Серия "Афган. Чечня. Локальные войны". Компиляция. Книги 1-34 (СИ) - Беляев Эдуард Всеволодович
Прошмонав лежавшие в долине населенные пункты, командование взялось за относительно удаленные горные селения, одним из которых и был маленький и неприметный кишлачок Файзали. Ничего примечательного. Полсотни домишек, прилепившихся на склоне ущелья между высотами «две четыреста восемьдесят девять» и «две сто девятнадцать», по словам бабаев, около трехсот человек местных жителей, и по утверждению ХАДа — ни разу не потревоженная зимняя стоянка духов.
Ну, коль уж не зима, а лето — решили обойтись силами двух рот, в то время как все другие и саперы были задействованы в районе кишлака Сурши, в противоположном от Файзали направлении.
* * *За час проскочив сады взвод еще засветло вышел к Пянджу. Открывавшаяся перед глазами картина поразила даже огрубевших, на все насмотревшихся и привыкших не удивляться «дедов». Спокойная, широко разлившаяся, плавно извивающаяся река; стоящие по берегам, на высоко подмытых корнях, сюрреалистические деревья; ядовито-зеленая буйная растительность, контрастирующая с рыжей охрой окружающего пейзажа и желто-оранжевыми махинами скал; потрясающе огромное, пронзительно пурпурное солнце, садящееся за антрацитово-черную корону скалистого хребта; мягкие и глубокие цвета заката, окрасившие ландшафт во внешне спокойные и, предельно напряженные внутренне, драматические цвета полотен Рембрандта.
— Во, гад! Ахренеть можно! Вот бы где дачку построить! — Взводный даже закатил глаза от умиления.
— Угу, и БМПшки по периметру под вышки с ЗУ поставить!
— Ой, Савенев, Савенев — ты черствый, конченый тип.
— Эт-точно, товарищ лейтенант, привал делать будем?
— Да. Выйдем к скалам, там и передохнем. Яш, свяжись с ротным, узнай — как там у них….
— О, и поинтересуйся заодно — Панин не помер еще?
— Солдаты, лениво посмеиваясь, потянулись к мрачной, затененной громаде перевала.
— Давай пехота, шевели штанами! К скалам нужно добраться засветло, иначе зад начистят. Ну, чё там у них?
— Говорят — начали подъем. Жалуются: круто.
— Да уж, я смотрю, у нас не лучше.
— Как там твой подопечный? Эй, Дмитров, ты еще живой? Молодец!
Проскочив открытый участок, взвод, не останавливаясь, полез вверх.
* * *Первый подъем одолели часа за полтора. К этому времени наступила кромешная, беспросветная темень. Попадав у вершины, солдаты, тяжело дыша, медленно приходили в себя.
— Сава, ты чё замолчал? А где приколы фронтовые? А?
— Вам хорошо, товарищ лейтенант, вы налегке.
— Ну, ты тоже не АГС тащишь. Яшка, передай ротному, что мы прошли скалы. Михай, ко мне!
— Когда замкомвзвода подошел к взводному, лейтенант дал ему и Якову по сигарете и, понизив голос, сказал:
— В общем, так, мужики, не для прессы. Этот Файзали стебанный, по словам ХАДа, — местечко еще то. Там якобы у них база, и не одна. В любом случае, если наши верножопые друзья не заливают, перед кишлаком будет засада, пост, или еще какая-нибудь хрень. А посему сделаем так: когда доползем до места, ты, Яша, возьмешь кого-то из «дедов» и проскочишь со мной вот на эту сопочку. — Пригнувшись над картой, он осветил трофейным фонариком высоту «две двести тридцать». — А ты, Михай, с Карпом и Дагаевым пройдешь седловину и выскочишь вот на эту, без названия.
— Ага, а с взводом кто останется? Эдичка Чернобай?
— Сержант Савенев. Надо же ему когда-то начинать, а то он за год только болтать научился и меня перебивать, засранец.
— Но, товарищ лейтенант, это не шуточки, семеро молодых!
— Да, и еще мой Дмитров! Он точно к утру копыта откинет со своим ПК.
— Ну а ты — на хрен?! Вообще, чего вы заколотились? Они окопаются, мы пойдем, с двух сторон поднимемся на господствующие высотки, от одной до взвода будет триста метров, от другой, Михаевой, — четыреста пятьдесят, по карте. Прикроем их подъем на нашу вершину и бегом спустимся к ним.
— Хорош спуск — две четыреста восемьдесят девять!
— Подожди, Михай. Ну, хорошо, а если нас там ждут?
— Если бы у бабушки был хрен, — она бы дедушкой звалась и всю деревню поимела. Что вы сопли распустили, в самом деле?! Третий день ноете, то это — не так, то тут — не эдак!
— Да, конечно! Вам еще почти год тарахтеть, а у нас приказ через месяц!
— Ну, тебе, Яха, точно до февраля жопу греть. Находишься еще до дембеля!
— Ой, какая радость! Утешили!
— А ты чё, мне предлагаешь одному лазить с Эдичкой и Дмитричкой?
— Ну-ну! А мне что — тоже до Нового года сидеть тут с вами?
— Да! Пока ты мне из Савенева не сделаешь отличного «замка», будешь торчать, как слива в жопе, хоть до восьмого марта! Все — пора. Еще переть и переть!
Поднявшись, лейтенант яростно зашипел в ночь:
— Подъем, подъем! Хорош тащиться! Еще и не прошли ничего, а вы уже повырубались! Тоже мне, альпинисты-подводники.
— Как подготовили взвод, товарищ лейтенант!
— Это че, меня подкалываешь, что ли?
— Да нет! Это я о том, как воспитывать солдат, когда замкомвзводом стану. Мысли вслух!
— Ты у меня заместителем командира полка станешь, по уборке полковой параши, говнюк! Ты у меня дошутишься, Савенев! Ты смот-три, разошелся, засранец! Отошел, что ли?! С-сучара!
* * *К часу ночи Яша понял, что самому Дмитрову не дойти. Каждые тридцать-сорок метров, он, с грохотом роняя пулемет, падал на камни и, широко разевая пересохший рот, с хрипом хватал тяжелый, душный воздух. Следом за ним падали и все остальные. Более-менее держались «деды» и взводный. Молодые же, казалось, после следующего перехода в пятьдесят метров, упадут и больше уж никогда не поднимутся.
По своему опыту Яша знал, что так может продолжаться до бесконечности, и солдаты, ничего не видя и не слыша, падая и поднимаясь, подобно автоматам, будут идти, и идти, пока не придут на место. Но вот этот боец…. Вот он-то может и не дойти, а тащить его ох как не хотелось бы.
— Слушай, взводный, давай Дмитрика разгружать помаленьку.
— Че так?
— Та…. Еле ползет, его мать!
— Ну, хорошо, бери Лерчика и — вперед, по очереди. И вообще, чего ты до меня пригребся, сам все знаешь!
— Лерчик нам наверху пригодится, свеженький. Я Саву возьму.
— Да бери!
— Сколько нам еще?
— Ща посмотрим. Михай, сюда давай!
Когда солдаты прикрыли телами огонек фонарика, взводный определился по карте.
— Ну вот, судя по огням того кишлака, а это, должно быть, малый Дайрам, мы пока что не сбились. А, значит, где-то на середине перевала. Нам еще подниматься почти километр, кстати, начинается самое интересное — камни, потом спуск до «одна триста тридцать три» и подъем на нашу, родимую — «две четыреста восемьдесят девять». Вот сейчас… Ага, нашел. Смотрите. С этой седловинки разделяемся. Вот, Михай, твоя — безымянная. А вот она, Яха, и наша — «две двести тридцать». По карте камешки, и ладненько. Да?
— Да уж, если в камнях никого.
— Начинается! Сава! Ко мне! Подарок у меня для тебя есть, вернее, у Когана. Вот уж он тебя порадует!
Сержант Савенев с хрустом разломившись поднялся и пошел вверх по склону к группе взводного.
— Чего там, Яха?
— Да так, Дмитрик подыхает.
— Ура…
— Бери ПК, замудохаешься — скажешь. Мешок пусть пока сам прет.
— Яша, я еще ничего, я сам, не надо меня тащить! Я отдохнул, сам пойду!
— Умолкни.
— А кто тебе сказал, что тебя понесут? — вмешался сержант Савенев. — Ну, Яков Семенович, и разбаловали же вы своего подопечного!
— Ладно! Нам еще идти ровно столько же, успеешь наприкалываться!
— Ты что, серьезно?!
— Угу, а ты думал тут шуточки тебе! Все, пошли. Вставай, Дмитрик, мать твою, бля, — уже все поднялись!
* * *— Спуск оказался еще хуже, чем подъем. Казалось, не будет ему ни конца, ни края. В таких случаях обычно сбегали, прыгая боком, будто горные козлы, увязая по щиколотки в песке и щебне. Но стояла азиатская ночь, и ни яркие бесчисленные звезды, ни такая же луна, не могли осветить непроглядной темени.
