Ф. Вишнивецкий - Тридцатая застава
— Ты, Кирилл, не задерживай, пропусти нас первыми, надо на левый фланг наведаться…
Байда поспешил на заставу. Потом дети читали стихи, девушки готовились к танцам… Словом, все шло обычным порядком, как бывает на репетициях в сельском клубе. И вдруг, когда совсем стемнело, привычную тишину вечера потревожил взрыв гранаты или снаряда. Взрыв далекий, глухой, напугавший всех своей неожиданностью. Встревоженные участники самодеятельности выбежали во двор. Со стороны Варваровки четко улавливались пулеметные очереди, отдельные винтовочные выстрелы. Великжанов крикнул своим, и все пограничники помчались на заставу.
Вскоре со стороны Колокольни тоже послышались глухие выстрелы, а через несколько минут громко застучали пулеметы почти рядом, чуть правее Лугин. Клуб опустел. Симон Голота собрал свою бригаду содействия и, вооруженный наганом и клинком, повел своих хлопцев на помощь пограничникам.
А на заставе поднятые по команде «в ружье» бойцы уже разбегались навстречу стрельбе. Кто на тачанке, кто верхом… Байда с Егоровым спешили со своей группой к Варваровке. Кольцов с Великжановым — к Колокольне. Оборону Лугин и заставы возглавил Тимощенко. Подоспевший со своими хлопцами Голота поступил под его начало и выдвинулся на северную окраину села. Стрельба уже распространилась по всему участку. Застава вступила в бой с тремя группами диверсантов.
Поручик Морочило легко нашел повод для провокационного налета, о подлинной цели которого Шмитц ничего ему не сказал.
— Мы отберем несколько телок из стада Кравецкого, погоняем их до испуга и с наступлением темноты направим через Збруч, — изложил он свой план Шмитцу. — Кто захватил? Конечно, пограничники или местные большевики. А потом пусть выясняют…
3Обгоняя Симона Голоту, Варвара побежала на выстрелы. Там Павел. И ей казалось, что если она будет рядом, ничего страшного с ним не случится. Довольно ей того, что произошло с Николаем.
Павел действительно шел с группой Байды. Но, когда против Лугин началась стрельба, политрук отправил его на заставу: такой крупной диверсии еще не было.
— Передай Тимощенко, пусть немедленно позвонит в комендатуру и вызывает резервную…
Денисенко спешит, вслушивается в перестрелку. И вдруг какая-то тень взметнулась слева и сильный удар по голове оглушил его. На короткое мгновение потемнело в глазах, он пошатнулся, хватаясь за голые ветки, и, превозмогая боль в голове, бросился за неизвестным. «Уйдет, сволочь, надо стрелять..» Он остановился, вскинул винтовку к плечу, но бежавший вдруг подпрыгнул и упал, словно споткнулся о невидимую преграду.
— Паша-а! — услышал очень знакомый ему женский голос.
«Почему она здесь?» — удивился Денисенко и побежал на крик.
Сильное тело Варвары извивается по земле, а нарушитель пытается оторвать ее руки от своего горла. Денисенко рывком вывернул ему руки и прижал к земле.
Только теперь он присмотрелся к Варваре: растерянная, напуганная девушка дрожала всем телом. Она еще не осознала, что произошло, но ее Павел был здесь, рядом, живой…
При обыске у нарушителя обнаружили целлулоидный пакет с порошком, записную книжечку, испещренную какими-то знаками, и стопку советских ассигнаций, — одним словом, все то, чем обычно снабжают шпионов, диверсантов.
Постепенно затихая, перестрелка продолжалась до полуночи. Перепуганные телки убежали восвояси. Когда прибыл комендант участка с резервной заставой, на границе стояла тихая ночь. Только бойцы, взбудораженные неожиданными событиями, не могли уснуть, делясь впечатлениями от этого странного происшествия.
О Варваре Сокол уже ходили легенды: шутка ли! — девушка задержала и обезоружила шпиона! Денисенко слушал и таял от удовольствия.
Обсуждая события, командиры заставы пришли к единодушному мнению: история с телками затеяна для того, чтобы под шумок перебросить разведчика. Он задержан. Следовательно, враг потерпел полное поражение. Зачем же комендант приказал немедленно начать поиск и с ходу бросил в тыл резервную заставу?
На допросе задержанный отвечал довольно путано, пользуясь украинско-польским жаргоном, характерным для украинских сел, находившихся под властью панской Польши. Он настойчиво твердил, что, как и все батраки Кравецкого. ловил и возвращал телок, но оторвался от своих, не желая рисковать головой из-за панской «худобы».
— Странно, что вы отрывались на восток, а не к себе…
— Так там же стреляли, пан командир! Пуля в темноте не разбирает… Свои могли подстрелить.
— Значит, вы убегали от огня, а потом напали на нашего пограничника, на девушку?..
— Но я же не нападал! Эта ваша девушка первая набросилась на меня и сбила с ног… Не панночка, а дикая кошка… — И он потер шею, где остались лиловые следы Вариных пальцев.
— А где достали вот это? — Птицын указал на пачку советских ассигнаций.
— Так дали же, чтобы питаться. Кто знал, сколько продлятся розыски этих глупых телок. Деньги всякие пригодятся, есть-пить не просят.
Его ответы, часто наивные и бессмысленные, заставили задуматься капитана Птицына.
— Хитрит или в самом деле случайно попал в передрягу? — вслух подумал капитан, когда увели нарушителя.
— Врет он! Выкручивается… — решительно заявил Кольцов.
— Может, и врет, придет время — правду скажет. А если не врет? Если действительно ничего не знает о замыслах своих хозяев?
— Не может быть! — вмешался Байда.
— А ты, политрук, соображай… — Он помолчал, что-то обдумывая, — Человек легко дается в руки, потом плетет несусветную чепуху… Настоящий агент либо молчит, либо старается запутать нас правдоподобной легендой. А этот… Не исключено, что он действительно не знает своей настоящей задачи. Есть такой прием у разведчиков — на оперативном языке называется «односторонней расшифровкой». Противник подставляет вот такого простака для прикрытия настоящего агента. Пока мы с этим возимся и радуемся, что схватили птицу за хвост, тот другой — ищи-свищи! То-то, соколики. Перепроверять надо… Подождем, что даст поиск…
Командиры заставы смущенно молчали. Они слышали о таком приеме, но на практике еще не довелось встречаться. Неужели на этот раз их перехитрили?
4Коротка летняя ночь, но иногда она очень долго тянется для жены командира-пограничника. Вот уже почти три года, как приехала в Лугины Нина Трофимовна, а привыкнуть к пограничной тревожной жизни не может.
Да и как привыкнуть, если мужа на каждом шагу подстерегают опасности. И не одного его — всех. В случае какой беды — что ответит проснувшемуся утром Саше на вопрос: «Где папа?» А сын обязательно спросит. С тех пор, как начал говорить, всегда задает этот вопрос, и мать каждый раз отвечает: «На границе наш папа…»
Граница вошла в быт семьи и в сознание ребенка. Когда кто-нибудь поинтересуется: «Ты кто, бутуз?» — «Я не бутуз, а пограничник», — обиженно отвечает Саша.
Иногда матери даже обидно становится: выкормила, выпестовала, научила ходить, говорить, а он целыми днями только и думает о редких минутах встреч с отцом. Вот и сейчас улыбается, раскинув на подушке ручонки.
Наверное, и во сне разговаривает с ним…
«И что его там держит? Ведь говорил, что этой ночью не пойдет на поверку…» — думает Нина, прислушиваясь к ночной тишине за окнами. Там спокойно сегодня, но этот покой такой ненадежный.
Далеко за полночь, наконец, появился муж.
— Не спишь? В твоем положении это никуда не годится…
— А оставлять меня одну на всю ночь в моем положении годится?
— Где же на всю ночь? Только начало второго, — защищается Антон, хотя в душе чувствует свою вину перед семьей. — Понимаешь, Нинусь, партийное собрание… А это дело ответственное, нельзя по-кавалерийски, галопом… Да еще по такому важному вопросу…
— По какому вопросу?
— Разве я тебе не говорил? — удивляется Антон и припоминает: действительно, не говорил, некогда было. — Штаб округа проверяет боевую и служебную подготовку отряда. Завтра будут у нас. Ты понимаешь, что это значит? Мы должны во что бы то ни стало удержаться на своем, с таким трудом завоеванном месте. Кому хочется ходить в отстающих? Вот и закрутился немножко…
— Хорошее немножко, — вздыхает Нина. — Так, говоришь, завтра будут Кузнецов и Шумилов? Вот и расскажу им, как ты о семье заботишься, о детях…
Она так и сказала — «о детях», хотя пока у них был только сын Сашенька.
Поцеловав безмятежно спящего сына, Байда поморщился, представив себе будущий разговор Нины с начальством.
Зачем рассказывать? Не удивишь их этим. Сами так живут. Граница требует полной отдачи сил… Потерпи немножко. Скоро мы на два, а то и на три месяца уедем в отпуск.
Поняв, что муж уходит от разговора, Нина бросила с обидой:
