Донская рана - Александр Александрович Тамоников
– Черт знает что! – пробормотал Вольф. – И вы хотите, чтобы я написал эти бумажки прямо сейчас? Но для этого мне нужно вернуться в госпиталь – на документы полагается ставить печать. А я по вашей милости так и не пообедал…
– Если нужно вернуться – вернитесь, – невозмутимо сказал Шубин. – Мы вас подождем. Пообедаете позже, зато теперь вы сможете позволить себе лишнюю кружку пива или что-нибудь покрепче…
Доктор наконец принял решение и направился назад, в госпиталь. Шубин шепнул Степанчуку, что они могут еще задержаться в столовой. Впрочем, ждать возвращения доктора здесь он не собирался, а потому, посидев еще немного в теплой столовой, они с бывшим водителем вышли наружу и встали за углом здания. Мало ли что ему придет в голову, этому доктору…
Однако через полчаса доктор Вольф вернулся и вручил обоим приятелям по нужной справке. А Шубин в ответ вручил ему пять бумажек по сто марок…
Теперь у двух солдат вермахта, ефрейтора Кнехта и рядового Фельдмана, были все необходимые документы, чтобы вернуться в свои части, на фронт. Но они, прибыв на вокзал, почему-то не спешили уехать из Ростова. Парочка слонялась по вокзалу, заводила разговоры с прибывшими с фронта солдатами и фельдфебелями. А вечером отправлялась ночевать на окраину города, в заброшенный курятник. Правда, перед сном один из военнослужащих доставал из тайника рацию и передавал полученные за день сведения в штаб Южного фронта советских войск…
Так прошло два дня. За это время войска Южного фронта сумели прорвать оборону немцев между реками Дон и Маныч, форсировать Маныч и занять станицу Манычскую. Во многом эти успехи были достигнуты благодаря оперативной информации, получаемой советским командованием от двух разведчиков, «окопавшихся» на вокзале Ростова.
Майор Зиммель, руководивший контрразведкой группы армий «Дон», заметил, что радиограммы русского резидента теперь стали отправляться с прежнего места – откуда-то с окраины города. И он поставил перед своими подчиненными задачу: во что бы то ни стало найти разведчика, ведущего радиопередачи прямо из-под носа у немцев. Для этого были привлечены силы СС. Они начали прочесывать все заброшенные строения в городе, искать тайное убежище советского резидента.
К счастью, Шубин вовремя заметил, что немцы активизировались и по городу идут облавы. И в ночь с 22 на 23 января, проведя последний сеанс связи из Ростова, он забрал все вещи из тайника. Эту ночь они со Степанчуком провели на вокзале. В вещевом мешке, который стоял у ног «ефрейтора Кнехта», лежали рация и пара гранат, а также пачка документов. Первый же обыск стал бы для него смертельным.
Однако Шубин не собирался дожидаться такого обыска. Он не хотел ошиваться на вокзале бесконечно. Ведь в ответе на свою последнюю радиограмму он получил от командования новый приказ. Ему предписывалось выехать из Ростова к станице Манычской, где немецкое командование собрало значительные силы и готовило контрнаступление. Возле станицы намечалось настоящее сражение, которое должно было решить судьбу Ростова и всей Северокавказской группировки немцев. Шубину и его новому напарнику было приказано внедриться в ряды немецких частей и снабжать наше командование свежей информацией о планах врага.
Шубин понимал, что им с напарником предстоит тяжелое испытание. Ведь если они прибудут на фронт в форме немецких солдат, то их пошлют в строй. И что им делать? Воевать против наших частей? Нет, так они поступить не могут. Но как тогда существовать во фронтовых условиях, не участвуя в боях? И при этом получать информацию. И как передавать ее нашим, не привлекая внимания немцев, не давая себя раскрыть? Тут была целая куча вопросов, на которые Шубин пока не знал ответа.
Эти же вопросы волновали и Виктора Степанчука.
– Я и здесь, на вокзале, пока с ними разговариваю, противно себя чувствую, – жаловался он Шубину. – Противно слышать, как они то и дело хвастаются, как они били «русских свиней» в сорок первом году. Мечтают, как бы опять так повернулось, жалеют, что приходится отступать. Но тут все же вокзал: послушал одного, подошел ко второму, а потом и вовсе ушел. А если мы поедем на фронт? Там ведь придется рядом с ними против наших воевать! Как же так?
– Не бойся, против наших мы воевать не будем, – успокаивал Виктора Шубин. – Я придумаю способ, как нам существовать на фронте, но при этом не нарушать присягу. А насчет умения жить среди врагов, улыбаться им, поддакивать – это входит в число навыков, необходимых разведчику. К этому тебе, Виктор, надо привыкнуть и в совершенстве этим ремеслом овладеть.
Над вопросом, как им устроиться на фронте, Шубин тоже думал не очень долго. Конечно, им надо пристроиться при штабе. Лучше всего – при штабе самого генерала Гота или даже фельдмаршала Манштейна. И для этого есть возможность. Ведь он, Шубин, то есть ефрейтор Кнехт – связист. А где должен служить связист, если не при штабе? И Степанчука тоже надо сделать связистом – будет помогать ефрейтору Кнехту катушку с проводом разматывать. Осталось только продумать, как эту идею реализовать. Но Шубин был уверен, что и этот вопрос он тоже сумеет решить. И он отправился получать посадочные талоны на себя и Степанчука в воинский эшелон, шедший в нужную им сторону. Но оказалось, что поезда через Батайск уже не ходят.
– Этой ночью проклятые русские прорвали фронт на Маныче, их танки ворвались на аэродром Ростова, – объяснил Шубину солдат, стоявший следом за ним в очереди к коменданту вокзала. Этот солдат, которого, как выяснилось, звали Фриц Брюкнер, тоже хотел попасть в свою часть.
– Там, на аэродроме, сейчас идут жестокие бои, – продолжил Брюкнер свои объяснения. – Но я слышал, что у русских здесь мало сил, так что аэродром наши отобьют. Но поезда на юг все равно вряд ли будут ходить. Теперь в ту сторону можно добраться только на попутной машине. Надо идти на южную окраину Ростова и там голосовать, просить, чтобы взяли с собой. Я слышал, многие так уезжали.
Фриц выглядел пробивным парнем – каким был и «ефрейтор Кнехт». Поэтому они решили объединиться и вместе искать попутку до станицы Манычской. Для этого им троим пришлось два часа прыгать на обочине шоссе, привлекая к себе внимание водителей проезжающих грузовиков. Но наконец их усилия увенчались успехом, и их всех троих посадили в грузовик, шедший до хутора Поперечный.
Когда они, забравшись в кузов, устроились там, Шубин тут же затеял разговор с солдатами, которые сидели в кузове. Его интересовало,
