Богдан Сушинский - Стоять в огне
– Этот водитель… Йозеф Каммлер, который не устает расписывать свои подвиги в борьбе с партизанами… Что он собой представляет?
– Трепло, господин гауптштурмфюрер. Никогда не уважал людей, которые, впутавшись в историю, о которой им знать не положено, не умеют молчать.
– Правильно, Карл. Я ждал от тебя именно этих слов. Я так понимаю, что партизаны его просто-напросто помиловали… И теперь, радуясь жизни, парень даже не догадывается, что испортил нам интереснейшую игру с противником. И продолжает портить ее. Не говоря уже о странной откровенности Каммлера при общении с полевыми жандармами. Неужели о таких случаях следует рассказывать каждому патрульному, тем более что ты еще не успел доложить о них своему командиру?
– Это глупо, – глухо пробубнил Магистр с таким видом, словно речь шла о его собственных просчетах.
– Рад, что наши мнения совпадают, Карл, – хищно сощурился Штубер. – А почему, собственно, я советуюсь с тобой? Да потому, что была мысль привлечь к нашим делам и этого парня. Но ты же сам видишь: такого болтуна следует держать подальше.
– Ясное дело, господин гауптштурмфюрер, – подальше.
– Мы не можем допустить, чтобы о каждой, даже небольшой нашей операции становилось известно всему вермахту. Что тогда подумают о нас в Главном управлении имперской безопасности, где предпочитают иметь дело только с агентами с безупречной репутацией? Исключительно безупречной!
– Я понял вас, господин гауптштурмфюрер, – щелкнул каблуками шарфюрер. – Разрешите идти?
– Пожалуйста, Карл, пожалуйста… Полагаю, что нам и впредь следует время от времени встречаться за рюмкой коньяку или чашкой кофе.
Через несколько минут перед Штубером уже стоял Зебольд.
– Витовт! – резко проговорил Штубер. С Зебольдом ему незачем было разводить дипломатию. – Беркут исчез. Наши условия он не принял. Тем хуже для него. Как там поживает Звонарь?
– В условленном месте постоянно дежурят два наших агента. К сожалению, до сих пор Звонарь на связь не выходил.
– Это еще не провал. Возможно, его пока что держат при штабе, присматриваются. Беркут не так наивен, чтобы сразу довериться первому встречному, который к нему прибьется.
– Но ведь Звонарь – опытный агент, – проворчал фельдфебель. Штубер знал, каких сил стоило ему это признание. Зебольд терпеть не мог Звонаря.
– А как дела у Совы?
– Только что звонили из гестапо. Вышел на связь. Судя по информации, внедряется успешно.
– Ну и прекрасно. А теперь приступим к операции под кодовым названием «Тевтонский меч». Пополнение из полицейских прибыло?
– Прибудет через час. Двадцать человек.
– Отлично. Отберите десять наших «рыцарей» и десять олухов-полицейских и завтра же выступайте в Днестрянский лес. Он невелик. Партизанских отрядов или хотя бы групп там нет. О том, как действовать отряду, мы уже вкратце говорили. Главное, побольше рейдов в окрестные села. С населением до поры обращайтесь более-менее корректно. Ваша задача: выявить возможно большее количество нелояльных личностей, склонных к партизанским действиям, а также родных и близких коммунистов и офицеров Красной армии. Охотно принимайте любого, кто попросится к вам. Обрастайте людьми, формируйте большой партизанский отряд. Вступайте в контакты с другими партизанскими отрядами, выявляйте их базы, тайные склады оружия и продовольствия, каналы связи с населением, явочные квартиры. Особое внимание уделяйте партизанской агентуре и агентуре советской разведки в местной полиции, городской управе, уездной больнице и других учреждениях.
– Яволь, господин гауптштурмфюрер… Но… – замялся Витовт.
– Что означает ваше загадочное «но», Зебольд?
– Я вспомнил, что по крайней мере два партизана знают меня в лицо.
– С одним вы даже подружились, мой фельдфебель, – оскалился Штубер. – Был такой грех, был.
– А, тот поляк, адъютант Беркута…
– Я учел это обстоятельство. Лично вы в лесу пробудете недолго. Формально командиром вашего «партизанского отряда» будет Савченко. Он украинец, знает местный говор, а значит, к нему – больше доверия.
– Агент Лютый… – кивнул Зебольд, явно одобряя выбор Штубера.
– Вот именно– Лютый. Пусть это станет и его партизанской кличкой. Сегодня вечером я проинструктирую Савченко подробнее. Вы же будете заместителем командира отряда. Выдавайте себя за прибалтийца. Кажется, вы немного владеете литовским?
– Наш детский приют находился недалеко от границы с Литвой. Могу изображать литовца, основательно подзабывшего свой язык. Тем более что проверять здесь некому. Кроме Беркута.
– Пока он поймет, что к чему, вы уже будете в крепости.
– Значит, с населением мы пока должны обращаться деликатно? – на всякий случай уточнил Витовт, давая понять, что с его порочным знакомством покончено. Это был единственный пункт, который смущал опытного террориста, сковывал фантазию.
– Понимаю, вы привыкли к эффектной работе. Но две-три недели придется потерпеть. И еще одно. Об этом будете знать только вы: через три дня здесь, неподалеку от крепости, появится еще одна группа. Выдающая себя за группу Беркута. Возглавит ее Магистр. Задача группы – полная дискредитация в глазах населения беркутовцев и всего партизанского движения. Они будут откровенно грабить население и казнить при малейшем подозрении в сочувствии оккупантам. Вот у них все методы хороши. Часть недовольных действиями Беркута, конечно же, придет к вам. За помощью. Как говорят русские, из огня да в полымя. Охотно принимайте их.
– Нетрудно представить себе судьбу этих несчастных. Уж мы-то «поможем».
– И последнее: у вас будет трое постоянных связных. В разных местах. О них мы еще поговорим. Но ни один из ваших людей не имеет права появляться в крепости до тех пор, пока не завершится операция.
– Яволь, господин гауптштурмфюрер.
Зебольд вышел. Удовлетворенный беседой, Штубер приблизился к бойнице, еще раз взглянул на полоску леса меж двух холмов и вновь зловеще оскалился. В последнее время он истосковался по настоящей работе, и радовался, что наконец-то может начать важную операцию, к которой так долго и тщательно готовился. Не разглашая при этом замысла.
20
Когда фельдшер из отряда Иванюка снова наведался в лагерь Беркута, он нашел командира на небольшой поляне, окруженной со всех сторон молодыми соснами. Сегодня утром Николай Крамарчук смастерил для него нечто напоминающее костыли, на которых Громов упорно пытался расхаживать раненую ногу. Теперь, наблюдая, как он неуклюже переставляет тяжелые несуразные деревяшки, Крамарчук благодушно посмеивался, выводя тем самым Беркута из себя.
Неизвестно, чем бы, в конце концов, закончилось это испытание командирских нервов, но в любом случае Крамарчука спасло то, что, заметив на тропинке фельдшера, лейтенант отбросил костыли и уселся в траву посреди поляны.
– Спасибо, что пришли, доктор. Не то бы этот варвар, – кивнул он на Крамарчука, – окончательно замучил меня. Осмотрите рану. Что-то мне не нравится, как она заживает.
– То-то и оно… Чтобы ранить, много ума не надо, – приговаривал фельдшер, разматывая бинт. – Зато сколько нужно приложить его, чтобы помочь потом человеку вылечиться. А ну, принеси-ка, парень, воды… – попросил он Николая.
Тем временем к ним подошел седобородый партизан, который, как выяснилось, сопровождал фельдшера, но чуть-чуть поотстал.
– Знакомьтесь: наш начальник разведки Василий Григорьевич Отаманчук, – отрекомендовал его старик. – В прошлом – сельский учитель. Был оставлен райкомом партии для организации подполья, которое и по сей день существует в Квасном и Дмитровке. Вот только самого Василия Григорьевича выдал провокатор, пришлось срочно уходить в лес. От ареста спасся чудом.
Беркут поздоровался с Отаманчуком за руку. Начальнику разведки было уже под пятьдесят, но из-под лохматых, осветленных сединой бровей его поблескивали на удивление молодые, сияющие голубизной глаза доверчивого человека, которого только война могла заставить заниматься разведкой, всегда связанной со всевозможными ухищрениями, подозрениями и проверками.
– Я немного задержался, осматривал ваш лагерь, – сказал Отаманчук, присаживаясь на траву рядом с Беркутом так, чтобы не видеть его раны.
– Ну и какое впечатление?
– Хорошо устроились. И местность хорошая. В случае чего можно отойти вон за те холмы, а оттуда еще дальше, в Медоборы, где множество огромных пещер, в которых отряд пересидит любую карательную экспедицию.
– Да? О Медоборах – это вы верно. Надо послать ребят, чтобы получше разведали эти места, осмотрели хотя бы одну-две пещеры. Они действительно могут пригодиться. Я слышал, будто Иванюк мечтает объединить наши отряды, – сразу же сменил тему разговора Громов.
– Было такое: мечтал. Но делать это сейчас уже, вероятно, не стоит. Отряд и так слишком разросся, свыше двухсот бойцов. Если перевалит за триста да обрастет обозом, надо будет уходить еще дальше в леса – маневрировать таким большим отрядом трудно. Тем более что неподалеку действует еще два отряда. «Мститель» тоже ведь перебазировался к нам, в Градчанский лес.
