А Федотов - Разведчики в тылу врага
Неотправленное письмо
27 января в 1 час 30 минут южнее Биюк-Онлар Добровольский, Щукин и Вуколов взорвали эшелон в 40 вагонов с танками, артиллерией и машинами, шедший со станции Джанкой к фронту. В эту же ночь, озябшие и утомленные, они пришли в поселок Тереклы-Шейх-Эли на отдых в дом полицейского Дмитрия Никитюка.
Лунная морозная ночь. В поселке тихо. Лишь издалека доносится вой ветра, хруст снега под ногами проходящих людей да лай одинокой собаки. Высоко в небе торчат силуэты печных труб — остатки сожженных карателями домов.
Никитюк радостно встретил разведчиков. После горячего ужина все, кроме Алексея, улеглись спать. Толя залез на печь и вскоре, согревшись ровным теплом от кирпичей, крепко уснул. Уснул и Саша Вуколов, накрывшись с головой хозяйским полушубком. Не спал лишь Алексей. Как ни плохо он себя чувствовал, как ни смыкались от усталости покрасневшие веки, он сел за стол и при свете огарка принялся писать письмо домой, своей любимой, рассчитывая переправить его при первой же возможности. «Мой милый друг, — писал юноша, — я давно не писал тебе, было не до писем. Я очень много работал И уставал. Впереди еще много больших трудностей, но я уверен, что теперь мы уже скоро встретимся, чтобы никогда больше не разлучаться. Где бы я ни был и что бы я ни делал, я всегда помню тебя, моя любимая, и память о тебе, любовь к тебе помогают мне жить и работать...»
Алексей не мог найти более сильных слов, чтобы выразить свое искреннее, нежное чувство. Он посмотрел в окно: за окном начинался рассвет. Положив голову на письмо, он тотчас же заснул.
Может быть, кто-то донес предателю Мискину, а скорее всего он сам выследил проходивших по селу разведчиков, только в эту же ночь Мискин сообщил немецкой жандармерии, что в поселке находятся разведчики и что укрыться они могут или в доме патриотки Лины Максимовны Потапкиной, или в доме полицейского Дмитрия Никитюка, или у Кляцких.
С рассветом в поселок прибыли каратели, и с дома Потапкиной началась облава. Лина Максимовна, рискуя жизнью, незаметно леребежала свой двор и тихо постучала в окошко дома Никитюка. Спросонья разведчики никак не могли понять, в чем дело. Только после повторного стука в окно им стало ясно, что фашисты начали облаву и надо принять срочные меры к спасению.
Все, кто был в доме, — трое разведчиков и Дмитрий Никитюк с сыном Михаилом, полураздетые выбежали из комнаты, через сени залезли на чердак и залегли за боровком печной трубы, прихватив автоматы, винтовки и гранаты. Вскоре раздался стук в дверь. Патриоты молчали. Тогда каратели взломали дверь и ворвались в комнату. Они перевернули в доме все вверх дном: подняли каждую половицу, простукали стены и потолок, проверили дымоход, рассыпали в сенях сложенные початки кукурузы, но ничего не нашли. Здоровенный эсэсовец медленно и осторожно поднялся по лестнице на чердак и заорал во все горло: «Кто здесь? Вылезай!» Ответа не последовало. Он огляделся по сторонам: справа чердак на одну треть высоты завален соломой, прямо—печная труба, слева — сложенный в кучу табак и хворост. Между ними гитлеровец увидел небольшое отверстие, через которое можно было уйти в направлении к Чон-гравской балке.
Судя по всему, немцы были уверены, что разведчики из дома уже убежали. Это чувствовалось и по характеру обыска. Он проводился только несколькими гитлеровцами, а основная масса карателей сидела на улице в машинах и на подводах.
Стоявший на лестнице эсэсовец снова крикнул в темноту: «А ну, выходи, выходи! Все равно попались!» Не дождавшись ответа, гитлеровец выпустил из автомата в солому и хворост две длинные очереди, не преследуя при этом ровно никакой цели. Если бы Анатолий знал, что их не обнаружили и что это просто беспорядочная стрельба, он, конечно, промолчал бы. Но Толя и его друзья поняли это иначе. Они решили, что гитлеровец их заметил, а раз попались в беду — надо выиграть бой, и разведчики на огонь ответили огнем.
Анатолий выпустил из автомата очередь по карателю, гитлеровец дико заорал и покатился вниз по лестнице, сраженный пулей. Немцы, находившиеся на улице, услышав стрельбу, соскочили с машин и подвод и бросились в дом. Разведчики встретили их стрельбой из автоматов, винтовок и гранатами. Среди немцев раздались крики и стоны. Фашисты открыли по окнам и дверям дома шквальный огонь из автоматов и пулеметов. Герои отвечали губительным огнем, нанося врагу тяжелые потери. Видя, что разведчики не собираются сдаваться, фашисты подожгли дом. Вскоре пламя охватило чердак. Пришлось перебраться в сарай, укрыться и отсюда продолжать бой.
Прошло три часа. Двадцать гитлеровцев было убито, но фашисты не отступали. Они залегли за забором, машинами я повозками й обстреливали весь двор и все дороги. Загорелись стены сарая. Становилось нечем дышать. Добровольский принял решение — во что бы то ни стало вырваться из горящего помещения. Он приказал Щукину продолжать вести огонь по фашистам, а остальным быстро следовать за ним.
Под прикрытием огня Алексея с криками «Ура! Бей гадов!» разведчики и Никитюк с сыном выбежали из охваченного пламенем сарая, бросая впереди себя гранаты. Гитлеровцы на мгновение растерялись, кое-кто даже бросился бежать, но увидев, что разведчиков только пять человек, немцы остановились и открыли по смельчакам стрельбу. Алексей Щукин и Дмитрий Никитюк были сразу убиты, Анатолий, Саша и Михаил Никитюк скрылись за углом горящего сарая. Высокий забор преградил им дорогу. Секунда — и они по ту сторону забора. Неожиданно на Толю навалился притаившийся здесь гитлеровец. Юноша перебросил его через себя и кинулся в соседний огород. Вслед убегавшему немец послал несколько очередей из автомата, но разведчик успел залечь и бросить в гитлеровца гранату.
Отстреливаясь, перебегая от строения к строению, от дерева к дереву, через огороды и сады, все трое выбежали на окраину поселка. Здесь Анатолия, бежавшего последним, настигла вражеская пуля. Тяжело раненный в грудь и ногу, юноша упал и несколько секунд лежал неподвижно. Но вот он поднялся и, превозмогая боль, попытался идти вперед. Потеряв из виду Сашу и Михаила, Анатолий решил добраться до русла реки Бу-рульча. С большим трудом оказавшись наконец у реки, он попытался остановить кровь, но безуспешно. Раны от разрывных пуль были слишком велики, и кровь продолжала идти. Преодолевая страшную боль в груди, тяжело дыша, он поднялся и пытался бежать, но тут же упал лицом в снег. Ветер трепал его волосы, бил в лицо, мучила жажда. Набрав ртом снегу, он с жадностью глотал. Несколько раз Толя терял сознание, а придя в себя, полз, не зная куда, оставляя за собой кровавый след. Некоторое время по этому следу шел немец, но поразмыслив, что он может не найти разведчика, а сам погибнуть, вернулся.
Долго боролся за свою жизнь мужественный человек — разведчик Анатолий Добровольский, но потеря крови была слишком значительной, и ранение в грудь оказалось смертельным.
Тем временем Саша Вуколов и Михаил Никитюк бежали вдоль речки на юг, к «сиреневому островку», но здесь их обнаружила конная немецкая полиция, открыла огонь и начала преследовать. Наступившие сумерки и снегопад помогли разведчикам уйти от карателей, они спрятались в разрушенном пустом сарае на окраине поселка Тереклы-Шейх-Эли. Ночью, когда каратели уехали из поселка и наступила тишина, Саша и Михаил, оба почти раздетые, окоченевшие от холода, постучали в крайние дома поселка. Но, напуганные карателями, жители не открыли им двери. Тогда они побежали в соседнее село Ени-Крыльчак— там их укрыла семья патриота Михаила Яковлевича Костромина. Мать Костромина натопила жарко печь, отогрела и накормила их, дала им белье и одежду. Отдохнув, юноши направились на поиски Верного.
Закончив операцию по разгрому небольшой группы разведчиков, немецкая жандармерия в течение нескольких дней свирепствовала в ближайших селах и деревнях, сжигая дома, расстреливая невинных людей. Начальник зуйской жандармерии до того был озлоблен, что избил своих же донос?иков. Попало и дочери предателя Шаврина, когда та невпопад ответила начальнику полиции. Он разбил ей до крови голову, втолкнул в машину и приказал отвезти ее куда-то. Домой она потом так и не вернулась.
Новая база
На рассвете 29 января 1944 года Ваня Анненко, охранявший отдых разведчиков, заметил на горизонте движущуюся в сторону леса цепочку немцев. Он стремглав вбежал в землянку и скомандовал: «В ружье!» Разведчики быстро вскочили, оделись, собрали все самое необходимое и покинули землянку. Федор знал, что с северной стороны лес кончался крутым обрывом и что только через этот обрыв они могут выйти из осажденного леса и начать поиски нового места базирования.
Шли наугад. Дорога была очень тяжелой; резкий холодный ветер и глубокий снег замедляли движение. Компасы отсырели и не работали. К полудню с трудом прошли всего четыре — пять километров. Измученные, продрогшие и голодные, разведчики остановились на отдых в кустарнике, засыпанном снегом. Сделав настил из веток и укрывшись плащ-палатками, сбились в кучу, тесно прижавшись друг к другу. Немного согревшись, достали из вещевых мешков хлеб, кусочки сала и поели, вместо воды глотали снег. С наступлением темноты разведчики спустились с обрыва и через степь вышли к первому попавшемуся на пути поселку. Нужно было быстрее выйти из осажденного леса и соединиться с Толей Добровольским, Алексеем Щукиным и Сашей Вуколовым, выполнявшими задание в районе станции Джанкой.
