Георгий Савицкий - Штрафник-«охотник». Асы против асов

Но «Мессер-109» обладал рядом конструктивных особенностей, которые сильно осложняли его пилотирование. Во-первых, перетяжеленная конструкция модернизированного Bf-109G-6 сама по себе уже не была приспособлена для маневренного боя на короткой дистанции. Во-вторых, «Мессершмитт-109» с самого начала своего боевого использования заслужил не совсем хорошую «славу» «слепого» самолета из-за массивного остекления фонаря кабины и гаргрота, закрывавшего обзор назад и вверх.

А вот необычная компоновка истребителя Р-39 с трехколесным передним шасси и двигателем за кабиной позволила также решить еще одну непростую задачу — обеспечить хороший обзор, необходимый летчику для успешного ведения воздушного боя. И это был важный фактор, в особенности для «воздушного охотника». «Увидел первым — победил!» Отсутствие двигателя в носовой части самолета позволило несколько выдвинуть кабину летчика вперед и одновременно улучшить аэродинамику носовой части фюзеляжа, придав ей более заостренный вид по сравнению с самолетом обычной схемы. Кроме того, американский «ленд-лизовский» истребитель отличался еще и очень хорошей аэродинамикой. Водяной и масляный радиаторы были установлены внутри крыла, а не в выступающих обтекателях. Охлаждающий же воздух поступал к ним через отверстия, расположенные в носке крыла. В результате внешние формы самолета получились очень плавными.

А вот Александр Волин как раз и отличался тем, что умел использовать сильные стороны своего истребителя и слабости конструкции немецких машин, о которых был прекрасно осведомлен. Энергичной управляемой бочкой комэск советских «охотников» ушел от пулеметно-пушечного шквала «пятиточечного» Bf-109G-6. Переворот через крыло — и «Аэрокобра» оказывается ниже и за хвостом «мессера». Снова перекрестье коллиматорного прицела перечеркнула ненавистный силуэт немецкого истребителя. Огонь! Рявкнула мощная пушка «Испано-Сюиза» — поток 37-миллиметровых снарядов и 12,7-миллиметровых пуль изорвал в пылающие клочья расписанный драконами и черепами «Мессершмитт-109G-6»!

Волин поглядывал на бензочасы со все возрастающей тревогой. Топлива оставалось всего ничего — только до аэродрома своего добраться…

— Я Леопард-1, прием. Я «голодный», как слышите меня?

— Я Тигр, прием, — пришел ответ с наземного командного пункта авиации. — Понял тебя, уходи. Тебя сменит «сотый», он на подходе. Как понял меня?

— Вас понял: дожидаюсь «сотого» и ухожу!

Вскоре появилась еще восьмерка «красноносых» — гвардейских «Аэрокобр». Вел ее прославленный ас, Герой Советского Союза майор Александр Покрышкин. Это его истребитель отличался белой цифрой «100» на фюзеляже.

— Achtung! Pokrischkin in den Himmel! — Внимание! Покрышкин в воздухе! — Эти слова наводили ужас на хваленых «экспертов» Люфтваффе.

В радиоэфире уже не раз звучало это предупреждение на немецком, после чего в небе начиналось форменное светопреставление. Как правило, «Ахтунг! Ахтунг…» безнадежно запаздывало. Объятые пламенем «Мессершмитты», «Фокке-Вульфы», «Хейнкели» и «Юнкерсы» беспомощно падали на землю. А значит — небо оставалось в надежных руках!

Как только со стороны солнца показались гвардейские «Аэрокобры», майор Волин связался с Александром Покрышкиным и покачал крыльями.

— Сашка, я Леопард, принимай небо на себя.

— А, Леопард! Хорошо — уходи, я прикрою. — Истребитель P-39Q с красным коком винта и белой цифрой «100» на фюзеляже тоже в ответ покачал крыльями.

— Понял тебя, прием. Леопарды, выходим из боя!

Глава 7

Высота мужества

Вечером после боевых вылетов в штабе Отдельной эскадрильи «воздушных охотников» приняли радиограмму лично от маршала авиации Александра Александровича Новикова. Командующий ВВС Красной Армии благодарил личный состав эскадрильи и ее командира. Дело в том, что, по данным радиоперехвата, майор Александр Волин и его летчики сбили сразу пятерых «экспертов» Люфтваффе. На счету этих матерых «воздушных волков» было много побед — Железных и Рыцарских крестов. Но русские «волкодавы» утихомирили и их.

Всего же за июль — август 1943 года погибло или было захвачено в плен по меньшей мере с десяток «экспертов», среди них такие опытные «воздушные волки», как кавалеры Рыцарского креста Эдмунд Россман, Вернер Кваст и Вольфганг Эвальд[18].

Майор Александр Волин собрал всю эскадрилью и передал листок с радиограммой замполиту старшему лейтенанту Егоренко для того, чтобы он зачитал благодарственные слова маршала авиации Новикова всему личному составу.

— Будем и впредь драться так, чтобы подтверждать высокую оценку командования!

Такое импровизированное партсобрание воодушевило молодых, но уже достаточно опытных воздушных бойцов. Волин вглядывался в лица своих подчиненных — обычные ребята, молодые, но уже испытавшие и горечь поражений, и радость побед. Многие из них теряли своих боевых товарищей, и не раз. У многих, так же как и у майора Волина, родные томились в оккупации. А такая похвала от сурового командующего воодушевила летчиков.

Но битва за Донбасс только начиналась. Ведь только прорыв Миус-фронта сейчас, в июле 1943 года, в ходе Донбасской наступательной операции позволил бы советским войскам выйти на оперативный простор и освободить восточные районы Украины. К слову сказать, фактически именно здесь, а не под Прохоровкой элитным частям СС и Вермахта был устроен настоящий разгром. Вернее — именно здесь, в Донбассе и под Харьковом, продолжился разгром врага, начатый еще на Огненной дуге под Курском и Белгородом. И можно утверждать, что именно здесь фактически был сломан хребет германской военной машины[19].

Между тем битва за Саур-Могилу продолжалась. Для всей системы обороны Миус-фронта эта «огненная высота» имела такое же важное стратегическое значение, как Мамаев курган для битвы за Сталинград, Малахов курган и Сапун-гора для Севастополя. Так что 29 августа, после очередного мощного артналета, советские войска почти захватили вершину. Однако мощная контратака немцев в направлении хутора Саурмогильский, теперь это село называется Сауровка, с участием огнеметных танков «Flammelpanzer-II» и самоходок «Sturmgeschutze-III» оттеснила наши войска.

И теперь Отдельная эскадрилья майора Волина была брошена на прикрытие наших атакующих войск вместе со штурмовиками.

— Горбатые, я — Леопард, работайте, мы прикроем.

— Я Горбатый, тебя понял. Атакую ракетами!

Грозные «крылатые танки» буквально стелились над землей. В составе строя штурмовиков были и противотанковые Ил-2М3 с мощными пушками НС-37, и более «обычные» бронированные самолеты с 23-миллиметровыми пушками ВЯ-23.

Первый удар советских «крылатых танков» по немецким «панцерам» был страшным! Огненные стрелы эрэсов прожигали броню приземистых, похожих на отвратительных пятнистых жаб танков и рвали их в куски! А потом, после ракетной атаки, заработали пушки…

Боекомплект к мощной противотанковой пушке НС-37 состоял из патронов с бронебойно-зажигательно-трассирующими боеприпасами — БЗТ37 и осколочно-зажигательно-трассирующими — ОЗТ37. Бронебойные снаряды предназначались для поражения наземных бронированных целей, а осколочные — для поражения воздушных целей и пехоты противника. Кроме того, для новой пушки был разработан и подкалиберный снаряд, обеспечивающий пробитие брони толщиной до 110 миллиметров. Ленточное питание пушек НС-37 позволило специалистам ОКБ Сергея Ильюшина разместить их непосредственно у нижней поверхности крыла с использованием очень простого крепления. Пушки закрывались относительно компактными обтекателями, каждый из которых состоял из двух легко открывающихся створок. Боекомплект к каждой пушке укладывался непосредственно в отсеки крыла. Вес одной пушки НС-37 с боекомплектом равнялся 256 килограммам.

Автоматические пушки штурмовиков довершили разгром, учиненный ракетами.

А потом, на выходе из атаки, на склоны Саур-Могилы посыпались ампулы с зажигательной смесью «КС». Такая ампула с самовоспламеняющейся жидкостью «КС», падая на броню, разбивалась, а жидкость разливалась и горела ярким пламенем до трех минут, развивая температуру до 1000 °C. При этом, будучи липкой, она прилипала к броне или залепляла смотровые щели, стекла, приборы наблюдения, ослепляла дымом экипаж, выкуривая его из танка и сжигая все внутри. Попадая на тело, капля горящей жидкости вызывала сильные, трудно заживающие ожоги.

А в следующем заходе на немецкие танки посыпались противотанковые кумулятивные бомбы. Верховный главнокомандующий Иосиф Сталин категорически запретил применять авиабомбы ПТАБ до получения специального разрешения. Их существование держалось в строгом секрете. Но как только начались танковые сражения на Курской дуге, бомбы применили в массовых количествах.