Нгуен Нгок - Страна поднимается
Старый Шринг, покачав головой, сказал, обращаясь ко всем:
— Нет, неправда это! Небо никогда не допустит, чтобы такие хорошие люди, как дядюшка Хо и его солдаты или брат Партиец, погибли. Не слушайте француза.
Туп уселся рядом с отцом. Раздув огонь посильнее, он заявил:
— Я буду ждать Нупа. Спросим у него и все узнаем.
И деревня решила: Тун прав.
На другой день старый Па встал ни свет ни заря и послал деревенских парней охранять все дороги: француз, опасался он, непременно сунется сюда. Выставим караульных и будем ждать Нупа.
Назавтра вернулся Нуп. Услыхав новость, он молча зашел в дом, присел у погасшего очага и почувствовал, как по лбу у него ручьем течет пот. Пришел встревоженный Тун и сел рядом.
— Ну, что скажешь, Нуп? — спросил он.
Тот положил руку ему на плечо:
— Ничего страшного. Сбегай-ка да объяви всем, нынче вечером соберемся в общинном доме — поговорим.
Вечером все были в сборе, не хватало лишь тех, кто пошел в дозор.
— Кто принес эту новость? — спросил Нуп.
— Нам сказал человек из Баланга.
— А оп-то откуда узнал?
— Народ из Баланга ходил на работы в Харо и слышал. Там говорил об этом француз.
Глаза у Нупа налились кровью.
— Как можно верить французу?! — вскричал он.
Отчего это Нуп сегодня так похож на леопарда? Спина его, вместо одежды прикрытая корой дерева кэдон, испещрена пятнами, точно шкура хищного зверя. Никто не промолвил ни слова. Тун тяжело вздохнул и чуть отодвинулся в сторону. Он сидел и смотрел прямо в глаза Нупу: кто зажег огонь в этих глазах?
— Если все хорошо, француз твердит: плохи дела, — медленно произнес Нуп. — А когда все идет насмарку, послушаешь его — лучше быть не может. Дядюшка Хо по-прежнему в Ханое и бьет француза. Ни в какие дальние дали он не ушел. А пока он с нами, будет стоять наша земля, будут сражаться наши солдаты, и с ними брат Кэм. Вон, и нас-то с вами, одну-единственную деревню, француз никак не одолеет. Где ему справиться с дядюшкой Хо…
Речь Нупа была как полыхающий костер — не очень высокий, но жаркий, такие костры ничем не погасишь. Каждое слово свое он обращал не только ко всей деревне, но и к себе самому.
После долгого молчания он взглянул на старого Оя и спросил:
— Почтеннейший Ой, ты сам-то кому больше веришь — французу или дядюшке Хо?
Старик растерялся, испуганно глянул на Нупа, потом оглядел собравшихся. Видя, что все смотрят на него, он смешался вконец:
— Нет-нет… Что ты, Нуп… Зачем так говорить?.. Разве это я?.. Да кому из племени бана придет в голову усомниться в дядюшке Хо…
— Кто научил нас хорошо возделывать поля? — спросил Нуп. — Чьи наставленья помогали нам все эти годы биться с французом? Кто сказал партийцам из киней: поднимайтесь в горы и любите тамошних ваших братьев? Все это сделал дядюшка Хо. И если он, самолично, не шлет нам весть о том, что солдаты его и партийцы погибли, зачем брать на веру лживое слово француза да еще поддаваться страху?..
Все сидели молча. Чертов ветер, закруживший их мысли, постепенно улегся. Правда, еще не совсем. Нуп погрузился в раздумье. Потом заговорил совсем тихо. Люди придвинулись поближе, чтобы лучше его слышать.
— Я ходил в Конгка и на обратном пути повстречал брата Кхыу из Баланга. Я его знаю, ему можно верить… Он сказал, человек из племени кинь поднялся в горы. Пришелец уже в Баланге и расспрашивал о нашей деревне, о Конгхоа…
Огонь угасал, в очаге колыхались лишь крохотные багровые язычки. Карие глаза, глядевшие на них, горели ярче огня.
— А где сейчас пришелец из киней?
— Уж не Кэм ли это?
— Надо встретиться с пим, Нуп…
— Как звать его?
— Он пришел от дядюшки Хо?
— А других новостей нет? Как там дядюшка Хо?..
— Я все обдумал, — сказал Нуп. — Не будем торопиться со встречей. А ну как француз хочет подсунуть нам своего прихвостня из киней, заманит да и схватит… Неизвестно ведь, впрямь ли это посланец дядюшки Хо…
— Я так думаю, Нуп, — сказал старый Па, — француз, он как тигр в лесу: если учует человека, выслеживает его ох как ловко. Не надо тебе пока никуда ходить. Схватит тебя француз, кто тогда возглавит деревню?..
Пун вернулся домой поздно ночью. Улегся спать, но долго еще слышал, как старый Шунг рассказывал в общинном доме свои истории. Не зная, что и думать о последних событиях, старик снова завел перед парнями речь о мече славного богатыря Ту. В который уж раз рассказывал он все это. Но когда, подняв палец и иаклонив голову набок, старый Шунг произнес нараспев свой обычный зачин: «Молчите!.. Умолкните все!.. Слышите, люди, это поет ручей Тхиом… И та река бежит мимо деревни славного Ту, а потом впадает в огромную реку без берегов, люди из племени кинь называют ее морем…» — все замолчали, уставясь в лицо рассказчику. И с изумленьем услышали, как журчит в ночи ручей, словно было это впервые.
А Нуп все лежал и думал. Пришелец из племени кинь… Ну, поднялся он в горы, что дальше? Кто он? Брат Кэм?.. А может, Зунг, командир отряда?.. Вправду ли это человек дядюшки Хо? Прошло три года с лишком, и Нуп с каждым днем все яснее понимал сокровенный смысл истории о мече славного Ту. Он ждал, не объявится ли волшебный клинок? Не придут ли люди из племени кинь, посланцы дядюшки Хо?
Наконец человек из киней поднялся сюда, в горы. Но кто он такой? Да, старый Па прав, лучше ему не встречаться с незнакомцем… Но если не он, кто тогда пойдет на это свиданье? А вдруг дядюшка Хо прислал человека и нему, к Нупу? Дядюшка Хо зовет его, а он не откликнется… Нет, надо идти! Земляки ждут не дождутся посланца с равнины… Кому же, как не ему, человеку Партии, встретить его первым…
На другое утро Нуп ушел в лес Баланг. С ним отправились четверо парней, и среди них Гип. У каждого было по доброму самострелу и колчану, полному отравленных стрел. Если француз надумал устроить им ловушку, они славно его попотчуют.
* * *Нуп повидал человека из племени кинь в Баланге и вернулся домой. Больше всех об этой встрече рассказывал Гип. Вот как описывал он выходца из киней на деревенском сходе:
— О-о, этот кинь — прекрасный человек… Каков собою? Обличьем, пожалуй, схож с нами, бана. Только вот у самой ноздри шрам — вроде когда-то давно был ранен. Глаза добрые, черные-черные. Говорит совсем мало… Как одет? В черной рубашке и штанах, по-простому без всяких там красот. На ногах сандалии из резины, а резина эта с колеса машины, на ней ездил француз… Острижен совсем коротко, ни усов нет, ни бороды.
Парод спросил, а что говорил кинь. Но тут Гип распространяться не стал.
— Это, — отвечал он, — вам скажет Нуп.
— Как звать-то его? — спросил старый Па.
— Имя его — брат Тхе, — ответил Нуп. — Гип верно все рассказал.
— Да уж, — подхватил счастливый Гип, — ни прибавить, ни убавить!
— А нет ли вестей о дядюшке Хо? — снова спросил Па.
— В Ханое ли он еще? — тотчас подхватил Тун.
Пуп, улыбаясь, покачал головой:
— Нет, дядюшка Хо давно уже не в Ханое. Целых пять лет…
Все изумленно воззрились на Нупа. Как так? Дядюшка Хо и вдруг не у себя, не в Ханое? Может, француз и Ханой захватил?
— Дядюшка Хо, — не торопясь, продолжал Нуп, — бился с французом в Ханое считанные месяцы, а потом ушел в другое место. Теперь он во… во Вьетбаке[19].
— Во Вьетбаке, говоришь?.. Та-ак…
— А Вьетбак-то этот у нас ли, в нашей стране?
— Брат Тхе говорит: да, Вьетбак — наша земля. Там всюду леса и горы куда выше горы Тьылэй. Станешь на гору во Вьетбаке и увидишь из конца в конец всю нашу страну — и равнины киней, и кручи горцев. На этой-то самой горе и стоит дядюшка Хо, оттуда командует он, где и кому биться с врагом…
— Вон оно как!..
— Здорово!.. И в какой стороне от нас этот Вьетбак?
Нуп огляделся, подумал, потом встал и вышел за дверь. Там он остановился, повернулся лицом к созвездию, похожему на руль, которым кини направляют свои лодки, — на конце рукояти сверкала самая яркая звезда. Пуп поднял руку и, указав на звезду сквозь ночную темень, сказал:
— Во-оп там, в той стороне.
Все вышли из дома и задрали головы к небу. С той стороны, куда показывал Нуп, подул ветер. Госпожи звезды — все семь, составлявшие руль, — мерцали, посылая людям свой свет.
А ведь самая яркая из семи звезд никогда не покидала обжитого ею места на небе. Остальные шесть ходили вокруг нее. Звезда эта зажглась и никогда больше не угасала в сердцах людей Конгхоа.
Прохладный ветер обдувал их лица. Нуп припомнил вдруг недавние свои слова, обращенные не только к землякам, но и к самому себе: «…И нас-то с вами, одну-единственную деревню, француз никак не одолеет. Где ему справиться с дядюшкой Хо…» Верно, дядюшка Хо ведь руководит всей страной. Сколько у него под рукой людей, таких же, как они здесь, в Конгхоа! Наверно, не меньше, чем звезд на небе. Дядюшка Хо всесилен…
