Анатолий Казаков - Кровавое лето в Бендерах (записки походного атамана)
— Ну что ж вы, станичники, все обычаи забыли? Братушки только с дороги, а вы их своими разговорами совсем замучили! А пойдемте-ка все, отведайте лучше наших донских наваристых щей! Голодные, небось?
— А еще несколько голодных сибиряков, никогда не едавших донских щей, накормите? — с игривой улыбкой спросил ОМОНовец, и под смех и шутки сказал своему другу: — Сходи, позови наших «водил»…
Дружной, весело галдящей гурьбой, в одночасье став такими родными и близкими, все расселись на лавки за тщательно выскобленный до белизны длинный дощатый стол, который своим торцом почти упирался в станину готовой к бою зенитки…
В глубоких мисках на столе горками уже лежал хлеб, зелень с чесноком и тугими перьями лука, пурпуром блестели на солнце крупные сочные томаты… Слушая не скупившихся нахваливать их «чудо, а не щи», «волшебницы», стоявшие у жаркой плиты, лишь изредка отшучивались, скромно улыбались…
Вскоре рядом сели за стол только что прибывшие казаки, уже успев сдать в «оружейку» свои автоматы, и балагуря, как со старинными знакомыми, бурным многоголосьем влились они в общий разговор.
Как все сразу сообразили, они только что вышли из уличных боев в Бендерах. Были возбуждены и веселы. Шутили, перебивали и подначивали друг друга, вспоминая курьезные случаи, смеясь. И хотя их глаза выдавали страшную усталость, какую-то опустошенность и проскальзывавшую в них боль потерь, но, казалось, вся их душа, поет от радости: «Мы врезали им!.. Мы победили!.. Мы живы!»… Шквальный сонм их чувств можно было сейчас понять. Вадим вспомнил, что где-то читал о таком: это состояние нормально для человека, только что прошедшего через смертельную опасность — организм включает свою внутреннюю психологическую защиту, эдакую разгрузку, чтоб не свихнуться от пережитого потрясения и кошмара…
Казалось, сегодня вилимских казаков уже вряд ли можно было чем-то удивить, но тут вдруг…
Стоящий рядом радиоприемник в череде выдаваемых «в последний час» новостей сообщил, что сегодня в Тирасполь из далекого сибирского города Вилимска в помощь сражающемуся Приднестровью прибыла группа казаков — иркутян!.. И тут же следом весть о прибытии гуманитарного груза — несколько тонн бесценных медикаментов, собранных трудовыми коллективами Новосибирска!..
— О-о-о!!! Вот это любо! — услышав, воскликнули чуть ли не хором недавно прибывшие казаки. А когда им сказали, что «виновники» сих вестей сейчас сидят рядом с ними за одним столом — что тут началось!
К душевному подъему и возбуждению казаков, прибавилась еще и безмерная радость«…вся Россия с нами!..» — от прибывшей — «как вы вовремя!..» — помощи аж с самой Сибири — «коль сибирские войска двинулись!»
Здесь можно было ручаться, что за всю жизнь ни новосибирские ОМОНовцы, ни казаки-иркутяне, не испытывали, как в этот день, такого внимания и радушия. Но вместе с тем для вилимской группы это было своеобразным авансом, поддержкой и надеждой — «мы верим в вас!» Через каждую душу прошло это, придавая сил и вливая какое-то новое чувство ответственности! И хотелось не подвести, сделать все возможное, чтоб защитить эту землю, этих людей от неофашиствующего агрессора![1]
Часть 6. Запомни, Миша…
Господь помогает не большим батальонам,
а тем, кто лучше стреляет.
Вольтер.Утренняя прохлада стала отходить. День просыпался. Легко вздохнув, проснулся и юго-западный ветерок. Пока было тихо. Непривычно и настараживающе. Только где-то далеко на другом конце города, видимо около Ленинского микрорайона, несколько раз глухо бухнуло, да еле различимо на грани слышимости прострекотало несколько очередей. В воздухе чуть пахло гарью.
«Припозднились что-то сегодня…, как бы с горячим завтраком не «пролететь», — думал Вадим, беспокоясь, конечно, больше не о еде, а о группе дозора, что ушла под утро за «железку» в сторону Варницы и почему-то долго не возвращалась.
Все ждали. Хотя особо и не волновались — с той стороны не было слышно ни выстрела, да и утром они уже дважды выходили на связь. Слышимость была довольно плохой, если честно сказать, то весьма хреноватой — мало того, что группа была почти на пределе дальности действия железнодорожных радиостанций, используемых сцепщиками вагонов, так еще и Борис, по понятным причинам, говорил в полголоса… Его сообщения о передвижениях техники в районе села Варница, в сторону Гербовецкого леса Вадим сразу же передавал в штаб, уютно расположившийся в привокзальном кафе «Тигина», зная, что сотник Притула эту информацию отправит дальше «наверх» — в штаб обороны города, а уж оттуда она уйдет в Тирасполь, в штаб 14-й армии…
— «Филин»! «Филин», я «Шатун». Ответь. Прием, — послышался наконец-то сквозь хрип и шорох эфира голос Бориса.
— «Шатун», я «Филин». Слышу тебя хорошо. Вы где? — схватившись за тангетку микрофона, быстро и громко выпалил в эфир Вадим.
— «Филин», я «Шатун», скажи второе слово. Первое слово: «Бирюса», — обезопасил себя дозор, запрашивая отзыв на пароль сегодняшнего утра.
— «Шатун», второе слово: «Братск», — ответил Вадим, — Вы где?
— Идем домой. Заходить будем со стороны «Табуретки». Запроси у «Тигины» «чистую дорогу». Прием…
«Табуреткой» условно прозвали мебельную фабрику, недалеко от которой и была «база» группы.
Уже минуты через три штаб ответил, что там стоит «Транзит», он предупрежден о выходе на него дозора иркутян, о чем Вадим и сообщил Борису.
«Транзитом» был БТР, брошенный полностью исправным в панике убегавшими «румынами», когда казаки и гвардейцы ворвались в Бендеры. На борту его тогда красовалась аккуратно выведенная белой краской латинским буквами надпись: «KISHENEV» (столица Молдовы). А кто-то из казаков, хохмы ради, такой же белой краской дописал три слова и получилось: «Бендеры — KISHENEV — BUHAREST — транзит»…
Дозор вернулся уставшим и голодным, в пыльной и испачканной зеленью сочной травы одежде. Лишь только успели они отряхнуться и бросить себе в лицо пригоршню воды, как первыми пошли в «Тигину» на завтрак. По дороге казаки и рассказали Вадиму, что обратно к «базе» напрямую уже пройти не смогли — у дороги в прямой видимости стояли два ГАЗ-66 с тентами, чуть поодаль — автобус «КАВЗик», там и там — вооруженные люди, но даже в бинокль белых повязок на рукавах у них не увидели. Зато увидели засаду — хорошо замаскированное пулемётное гнездо. Как не нарвались на нее по темноте — сами не поймут, — Господь сберег! Решили судьбу не испытывать — пришлось делать изрядный крюк по огородам. Тем более что слева, совсем недалеко, с надсадным урчанием завелся БТР…
Сотника Притулы, которому хотели доложить об этом, на месте не оказалось — ушел на вокзал, там тоже группа из дозора пришла…
Не сидеть же в дворике, дожидаясь его — спустились на кухню пожевать чего-нибудь горяченького… Минут через десять туда вошел сотник.
— Ага, вы здесь… Ну, как группа?
Борис, Иосиф и Саша Ивашко подробно стали рассказывать об увиденном за путями «железки», о маршруте своего выхода.
— Ну-ка, пойдемте. На карте показать сможете? — спросил Притула, поднимаясь со стула.
Уже находясь в зале кафе, где собственно и располагался штаб, казаки услышали крики и тут же, через открытое окно увидели, как сидевшие в дворике сорвались с места и рванули на улицу. Вслед за сотником иркутяне побежали во двор стоящей рядом «пятиэтажки», где к штабу медленно шла группа казаков.
«Разведка вернулась», — понял Вадим, узнав одного из них — молодого парня небольшого роста в «кирзачах» и неизменном армейском «пэ ша» под ремень — тираспольского казака и лихого разведчика сотни Володю Мясина.
…Он тяжело шел под грузом трех, висевших на плечах, автоматов и пары «Мух», придерживая пошатывающегося, сильно хромающего коренастого кубанского казака в камуфляжном комбинезоне. Было видно, что каждый шаг тому дается с нестерпимой болью, казалось, еще миг и он завалится, своей массой увлеча за собой и Мясина.
— Иосиф! — крикнул на бегу Вадим Брагиновичу. — Давай назад! Славку вызывай! Срочно! Таню сюда!.. — и увидел, что следом за Мясиным двое казаков на импровизированных носилках — двух накрест сложенных досках несут еще одного в сплошь окровавленной «камуфляжке»…
Со ступенек высокого крыльца кафе бегом уже спускалась Татьяна — их кубанская «сестричка»…
Подбежав к Мясину, подхватили под руки кубанца, весь «комбез» которого сзади — от икр до лопаток, был в кровавых лохмотьях.
— На стол его! На живот! Быстро! — крикнула Татьяна и побежала к другому.
Глухой, по-волчьи протяжный вой раздался за спинами казаков, уводивших раненого. Вадим оглянулся. Он понял, что другому помощь уже не нужна… Татьяна стояла на коленях над окровавленным телом станичника, запрокинув голову и, закрыв лицо руками, глухо выла…
