Владимир Першанин - Морпехи против «белых волков» Гитлера
Поглядел в эти дни и на смелых людей. Какой-то майор остановил их толпу и приказал окапываться. Окопались и двое суток воевали, подтаскивая боеприпасы из брошенных машин.
Увидев, что Парфенов метко стреляет, майор приказал ему взять противотанковое ружье. Оружия и боеприпасов достаточно, а людей не хватает.
– Я с этой кочергой никогда дела не имел, — растерялся Антон.
– Научишься. Прижимай крепче приклад к плечу и на спуск нажимай. Вот тебе помощник.
Помощник, сопливый парнишка, напуганный происходящим, отдал Парфенову честь, шмыгнул носом и пожаловался:
– Побьют тут нас всех. В моем взводе всего два человека остались.
– Подбери обмотки, пока не запутался, — приказал Антон. — И сопли вытри. Сейчас сходишь к машинам, принесешь патронов к ПТР, ну и винтовочных тоже. Гранаты поищи, и если удастся, то ручной пулемет.
– Есть, товарищ командир!
– Попробуешь смыться — догоню и пристрелю.
– Никак нет. Не смоюсь, честное слово.
Кроме патронов и гранат, парнишка по имени Саня принес две банки тушенки и сахар в синей бумажной обертке. Рассказал, что продукты нашел под сиденьем в грузовике ЗИС-5, а сиденье все в крови. Видать, не успел шофер харчами воспользоваться. Перекусили тушенкой с сахаром, запивая талой водой, жалея, что нет ни кусочка хлеба. Затем принялись осваивать противотанковое ружье.
В цель Антон научился попадать уже после первых выстрелов. Продырявил бочку из-под горючего, там взорвались остатки бензина, выбило верхушку, бочка закрутилась в языках пламени.
– Гоже, — одобрил Саня.
Но когда принялся стрелять по немецкому танку Т-3, подбитому и застывшему метрах в трехстах на нейтралке, увидел, как рикошетят его пули, высекая фиолетовые огоньки. Пришел взводный, понаблюдал, сплюнул:
– На триста метров не возьмешь. Подпускай на сто.
– На сто он меня первым же снарядом с землей смешает.
– В борт бей, а если в лоб идет, пропускай и гранатами в корму.
– Возьмешь его гранатой, дожидайся!
– Болтаешь ты много. Посылай помощника, там бутылки с горючкой раздают. Штука эффективная, только на жалюзи ее забрасывать надо.
Полдесятка черных бутылок осторожно опустили в ямку, накрыли доской. Опасная штука, разобьешь случайно, живым сгоришь. А чтобы на жалюзи мотора бутылку забросить, надо танк через свой окоп пропустить. Опасно. Крутанется раз-другой на гусеницах, и обоих с землей смешает.
Три дня удерживали позиции. Танковую атаку отбила артиллерия, пехоту отсекли пулеметчики. И Антону с его ПТР нашлось дело. Подбитый чешский танк стал пятиться назад, огрызаясь пушечным огнем. Парфенов с третьего выстрела пробил слабую бортовую броню, а когда машина загорелась и стали выскакивать танкисты, взялся за винтовку и уложил одного из фрицев.
В те же дни разбил два пулемета. Видел, как от попаданий тяжелых пуль срывало со станков стволы, плющило казенники, а пластмассовые приклады разлетались на части. Помощник Саня удивлялся, а взводный торжественно сказал:
– Объявляю благодарность за меткую стрельбу. Вот, почитай газетки.
– Пожрать бы лучше организовали.
– Потерпите.
От нечего делать читал вслух газеты, где немцев били сотнями, а немецкие танки горели по всей линии фронта. На карикатурах удирали в тыл обмороженные фрицы, замотанные в тряпки. Саня бурчал:
– Газеты, значит, можно привезти, а хлеба или сала — нет.
– Забудь про сало. В Ленинграде люди тысячами от голода мрут. Слышал, что беженцы рассказывают?
– Слышал, только жрать все равно хочется.
Потом две недели выходили из окружения небольшим отрядом. Раненые не давали ускорить шаг, а тут прицепился вражеский взвод. Лейтенант оставил для прикрытия пулемет и Антона как меткого стрелка. Пулеметчики оказались так себе, лупили в белый свет, торопясь израсходовать патроны. А Парфенов, можно сказать, совершил подвиг.
Слово «снайпер» Антон, отродясь не слышал, но мишени поражал и за триста и за пятьсот метров. Взял на себя командование заслоном, приказал не суетиться и одиночными выстрелами выбил одного за другим четверых немцев. Отлежавшись и набравшись решимости, вражеский взвод снова пошел вперед, но Антон подстрелил еще двоих.
Когда догнали своих, лейтенант, выслушав Парфенова, только головой покачал.
– Медаль тебе, парень, или орден положены, только не дают их сейчас.
Позже Парфенов воевал на Мурманском направлении, был два раза ранен, из запасного полка попал в бригаду морской пехоты, а затем в отряд специального назначения «Онега». Сегодня был его первый выход на боевое задание.
Бортовой стрелок «Кондора», фельдфебель-австриец отлично знал горы, хорошо владел своим МГ-34, начиненным бронебойно-зажигательными патронами. Это он вогнал полдесятка пуль в И-16 и добил бы его, но не хватило угла поворота.
Сейчас он обустроил неплохую позицию, прикрываясь массивным валуном и клочьями сухой травы. Патронная лента была тщательно вычищена от грязи, снега и блестела разноцветными головками тяжелых пуль. Хорошая прицельная дальность, опыт и скорострельность 15 пуль в секунду. При удачном раскладе можно сразу прикончить всю группу русских. Одетые в морские бушлаты или меховые кожухи, в несуразных меховых шапках, даже без маскхалатов, они не производили впечатления опытных егерей.
Русские правильно опасались засады и рассыпались в цепь. Всех пятерых сразу не возьмешь. Но позицию для засады командир экипажа «Кондора», опытный подполковник, выбрал с умом. Путь здесь сужался, и русские невольно втянутся в расщелину, огороженную с одной стороны подтаявшим склоном, а с другой стороны уходящим далеко вверх холмом.
Правда, большинство летчиков были вооружены пистолетами (гранат тоже не было), но, кроме пулемета, имелся один автомат, да и МГ-34 при ожидаемом раскладе сможет сработать за всю команду. Но события разворачивались не совсем так, как рассчитывал подполковник.
Метров за четыреста до места засады, когда русские в узком месте поневоле сжимали цепь, они прекратили движение и укрылись за камнями и льдинами. Это были никудышные укрытия. Австриец, хороший стрелок, мог наверняка уложить двоих азиатов — камни были невелики, да и лед являлся не слишком надежной защитой.
Но тогда трое других откроют ответный огонь, и начнется перестрелка, в которой неизвестно кому повезет. Фельдфебель был заядлым охотником, и ему не понравилось, что трое из пяти красноармейцев вооружены винтовками.
Винтовка в данной ситуации — оружие серьезных и опытных солдат, которые бьют точно в цель, не торопясь. Для спецотряда русские нашли бы в своих истощенных арсеналах нужное количество автоматов, но они предпочли винтовки. А это значит, начнется не беспорядочная трескотня, а точные выстрелы трехлинеек, пробивающих тело в любом месте навылет.
О чем они совещаются? Генеральный штаб лапотных неграмотных красноармейцев… Может, все же ударить? Тогда русские замедлят ход, но прикрывать экипаж все равно оставят фельдфебеля. Дадут в помощники второго бортового стрелка, только без пулемета. Держитесь, ребята, а мы потащим к своим драгоценные кассеты кинопленки. Войну выиграют и без этих кассет, а трехлинейки рано или поздно продырявят головы обоим пулеметчикам.
Бортовой стрелок из австрийского городка Брук вдруг понял, что экипаж «Кондора» загнал себя в ловушку. Можно, конечно, сражаться, как триста спартанцев, насмерть, но кто оценит их ненужный героизм? Красноармейцы не отступят, но и напролом на его пулемет не полезут. Скорее всего, откроют неторопливый прицельный огонь и начнут выбивать экипаж по одному. Подполковник прикажет стрелкам держаться, а трое офицеров потащат коробки с пленками. А когда устанут, просто выбросят их, предварительно засветив.
Однако австриец недооценил смелость своего командира. Подполковник отправил с двумя коробками кинопленки молодого кинооператора-спортсмена, на которого полностью надеялся. А четверым, в том числе подполковнику, предстояло прикрывать парня. Пулемет, автомат, несколько пистолетов и небольшой запас патронов.
Подполковник принял твердое решение — к русским в плен не попадать — и отложил в кармашек куртки два патрона. Он никогда не щадил азиатов, а они не пощадят его.
«Кондор» был не только разведчиком, но и бомбардировщиком. Заканчивая наблюдение, экипаж не упускал возможности сбросить бомбы на подвернувшуюся цель. Командир не рисковал связываться с военными кораблями, их зенитки могли достать самолет за несколько километров. Выбирал что-нибудь, дающее эффект, например вражеский танкер.
Месяц назад он поджег хорошо загруженный танкер, с трудом пробивающийся сквозь волны. Огненный гриб взвился до небес, осветив все причудливым багровым светом, а потом загорелась вода, в которую вытекло несколько тысяч тонн солярки. Охранения у танкера не было, и подполковник позволил снизить машину до пятисот метров.
