Сергей Щербаков - НЕОТМАЗАННЫЕ-Они умирали первыми
— Виталь, сунь Караю под нос, — обратился к Приданцеву «собр» Савельев. — Интересно, как он прореагирует.
— Как? Соответственно своему мужскому полу! Спустит чего доброго! — откликнулся тут же Филимонов.
— Сам смотри не спусти!
— Вот надышался до одури, сейчас и от козы безрогой не отказался бы!
— Ну, вы, маньяк, батенька! Представляю, ужас что будет, когда в родные пенаты вернемся!
— Надо нам ребята подальше от этого опасного кадра быть, а то, вот так зазеваешься, и уже поздно будет, отоварит по первое число. Тот еще половой гигант. Шалунишка!
— Эх, мужики, — мечтательно простонал, потягиваясь, старший прапорщик Стефаныч.
— Помнится, как-то в отпуске был, ну и решил к сестре в Подмосковье в гости смотаться на недельку, другую. Приехал, живу. Городишко небольшой, развлечений никаких, рыбалка с племянниками и все. И надумал сгонять в Москву, посмотреть белокаменную, прошвырнуться по Красной площади, по улице Горького. Это сейчас она Тверская. Встал пораньше, чуть свет. Сел на автобус. Еду. А рядом женщина в кресле дремлет. Миловидная такая. Блодиночка. Губки алые. Пухленькие. Щечки, ну прям, кровь с молоком. Ехать около двух часов. И тут, братцы, чувствую, как ее хорошенькая головка в беретике клонится к моему плечу. Так мы в Москву и приехали. Слово за слово, познакомились. У нее какие-то дела в одном из НИИ были. Договорились, что как только она освободится, встретимся у метро, и она покажет мне столицу. Прождал часа три. Нет ее. Побродил по магазинам и расстроенный вечером поехал электричкой обратно. Выхожу на привокзальную площадь, направляюсь к остановке такси. А там она, моя незнакомка. В очереди последняя стоит. Интересная, скажу вам, получилась встреча. Оказалось, она в институте задержалась и не успела на рандеву. Поехали, значит, на такси вместе. Довез ее до дома. Ну и напросился на чай.
— Ну, ты, и жуир, Стефаныч! — вставил Головко. — Не ожидал от тебя такого. Вроде весь из себя положительный. Так сказать, наш наставник!
— Поднялись на лифте на седьмой этаж, открывает дверь, приглашает войти. Представляете, братцы, вхожу и вижу. Чего вы думаете? У порога вот такие мужские башмаки стоят, размера эдак сорок шестого, сорок седьмого, не меньше. У меня сразу все внутри опустилось до прямой кишки. В жар бросило. Ну, думаю, приплыли! Сейчас будет с мужем знакомить.
— Да, Стефаныч, ну ты, и влип! Не позавидуешь!
— И врагу такого не пожелаешь!
— Эх, будь я на месте ее мужа, — мечтательно отозвался прапорщик Филимонов, похрустывая пальцами.
— Вот, когда вернемся домой, будешь! — съязвил, оборачиваясь к нему, Квазимодо.
— Да, вы слушайте, что дальше было! Так вот, прошли мы на кухню. Маленькая такая, ухоженная. Спрашивает, буду ли я пиво с воблой. Я уж и не знаю, что и отвечать. В голове одна мысль витает, как бы ноги отсюда сделать. Перед глазами башмаки проклятые стоят. Сели, попиваем пиво, беседуем. Все согласно этикету, как в лучших домах Лондона и Филадельфии. Ничего лишнего себе не позволяю, никаких шалостей, никаких тебе вольностей. На душе, конечно, кошки скребут. Совсем не до пива мне. Тут звонок в дверь. Я как ужаленный подпрыгнул. Сижу весь в испарине. Она с милой улыбкой пошла открывать. Ну, думаю, кранты! Слышу, в прихожей бас чей-то, что-то без умолку бубнит. Уж представил себе, как с седьмого этажа в затяжном прыжке падать буду. Тут она возвращается и говорит, что пришел сын со своей девочкой. И заглядывает на кухню парень, вот такой верзила, косая сажень в плечах, повыше нашего Квазимодо, наверное, будет. Эдакий молодой бугаек. Я даже поразился, как такой громила еще мать свою слушается. Потом молодежь устроилась ужинать в комнате у телевизора, а мы остались на кухонке. В ходе беседы узнаю, что она на семь лет меня старше, что с мужем в разводе, вот воспитывает сына, которого осенью должны в армию забрать. Переживает страшно за него, уж больно характер у него мягкий. Вот такой случай приключился, братцы.
— Ну, а потом, что было, — полюбопытствовал, шмыгая носом, Привалов.
— А потом, суп с котом! Это уже другая история! — закончил Стефаныч. — Дай-ка лучше спичку! Мои отсырели! Что-то наши лихие командиры никак с аксакалами не договорятся!
— Лифчик пора менять, рвань сплошная! Прореха на прорехе! Такой, как у Сереги, хочу, что с наемника сняли! Замучился латать его, — поделился своими бедами Ромка Самурский, оседлав бревно.
— Ну, ты, Караюшка, совсем обнаглел. Убирай свою лобастую головушку, весь матрац занял, — Стефаныч тщетно пытался сдвинуть овчарку с места. — У нас тоже жопа не железная. Старших уважать надо, уступать лучшие места.
— Это еще не известно, кто из вас старший! — усмехнулся Филимонов, почесывая Караю за ухом. — Верно, боевой пес?
— По собачим годкам, может он тебе в отцы годится! — встал на защиту собаки проводник Виталька Приданцев.
— Туман, гляди, рассеивается. Денек сегодня будет отменный. Побалдеем на солнышке.
— Если ветра не будет, — отозвался, широко зевая, рядовой Чернышов.
— Братва, смотри, Колька Селифонов опять что-то у десантуры скоммуниздил, наверняка, тушонку выменял на гранаты.
- Ну и жучара! Не угомонится никак! Пиротехник доморощенный! Все б ему играться с огнем!
— Камикадзе, блин!
— В прошлый раз чуть своих не подорвал, дурья башка. Хорошо у сарая стены толстенные оказались, а то бы не знаю, что было бы, полкурятника только так разнесло, чуть Креста с Кнышем не завалил.
— Братва, только погляди, как батя «чехов» кроет!
Недалеко от «Волги», на которой местная власть привезла сданное оружие багровый от бешенства майор Сафронов поливал по матушке старейшин в каракулевых папахах и главу села, поминутно пиная ногой сваленные на землю трофеи. Рядом с ним стояли капитан Дудаков и рослый майор ВДВ, которые тоже размахивая руками, не стесняясь в выражениях, костерили сельчан.
— А это, что за рухлядь? Я спрашиваю, что это за хлам? — ругался майор Сафронов, обращаясь к старикам. — Ты знаешь, что это ружье с времен русско-турецкой войны. Из него только курей стрелять!
Подошел чеченец, который принес старую охотничью двухстволку и кинжал в потрепанных ножнах.
— Ха, еще одну дрянь приволок! Настоящий антиквариат, — криво усмехнулся Дудаков. — Прям музей какой-то!
— А бушлаты, чье белье сушите? Чьи бушлаты? — допытывался у «чехов» старший лейтенант Тимохин.
— Так, всё! Дудаков, Стефаныч, Тимохин! Зачищаем! — отрубил зло комбат.
— Рядовой Ведрин! Ко мне!
— Я!
— Так, все это говно! На помойку! — Сафронов ногой пнул кучу оружия.
— Как на помойку? — спросил удивленный солдат, уставившись в недоумении на командира.
— В комендатуру! Не хрен мне мозги здесь пудрить! Всё, зачищаем!
Глава двадцатая
— Может, на самом деле, не стоит трясти село, — сказал Крестовский.
— Не стоит? Крест, а ты видал, когда подъезжали, пики с зелеными тряпками на кладбище? — вскинулся Ромка. — Боевиков тут, видать, до чертовой матери! Как собак нерезанных!
— Ребята, Дмитрич идет!
Получив указания от Сафронова, капитан Дудаков направился к головной БМП.
— Все, кончай базар! По машинам! Гусев! Гусев! Твою мать! Где тебя черти носят?!
Из люка наводчика-оператора высунулась заспанная мятая физиономия радиста Гусева.
— Вызывай капитана Карасика на связь! Передай…
Но грубый рев БМП заглушил последние слова Дудакова.
Десантники провожали взглядами, как «бээмпэшки» с бойцами на броне стремительно рванули с места, отряхивая с гусениц ошметки сырой земли, урча, плюясь выхлопами дыма, поползли к селу.
БМП с «вэвэшниками» и СОБРом медленно двигались к центру села, где на небольшой площади высилась старенькая мечеть с облезлой луковицей минарета.
Перед тем, как начать операцию командиры долго препирались, выясняя отношения с местной властью, которая упорно заявляла, что село «чистое» от боевиков. На белой старой «Волге» с оленем привезли скромный арсенал из нескольких ржавых «калашей» и десятка старых охотничьих ружей, среди которых оказался аккуратненький кавалеристский карабин «Манлихер» времен первой мировой войны, не весть какими путями попавший в эту глухомань.
Но Сафронов был непреклонен, потеряв терпенье, он крепко обматерил местных старейшин и отдал приказ капитану Дудакову начинать зачистку.
Двигались несколькими группами: одна с севера, другая с южной стороны, западная, выжидая, стояла в резерве. Все шло по плану. Входили во двор с кем-нибудь из старейшин, досматривали дом, пристройки, погреба, подвалы, проверяли документы. Мужчины с хмурыми лицами молчали и подчинялись военным, чеченские же женщины голосили, понося незванных гостей, не стесняясь в выражениях. Тут же мельтешила под ногами шустрая ребятня с черными блестящими как вишни глазами.
