Андрей Козлов - Вся правда об Украинской повстанческой армии
С другой стороны, руководители полиции безопасности и СД в Галиции не прерывали переговоры, исходя из следующих соображений: «Путем переговоров ОУН могла бы быть удержана от нанесения большого ущерба немецкому подвозу и немецким интересам. Усмирение строптивого украинского народа в настоящее время, при большом недостатке карательных сил, может быть только выгодным. […]
Связь с ведущими лицами ОУН и УПА будет исключительно важна и ценна для полиции безопасности, так как она даст разведывательный материал о наших государственных врагах и облегчит работу полиции безопасности».[218]
Облегчая «труды» гестапо, Иван Гриньох 3 мая 1944 г. отчитался о выполнении «просьбы», высказанной ему на предыдущей встрече. Он «связался с подразделениями УПА в дистрикте Галиция и узнал, что УПА захватила живыми в свои руки 20 советско-русских парашютистов, сброшенных на территорию Галиции. Среди этих агентов несколько женщин, так называемых радисток. ОУН (группа Бандеры) готова передать мне этих 20 агентов-парашютистов. В дальнейшем не исключено, что мне (представителю ЛЬВОВСКОГО гестапо. — А. К) будут переданы все отобранные у агентов диверсионные средства и по меньшей мере одна радиостанция для использования ее в интересах охранной полиции».[219]
«Просьба» гестапо могла быть воспринята соратниками по ОУН(б) неоднозначно, уж больно она походила на неприкрытое пособничество оккупантам. Поэтому в беседе Иван Гриньох особо подчеркнул, «что об этой передаче агентов в охранную полицию не должны знать ни сами парашютисты, ни УПА. Он предложил дать указание УПА, чтобы она перевела находящихся в ее распоряжении агентов в другое место. Он обещал сообщить мне маршрут движения с тем, чтобы я надежными силами охранной полиции устроил засаду на пути движения, напал на конвоиров УПА и отобрал конвоируемых парашютистов. Во избежание ненужного кровопролития руководство бандеровской группы ОУН даст распоряжение не выдавать конвоирам УПА оружия вообще или выдать минимальное количество. Герасимовский лично будет находиться поблизости, чтобы в случае необходимости сгладить и уладить инцидент».[220] В качестве компенсации за свои услуги Иван Гриньох потребовал, чтобы охранная полиция помиловала и освободила приговоренных к смертной казни за хранение оружия националистов.
Отец Иван Гриньох торговался с нацистами. 21 апреля 1944 г. он «заявил, что невыполнение определенных ожиданий, высказанных бандеровской группой ОУН в ходе переговоров с охранной полицией, может оказаться чрезвычайно опасным лично для него, как лица, на которое возложено поддержание связи с охранной полицией, так как он один без всякого прикрытия и без гарантий излагает и представляет в штабе ОУН требования охранной полиции. Ему лично, как, впрочем, и всей организации, представляется очень важным, чтобы такое прикрытие было обеспечено возможностью изложить позицию Бандеры по вопросу о переговорах охранной полиции с бандеровской группой ОУН. Организация твердо уверена в том, что Бандера несомненно поддержит и одобрит нынешние контакты в интересах взаимного сотрудничества в борьбе с большевизмом. […]
Степан Бандера С. Бандера в национальном костюме Андрей Мельник Тарас Бульба-Боровец Р. Шухевич (слева) с соратниками на Волыни П. Мельник (крайний справа) с гуцульскими повстанцами Места дислокации частей УПА Жертвы «Волынской резни» Уголовное дело на К. Сименко, он же Хаим Сыгач, он же Карл Ковальский Оборудование и инструменты, захваченные в одной из типографий ОУН Бойцы МТБ на Западной Украине Польский памятник жертвам «Волынской резни». Надпись внизу: «Если я забуду о них, ты, Боже на небе, забудь про меня» Памятник полякам, уничтоженным ОУН — УПЛ на Волыни и в Восточной Польше в 1943–1945 гг.В этой связи он просит ходатайствовать перед компетентными инстанциями, которые должны дать разрешение на встречу представителя бандеровской группы ОУН, возможно, самого Герасимовского, с Бандерой».[221]
За переговорами пристально наблюдали заинтересованные спецслужбы. 19 апреля 1944 г. по вопросу о контактах вермахта и абвера с Украинской повстанческой армией было проведено информационное совещание руководителей трех отделов контрразведки группы армий «Юг».[222] На нем были высказаны доводы за сотрудничество с украинскими националистами. Полковник Линхардт («Абверкоманда-101»), например, был уверен, что «без контактов с УПА разведывательная и контрразведывательная деятельность этой команды немыслима вообще», т. к. «поступающие от УПА разведматериалы военного характера чрезвычайно обширны (10–15 донесений ежедневно). Большая часть этих материалов представляет ценность с военной точки зрения и используется войсками. К этому можно прибавить, что в некоторых случаях подразделения украинских банд вели боевые действия вместе с германским вермахтом против Красной Армии и большевистских банд».
Подполковник Зелигер («Абверкоманда-202») придерживался мнения, что в современных условиях диверсионные задачи за линией фронта могут быть выполнены лишь силами УПА. «На оккупированных русскими территориях лишь УПА представляет единственную враждебную силу. Ее усиление путем поставок оружия и обучения определенных кадров — тоже в интересах вермахта. Связь с подразделениями, действующими за линией фронта, может быть установлена только подразделениями, находящимися на территории, занятой германскими войсками. Он будет вынужден вербовать боевиков УПА на территории Галиции, а затем, после их обучения и снаряжения, сбрасывать в тылу русских с самолетов, а более крупные группы будут проникать сквозь бреши в линии фронта. Согласие высших инстанций в Берлине получено. Связь поддерживается уже давно через одного связника с Шухевичем, уже завербовано несколько человек для предстоящего обучения. Предложение Ш. оснастить все находящиеся на территории дистрикта Галиция части УПА и постепенно перебросить их через бреши в линии фронта не было принято по соображениям безопасности. И все же в ближайшее время он с согласия Берлина сосредоточит группу числом в 100 человек непосредственно у переднего края на участке Делятин — Станислав, вооружит ее и с помощью действующих там германских частей перебросит за линию фронта».[223]
Абвер был убежден в пользе подобных контактов. В свою очередь полиция безопасности в этом сотрудничестве видела как отрицательные моменты, так и плюсы. Командир охранной полиции и СД в дистрикте Галиция оберштурмбаннфюрер Й. Витиска по этому поводу писал:
«С одной стороны, вермахт заинтересован в сотрудничестве с УПА. Аргументы подполковников Л. и 3. (Линхардт и Зелигер. — А. К.) вполне убедительны. С другой же стороны, УПА воспользуется полученной свободой передвижения и неофициальным признанием возможностей усиления ее собственных рядов. Проводимая почти во всех округах мобилизация оказывает отрицательное влияние на хозяйственную деятельность (убийства польских специалистов, мобилизация сельскохозяйственных контингентов и пр.).
Добровольческий полк СС, строительные организации, равно как и украинская вспомогательная полиция, большей частью находятся на грани разложения».[224]
В то же время «бросается в глаза тот факт, — уточняет еще один нацистский документ, — что в отношении украинского населения к рейхсдойчам произошло большое изменение. В то время, как несколько месяцев тому назад в селах можно было заметить категорическое враждебное отношение украинцев к немцам, то теперь немецкие команды приветствуются даже часто немецким приветствием. Нужно ли эту перемену объяснить тем, что приближается большевистская опасность, или тем, что бандеровская группа и У ПА провели пропагандистскую работу, — этого до сих пор мы не можем сказать».[225]
«Будет правильно, — делает вывод оберштурмбаннфюрер Й. Витиска, — если мы станем продолжать переговоры в интересах сдерживания актов саботажа и диверсий на германских коммуникациях со стороны УПА, с целью получения от нее разведданных и недопущения ведения с ее стороны подрывной работы, как это подчеркивалось в ходе переговоров, не давая со своей стороны никаких серьезных обещаний, как, например, оснащение оружием».[226]
