Клаус Штикельмайер - Откровения немецкого истребителя танков. Танковый стрелок
Вспышка от разрыва осколочного снаряда не похожа на попадание бронебойного. Советам не давала подойти к танкам стрельба осколочными снарядами из танка командира роты. Уже меньше людей было на виду. Наконец загорелся третий Т-34, делая все три непривлекательным местом для экипажа. Грузовики сбоку получили несколько осколочных от командира роты. Его огонь не давал отвести грузовики — фактически он сильно их повредил.
Всего я выстрелил тремя бронебойными. Учитывая, что каждый из других «четверок», стрелявших бронебойными, сделал примерно столько же выстрелов, перерасход составил что-то около трех снарядов. Никаких рекламаций. Рабочие в соответствующем секторе оружейной промышленности могли отпраздновать удачный день, когда были сделаны наши пушки.
Сколько осколочных потратил командир роты, я не знаю, но он выбил многих и поджег грузовики до того, как мы перешли на тот же тип боеприпаса, выстрелив раз-другой по бочкам с топливом.
Вскоре вся передовая база Советов, с Т-34 и грузовиками, была уничтожена, хотя некоторые солдаты, укрывшись от огня, могли уцелеть. Мы чувствовали, что Цембре-Бах и топливная база станут серьезным — огромным — опытом, который не раз будет вспоминаться.
Но тут сбылась поговорка «Не благодари день, пока не наступит вечер». За 1000 м от свежих развалин перед нами, что составило дистанцию 1800 м, в наше поле зрения попали три Т-34, идущие по шоссе на восток — не на запад. Явно испытывая недостаток Sprit, эти трое шли попить дизельного топлива из бочек.
У Pz-IV, с его аскетичным внутренним убранством, не так много приборов, с которыми сверяется водитель. Там нет индикатора топлива, как нет и спидометра с одометром. О времени заправки сигнализирует неожиданная слабость голодного двигателя — что может произойти в самый неподходящий момент, — требуя, чтобы водитель мгновенно переключил трехходовой вентиль, подключая резервный топливный бак, дающий еще 50 км хода по шоссе. Общая теоретическая дальность хода по шоссе у последних моделей Pz-IV была 301 км; по пересеченной местности — 182 км. Общая емкость баков — бензиновых — 603 литра. Вторая, и последняя, заминка двигателя означала «умер от жажды».
Учитывая, что вместимость резервного бака у Т-34 мало отличалась от нашей, мы решили, что заправка для идущих на резерве Т-34 была жизненно необходима. Если топливная база была pasholl (русское слово, означающее «ушел»), то Т-34 не могли уйти далеко.
Увидев pohade («много» по-русски) (Прим. перев.: чувствуется, что его папа жил на Украине, а сам автор толком не освоил ни русский, ни украинский: он пытается оттранскрибировать украинское «богато») дыма от горящего дизельного топлива, четыре человека в каждом Т-34 должны были начать состязаться в искренности неприличной ругани «Yupo…». Учитывая, что у этих раздраженных парней впереди было полное отсутствие топлива и еды, они должны были выговорить свой вульгаризм из трех слов более искренне, чем в другой ситуации. Эти 12 человек попадали в беду, куда бы ни свернули. Кончившееся на шоссе топливо — это плохо, но куда хуже — в полях, вдалеке от ровной поверхности.
Буксировать вставший Pz-IV по шоссе с механической точки зрения было сравнительно просто. Концы двух стальных буксировочных тросов прикреплялись к скобам на передней части танка, затем перекрещивались, и свободные концы зацеплялись за скобы на задней части буксирующего танка. Перекрещенные тросы не давали буксируемому танку ходить из стороны в сторону.
Более похожая на эвакуацию боевой техники, буксировка засевшего в грязи танка — возможное следствие кончившегося топлива — требовала, по крайней мере на короткой дистанции, двух танков в качестве буксиров. Альтернативой двум танкам, впряженным тандемом перед или сзади буксируемого танка, была упряжка буксиров, с одним буксировочным тросом от правой передней скобы буксируемого к левой задней скобе буксирующего, стоящего справа; другой трос шел от левой передней скобы к правой задней скобе буксировщика, стоящего слева. Для достижения максимальной силы тяги вперед два буксировщика должны были стоять довольно близко и параллельно, — конечно, не касаясь друг друга.
Подготовка танка к буксировке под огнем, а также сама буксировка были опасным предприятием, поскольку участвующие в этом танки, стоящие или медленно движущиеся, вынужденно стояли очень близко друг от друга.
Т-34 был оснащен скобами и тросами; можно считать, что буксируется он примерно так же, как Pz-IV.
Остановив свои танки на шоссе примерно там, где мы их заметили, Советы после произнесения первоначальной нецензурной формулы должны были продолжать выражать грустные думы, дойдя до мысли, так хорошо выраженной в словах Фальстафа: «Главное достоинство храбрости — благоразумие…» (пер. Е. Бируковой. — Прим. перев.). Вряд ли строго соблюдая уставы даже в присутствии комиссара, они сообща решили воспользоваться правом решать и действовать по своему разумению. Они развернулись на запад и скрылись из глаз. Все, что они собирались получить на базе, как и сама база, явно было nyema (русское «нет») (Прим. перев. еще одно украинское слово «нема». Но автору, в общем, все равно — русские, украинцы, поляки…),
Если бы Т-34 обнаружили нас на холме над взорванной базой, если бы обстреляли нас, а мы обстреляли их, то, вполне возможно, один Т-34 сбежал бы, чтобы рассказать, как это сделали некоторые выжившие, о местонахождении наших Pz-IV. Также, вполне вероятно, не было никаких признаков, что они заметили нас, и не было никакой стрельбы. Куда они, со всем их недостатком топлива, могли деться?
Настало время сменить расположение. Было 15 минут третьего, три четверти часа спустя после начала уничтожения базы, а мы все еще были на холме в 1500 м от шоссе. До заката были долгие часы, и многое еще могло случиться.
Примерно в 4 км к западу от почерневшей площадки на шоссе находился, судя по карте лейтенанта Якоба, интересный перекресток шоссе и второстепенной дороги, который мог стать для наших танков точкой приложения снайперских умений а-ля Литва. Перекресток был недалеко от линии фронта, судя по звуку орудийного огня, но и не близко.
Повернув примерно на 45 градусов влево от места, где мы стояли, все пять наших Pz-IV съехали с холма на шоссе так, чтобы выехать на мостовую в 1500 м к западу от места стрельбы. Нам нужно было так или иначе проскользнуть на шоссе и далее до нужного перекрестка, пока не возобновилось движение. Что удивительно, пока мы наблюдали за шоссе, ни одна колонна Советов не прошла на запад. Советы не могли забросить туда передовую базу снабжения, не подняв плотность движения, чтобы оправдать ее существование. Мы были убеждены, что шоссе недолго будет принадлежать нам одним.
И за два км от перекрестка у нас появилась возможность хорошо подумать, не пострелять ли еще немножко. Наши пять Pz-IV против — угадайте, кого? — трех Т-34, тех самых, которых мы уже видели. Явно не имея возможности уйти из определенного района, они выработали все или почти все топливо; однако они не знали, что мы знаем об их крайней уязвимости. Любое тактическое перемещение с их стороны будет, как мы знали, очень ограниченным и слабым. Мы гадали, работают ли еще их двигатели. Живой танк практически всегда держал двигатель на холостом ходу, особенно в присутствии вражеских танков. «В присутствии» означало «в пределах досягаемости» или в пределах досягаемости их башенных орудий.
Эти трое стреляли по нам, сойдя с шоссе, наполовину укрывшись за тонкими деревьями. Не было смысла выковыривать их оттуда, пока мы стояли на шоссе всей кучей. Однако к черту идею сразу идти на них в лоб. Вместо лобовой атаки на сотни метров — все было частью очень опасной игры — наш квинтет Pz-IV хотел бы знать, что эти отчаянные Т-34 сделают, чтобы уклониться, когда мы будем маневрировать. У нас не было арьергарда, так что нужно было все сделать очень быстро. Парни в полукилометре от нас не могли никуда деться, не добыв горючее. Однако мы отошли в соответствии с планом.
Единственная задняя передача Pz-IV была довольно медленной, но сильной и надежной. Много раз она давала экипажу возможность уйти от настоящей заварухи, чтобы придумать другой подход. Итак, пять экипажей оттягивались назад — вверх — на несколько сотен метров, за небольшой изгиб шоссе. Для маневра была нужна дымовая завеса, которой у нас не было. Скрытые поворотом, мы выехали в поля к северу от шоссе. Там одним долгим броском, во время которого нас скрывала низина, мы смогли подобраться для того, что собирались сделать на перекрестке в нескольких километрах дальше. Полускрытые холмом, мы вывели свои танки на позицию для расстрела трех Т-34.
Скоро сказано, но не скоро сделано — можно сказать и о нашем прибытии в подходящее место, и об успешной стрельбе, с 500 м, по всем трем Т-34, стоящим к нам бортом. Мне было жаль бедных парней, оставшихся в трех крематориях.
