Альберт Зарипов - Афганистан. Гора Шабан
А по центральному проходу первой роты шёл никакой не монстр, питающийся исключительно дембельским составом… Никакой не садюга со звероподобным выражением на лице… А обычный вроде бы офицер… Не такого уж и высокого роста и не столь внушительной комплекции… Но зато в трофейной американской камуфлированной куртке, как и у нашего командира роты… Да ещё и в ладно подогнанном добротном китайском лифчике, набитом шестью магазинами, четырьмя гранатами и тремя ракетницами. Ну, три ракетницы прижаты резинками и на лямках закреплены две сигнальные шашки… Дым да огонь…
— Атас! — прошептал в последний раз Ермак.
Ведь этот самый Панин уже дошёл до строя нашей третьей группы. Вытолкнутый в первую шеренгу я стоял на своём новом месте и во все глаза смотрел на него… На этот источник дембельского ужаса и страха… Который, в общем-то, даже не обращал никакого внимания на стоящих в строю солдат… Ведь он только что обнаружил того, кого именно и искал… То есть командира нашей первой роты…
— Андрей Иваныч! — воскликнул Панин. — Гостей принимаете?
— А як же! — отвечал капитан Перемитин.
Он только-только вошёл в казарму через парадный вход и теперь двигался навстречу этому самому Панину. На уровне левого фланга нашей группы они и встретились… Сначала пожали друг другу руки, затем обнялись как старые товарищи… Ну, а потом и вовсе направились в обитель командира роты…
— Дежурный! — крикнул капитан Перемитин перед тем, как закрыть за собой дверь. — Меня в роте нет! Ни для кого! Кроме…
Он так и не договорил… Дверь в комнату ротного захлопнулась…
— Кроме кого? — запоздало выкрикнул дежурный по подразделению.
Однако вместо капитана Перемитина ответил заместитель командира роты.
— Кроме комбата и комбрига! — уточнил старший лейтенант Барышник. — Рота, равняйсь! Смирно! Вольно! Слушай мою команду…
Замкомроты быстро взял на себя все бразды управления подразделением, которые так легко ему передоверил капитан Перемитин… И наша военная жизнь пошла-поехала в привычном русле… Сначала ценные указания выдал непосредственно сам Барышник… Потом руководить войсками поручили командирам групп. И наш старший лейтенант Веселков принялся добросовестно выполнять свои служебные обязанности…
Наконец-то строй распустили…
— Уф-ф… — пробормотал дембель Юрка Лебедев. — Пронесло…
— Во-во! — ответил ему Серёга Сорокин. — У меня аж спина вспотела… От одного только вида.
Старослужащие уже чувствовали себя в безопасности… Но не потому, что они уселись в проходике меж двухъярусных солдатских кроватей… А потому что их сейчас не мог увидеть тот самый Панин… который и нагнал на них столько ужаса и страха…
— Так! Чего вы ещё тут вошкаетесь!
Это воспрявший своим духом сержант Ермаков прикрикнул на нас — молодых солдат. Которые оказались невольными свидетелями столь необычного поведения, в общем-то, борзого дембельского состава. И заместитель командира нашей группы теперь решил привести нас в соответствующее состояние… Очень уж чётко давая нам понять то, что случайно появившаяся угроза уже их миновала… А потому всё возвратилось «на круги своя».
— Да мы сейчас только котелки положим. — оправдывался за всех боец Билык. — И сразу ж пойдём.
Только что на построении всему нашему молодому сословию приказали отправиться на склад РАВ. Где командир группы должен был получить боеприпасы: одноразовые гранатомёты, патроны и ракетницы. После чего всё это имущество предстояло тащить именно нам — молодым… Тогда как у дембелей были дела поважней: готовить средства связи и наблюдения.
Это часа через два, когда мы донесли на себе все ящики и ящички… Когда металлические коробки были вскрыты резаком… Когда вся наша разведгруппа принялась дружненько снаряжать патронами автоматные магазины и пулемётные ленты… Вот тогда-то и можно было полюбопытствовать.
— Слышь, Серёг! — обратился Виталик Билык к нашему замку. — А Панин?! Кто это такой?
Сержант Ермаков на всякий случай оглянулся по сторонам. Но во внутреннем дворике первой роты сейчас находились только солдаты. А наша группа разместилась в курилке, то есть в самом дальнем углу территории подразделения…
— Этот Панин… — начал было дед Ермак, но ещё раз оглянулся.
Однако вокруг было по-прежнему. Тихо и спокойно…
— Это зверь, а не командир! — быстро докончил товарищ сержант. — Я таких нигде ещё не видел… Ни в нашем батальоне… Нигде!
Дембель Юрка Лебедев даже рассмеялся счастливым и довольным смехом.
— Хорошо, что его в Кандагар перевели. — произнёс он спустя секунд десять. — На повышение пошёл.
Мы, то есть зелёная молодёжь споро снаряжали патроны и всё же прислушивались к разговорам старших товарищей.
— А он что? — неторопливо выговаривая слова, спросил Лёха Шпетный. — Раньше нашей группой командовал? Этот Панин-то?!
Наш командир отделения Серёга Сорокин по прозвищу Кар-Карыч только усмехнулся и лишь затем пояснил:
— Хе!.. Командовал… Не то слово!.. Лютовал и зверствовал! Гонял нас как… Даже и не знаю, кого… Командовал…
Несколько минут все молчали. Слышалось только клацанье патронов, умело и быстро вгоняемых в магазины.
— А как было при Панине? — не удержался любопытный Билык. — В группе-то?
Он с неподдельным интересом взглянул на сержанта Ермакова. На Серёгу посмотрели и другие молодые бойцы. Будто только лишь дед Ермак мог дать очень точный и достоверный ответ. Хотя… Ведь он-то и являлся заместителем командира нашей разведгруппы.
Но товарищ сержант не спешил. Он вбил тридцатый патрон в свой АКМовский магазин и только потом стал говорить.
— С этим Паниным служить было очень интересно, но дюже трудно. Он гонял всех без разбору! У него все носились как электровеники: и молодые, и фазаны, и дембеля. Но зато группа была самой боевой во всём батальоне. Почти что никогда мы не возвращались без трофеев. Хоть с облёта, хоть с такой войны. И погибших… Почти что не было… кроме Серёги Бабуцкого. Это его кровать была перевязана красно-чёрной полосой…
Тут дед Ермак замолчал и взял из цинка новую пачку трассирующих патронов. А мы молчали и продолжали снаряжать свои магазины и ленты…
Да… Эта опустевшая солдатская кровать, перехваченная наискосок траурной красно-чёрной полосой нам была знакома. Как и большая фотография бравого парня в тельняшке и десантном берете… Это его глаза спокойно и уверенно смотрели на нас из-за стекла в чёрной рамочке. А потом… Когда в первую роту прибыло очередное молодое пополнение и на бойцов не стало хватать имеющихся мест… С кровати покойного убрали чёрно-красную перевязь… И эту фотографию… Когда-то прислонённую к туго взбитой солдатской подушке…
«И всё! — подумалось мне. — Больше об этом человеке не напоминает ничего… Разве что в памяти его сослуживцев… Да и то… Не у всех!.. Но в родительском доме — это уж обязательно… Там о погибшем будут помнить всегда!.. Покуда будут живы отец и мать, братья и сёстры».
Пока я думал о возвышенном и вечном, мои огрубевшие пальцы закончили снаряжать уже четвёртую ленту на сто патронов. Но это был ещё не предел… Далеко не предел… Я взялся было за пятую, чтобы довести общее количество снаряжённых патронами лент до половины своего носимого боекомплекта. Но затем, загнав в пустые гнёзда с десяток чуть маслянистых патронов, я передумал… И решил отдохнуть.
Тем временем наши дембеля заспорили о том, кто кого отчаяннее и боевитей. Этот свежеприбывший капитан Панин или же заместитель командира нашего 6-го батальона капитан Брестлавский. Который тоже оказался выходцем из нашей первой роты.
— Да я тебе говорю!.. — горячился дед Ермак. — Что Брест и есть самый безбашенный! Ты забыл, как он?..
Однако Сергея Ермакова перебил его тёзка — Серёга Сорокин.
— Да это ты забыл, как мы с Паниным на подскок летали!
Внезапно из-за спины послышался лёгкий скрип и голос Коли Малого:
— Да это Брест самый!..
Дед Ермак быстро оглянулся на высунувшееся из окошка «личико» дневального и рявкнул:
— Малый! Ты чего сюда вылез?
Младший сержант Микола тоже был из состава нашей третьей группы, а потому сердитое высказывание замка подействовало на него очень быстро. Микола тут же скрылся в темноте казармы первой роты… Но спустя минуту Малый вновь осмелел и опять выглянул в окошко.
— Серёг! — обратился хохол Коля к старшему начальнику. — Я только хотел рассказать… Как Брест по мне стрелял бесшумными патронами.
На несколько секунд в курилке воцарилась полная тишина…
— Ну, и когда же это было? — недоверчиво спросил заместитель командира группы. — Брешешь поди!?
— Да шоб я сдох! — горячо поклялся Малый и тут же перешёл к главной сути. — Мы тогда на этот аэродром подскока… Я лежу на фишке и вдруг надо мной пули!.. Фьють да фьють! Я пригнулся ещё ниже, оглядываюсь назад, чтобы доложить… А внизу Брест стоит с бесшумным пистолетом, показывает мне рукой… Чтоб я пониже голову держал… Я поначалу не понял… спрашиваю: Чего? А он мне кричит: Не высовывайся! Ты же на фишке! А голова торчит…
