Сергей Андрющенко - Начинали мы на Славутиче...
Рано утром 15 ноября, когда мы еще не успели не только окопаться на новом рубеже, но и подтянуть главные силы (к реке Гуйва вышли лишь передовые отряды), нас атаковали из района юго-западнее Ивницы четыре вражеские дивизии, одна из которых была танковой. Основной удар пришелся по позициям 30-й стрелковой дивизии и особенно ее 71-го полка. Силы оказались слишком неравными. Полк был сразу же смят. Комкор попытался прикрыть образовавшуюся брешь гвардейцами-десантниками, но группа их была малочисленной и тоже была отброшена. Дело в том, что накануне в подчинение корпусу была передана 3-я гвардейская воздушно-десантная дивизия. Звучало это вроде бы внушительно, но на самом деле в составе соединения после изнурительных боев оставалось не более 300 десантников.
Потом выяснилось, что против нас действовали 68-я, 88-я пехотные, 20-я моторизованная и 7-я танковая дивизии гитлеровцев. На нашу еще не созданную оборону фашисты обрушили огонь десятков батарей. Их авиация группами в 20–30 самолетов беспрерывно бомбила наши позиции.
Прорвав оборону 30-й дивизии, танки и пехота противника устремились по шоссе из Тарасовки на Житомир. Позиции стоящей здесь 23-й стрелковой дивизии были рассечены на части. В полдень полковник И. В. Бастеев доложил по радио, что полки дерутся в окружении: 89-й — в районе Лука, а 225-й — у Млынищей и Песков.
— Попытайтесь восстановить положение, — распорядился Н. Е. Чуваков. — Контратакуйте противника сто семнадцатым полком в направлении из Левково на Млынищи с задачей перерезать шоссе и соединиться с двести двадцать пятым…
Энергии и решительности у командира 117-го стрелкового полка было достаточно, так же как и смелости. Быстро перегруппировав свои подразделения, Винокуров контратаковал противника и попытался выполнить поставленную задачу. Дважды Федор Иванович лично поднимал полк в атаку. Однако, встреченные плотным артиллерийско-минометным огнем, подразделения не смогли продвинуться вперед. Гитлеровцы бросили против них более полка пехоты и до 30 танков. Полк понес большие потери, по приказу Винокурова отошел на южную опушку рощи северо-восточнее Млынищ и тоже фактически оказался окруженным. В этом бою погиб начальник штаба полка майор Дмитрий Павлович Виниченко, назначенный на эту должность в конце октября. Я уже рассказывал, что ранее он отличился при взятии Гельмязова и форсировании Днепра. Когда был получен приказ об отходе, Виниченко возглавил группу прикрытия. Бойцы сражались до последнего, все пали смертью героев, но задержали врага и дали полку возможность отойти с минимальными потерями.
В исключительно тяжелое положение попал 225-й стрелковый полк. Немцы окружили его и, продолжая наседать, стремились уничтожить. Захватив деревню Млылищи, они установили орудия и самоходки за стенами разбитых домов и открыли ураганный огонь прямой наводкой по нашим позициям, располагавшимся неподалеку от села Пески. В составе оборонявшейся здесь роты осталось не более полутора десятка бойцов, часть из которых были к тому же ранены. Обстановка создалась критическая. И, как всегда в таких случаях, в окопах роты появился майор П. С. Литвинов. С ним было около десяти красноармейцев. Помощь, конечно, невелика, но моральный эффект был очень важным. Бойцы сразу воспрянули духом. Усилился огонь. Два немецких танка, надвигавшихся на окопы, были тут же подбиты. Залегла и вражеская пехота, прижатая к земле метким огнем. Несколько раз она пыталась подняться и атаковать, но только несла потери и продвинуться не смогла. А с наступлением темноты полк ударом из района Песков прорвал кольцо окружения и соединился с другими частями дивизии. Но майора Литвинова среди вышедших из окружения уже не было. В разгар схватки пуля сразила отважного политработника. Бойцы вынесли его тело с поля боя. Похоронен он был в братской могиле севернее Песков, а на обелиске, воздвигнутом в Житомире в честь воинов-освободителей, в перечне Героев Советского Союза можно найти и имя Павла Семеновича Литвинова.
Несколько раз пытались продвинуться к шоссе части 30-й стрелковой, но успеха не имели. Гитлеровцы встречали их сильным огнем и контратаковали.
Весь день, не смолкая, шел тяжелый бой. Несмотря на все наши усилия, немцы продолжали продвигаться к Житомиру. Плетью обуха не перешибешь!
Ночью Н. Е. Чувакову позвонил К. С. Москаленко.
— Как дела на вашем участке? — спросил он.
Комкор коротко доложил обстановку. Подкреплений он не просил, зная, что взять их командарму неоткуда. Из состава 38-й армии к этому времени 51-й корпус был передан 40-й армии, оборонявшей полосу у Днепра, а 50-й корпус — 3-й танковой армии, на которую возлагалась оборона Фастова. Правда, часть сил 13, 40 и 60-й армий выводилась во фронтовой резерв и сосредоточивалась в нашем оперативном тылу. Но все это находилось пока в стадии перегруппировки, и 38-я армия продолжала драться в ослабленном составе.
— Вот что, Никита Емельянович, — сказал генерал Москаленко, — я понимаю, что положение у нас нелегкое. Сил, конечно, маловато. И тем не менее завтра с утра надо сделать все, чтобы вернуть утраченные позиции. Используйте для этого части двадцать третьей и тридцатой дивизий. А мы поможем вам артиллерией…
Положив трубку, Чуваков какое-то время молчал. Лицо его было хмурым. На высокий крутой лоб набежали морщины.
— Давайте готовить контратаку, Сергей Александрович, — тихо сказал он наконец.
В голосе комкора я не уловил привычной уверенности. Видно, в глубине души Никита Емельянович сомневался в успехе. Он знал силы противника и прекрасно понимал, как нелегко будет нашим войскам вести предстоящий бой.
Штаб быстро, буквально за полтора-два часа, подготовил необходимые боевые документы, с нарочными разослал в дивизии и одновременно доводил их по радио — телефонной связи с некоторыми частями не было. Тогда же для контроля за исполнением наших распоряжений в войска были посланы операторы К. Г. Андриевский и В. Е. Салогубов. Они на месте помогли командирам в планировании боя, проследили за подготовкой дивизий к атаке.
Однако попытка восстановить положение с утра 16 ноября не удалась, несмотря на активную огневую поддержку армейской артиллерии. Части корпуса не смогли продвинуться вперед. Более того, в 8.00 противник силами 8-й танковой и 88-й пехотной дивизий атаковал нашу 218-ю стрелковую, в батальонах которой оставалось всего по 30–50 человек. С большими потерями она стала отходить на южную окраину Житомира.
Не лучше было положение и остальных двух соединений. Не имея артиллерии усиления, они, отражая танковые удары превосходящих сил гитлеровцев, несли большие потери и оттеснялись к северу. Противник форсировал реку Тетерев и вышел на северную окраину Левково, где находились штабы 23-й и 218-й дивизий. Бастеев и Мезенев организовали круговую оборону своих командных пунктов и, находясь вблизи от передовых окопов, продолжали руководить боем своих соединений.
Поскольку вклинившиеся немецкие части отрезали нас от основных сил 38-й армии и связь с ее командованием была затруднена, днем 16 ноября приказом командующего 1-м Украинским фронтом корпус был передан в состав 60-й армии.
Ночью 17 ноября я связался по рации с начальником штаба 60-й армии генералом Г. А. Тер-Гаспаряном и сообщил ему о тяжелом положении на нашем участке фронта.
— Особенно плохо обстоит дело с противотанковой артиллерией и связью, — доложил я. — Не сможете ли чем-нибудь помочь?
— О ваших бедах мы знаем, — ответил Тер-Гаспарян. — Но поймите и вы нас. В других местах обстановка не легче. Так что рассчитывайте пока на свои силы.
В глубине души я надеялся на какую-то, пусть минимальную, но все же реальную помощь и был несколько обескуражен разговором с начальником штаба армии. Положение у нас было действительно очень тяжелое. Корпус имел слишком мало сил, чтобы прикрыть отведенный нам участок шириной 32 километра. Поэтому оборону можно было строить по очаговому принципу, со значительными промежутками между частями. И гитлеровцы этим воспользовались. Введя в бой на участке корпуса две танковые (до 140 танков) и одну моторизованную дивизии, они проникали в разрывы между опорными пунктами, выходили в тылы наших подразделений и оттуда атаковывали их. Под давлением превосходящих сил противника корпус по приказу генерала Чувакова начал отходить в северо-западном направлении.
218-я стрелковая дивизия, находясь в Житомире, продолжала совместно с частями 1-го кавкорпуса вести бой в окружении. У нас оставалось совсем мало средств связи. И надо отдать должное связистам — работали они самоотверженно: нередко по кускам собирали кабель на поле боя, тут же на передовой ремонтировали разбитые и поврежденные аппараты и, несмотря ни на что, обеспечивали связь штаба корпуса с дивизиями. Особенно отличились в те трудные дни воины роты 359-го отдельного батальона связи под командованием коммуниста гвардии капитана В. В. Редькина. Сам Редькин геройски действовал на каневском плацдарме, сумев тогда под огнем противника обеспечить надежную связь с передовыми отрядами. Так же умело он организовал дело и теперь. Связь если и прерывалась, то ненадолго, повреждения быстро исправлялись. Помнится, в селе Левково узел связи корпуса был накрыт огнем тяжелой вражеской артиллерии. Некоторые бойцы были убиты, многие ранены, аппаратура значительно повреждена. Я уже, честно говоря, подумал: «Ну все — остались без связи. И это в тот момент, когда дивизии ведут такие тяжелые бои и нам нужно знать малейшие изменения обстановки, чтобы реагировать на них…»
