к счастью, взяла к себе старшая сестра, работавшая на железной дороге в Свердловске.
В школу девочка ходила всего пять лет. Потом пришлось бросить учебу и идти в няньки, в домработницы. Шестнадцати лет Маруся Лагунова пришла на свердловскую фабрику «Уралобувь». В 1941 году, когда началась война, она уже работала дежурным электриком цеха.
Ушел на фронт старший и любимый ее брат Николай. Через несколько дней Маруся тоже явилась в военкомат и просила послать ее в армию. Ей ответили, что и на фабрике нужны люди. Но она была настойчива и пришла во второй, в третий раз… В конце концов военком послал ее учиться в школу военных трактористов в Челябинской области. Зимой 1942 года она уже служила в батальоне аэродромного обслуживания на Волховском фронте.
Служба была тяжелой. Порой она круглые сутки сидела за рычагами трактора, очищая аэродром от снега, доставляя бомбардировщикам горючее, боеприпасы. Перегрузка и постоянное недосыпание сказались на ее здоровье, и осенью 1942 года воспаление легких на два месяца уложило ее в госпиталь. Оттуда она попала в запасный полк, где ее сделали киномехаником, не обратив внимания на настойчивые просьбы отправить на фронт.
В феврале 1943 года в полк приехал военный представитель с Урала, чтобы отобрать несколько сот человек на курсы танкистов: механиков-водителей, башнеров, радистов. Когда Маруся Лагунова пришла к нему, офицер только усмехнулся:
— Что вы, девушка! Танкист — это чисто мужская профессия.
Она ушла удрученная, но не примирившаяся с отказом. А на другой день почта принесла письмо от сестры с тяжкой вестью — смертью храбрых погиб на войне брат Николай. На это горе Маруся реагировала не только слезами. Она села и написала письмо в Москву Михаилу Ивановичу Калинину. Через несколько дней был получен приказ принять Марию Лагунову в число курсантов.
Так среди семисот мужчин, приехавших в марте в уральский город, оказалась одна девушка. Командование учебной танковой части сначала приняло это как чью-то неуместную шутку. Но когда выяснилось, что есть распоряжение из Москвы, а сама девушка всерьез желает стать механиком-водителем танка, решили прибегнуть к уговорам.
— Поймите, это не девичья служба, — убеждали Лагунову в штабе части. — Займитесь лучше женским делом: идите работать в столовую или писарем в штаб.
Но она по-прежнему твердила, что хочет быть танкистом и идти на фронт, мстить врагу за смерть любимого брата. Тогда ей предложили ехать в один из городов. Там, мол, сейчас формируется добровольческий танковый корпус из уральцев. Маруся поняла, что это подвох — от нее просто хотят отделаться, и отказалась наотрез. Она знала: за ней стоит приказ из Москвы, и его должны будут выполнить.
Так и вышло. Два дня спустя Лагунову вызвал командир батальона майор Хонин.
— Я с тобой, Маруся, буду говорить откровенно, — сказал он. — Ты у нас первая из женского пола, и мы просто в затруднении, как к тебе подходить: служба трудна, требования к курсантам большие. Смотри уж, не подводи в учебе. А окончишь курсы, там будет видно, что с тобой делать. Пока разрешаю тебе не ходить в наряды.
Девушка даже покраснела от досады.
— Никаких исключений я не принимаю! — решительно заявила она. — А окончу курсы — отправляйте на фронт, в тылу я не останусь.
Единственное исключение — маленькая каморка, которую ей отвели в расположении части. Во всем остальном она была таким же курсантом, как и мужчины. Программа курсов была рассчитана на четыре месяца, но танкистов требовал фронт — надвигались события на Курской дуге. Уже в июне лучшим курсантам предложили сдавать экзамены досрочно. Лагунова настояла, чтобы ее включили в число выпускников. Технику она сдала на хорошо, вождение танка — на отлично. Как ни уговаривали ее остаться в полку инструктором, она не согласилась.
Танкисты приняли на заводе машины и погрузили их на платформы. Перед отправкой на фронт в заводском дворе состоялся митинг рабочих и танкистов. И Маруся Лагунова, стоя в толпе, то и дело краснела: с трибуны говорили о ее настойчивости, упорстве, требовательности к себе и называли гордостью полка под аплодисменты собравшихся.
А впереди было немало испытаний. Когда танкисты прибыли на фронт и вошли в состав 56-й танковой бригады, готовившейся к боям на Курской дуге, командование, узнав, что на одной из машин механик-водитель девушка, решило заменить ее. Марусю отстоял командир машины лейтенант Чумаков (впоследствии погибший в бою и посмертно удостоенный звания Героя Советского Союза).
— Мария Лагунова — отличный механик! — твердо заявил он. — Машиной она будет управлять в любых условиях.
Ее оставили в покое, но ненадолго. Когда танкистов нового пополнения стали распределять по батальонам и ротам, возник тот же вопрос. Командиры не могли себе представить, как это женщина поведет в бой танк. Снова начались уговоры. И опять нашелся хороший, смелый человек, выручивший девушку. Это был заместитель командира батальона по политчасти капитан Петр Митяйкин.
