Ибрагим Друян - Клятву сдержали
На поляне мирно паслось стадо коров, за ними с длинным кнутом через плечо ходил мальчик лет тринадцати. Нашему появлению он нисколько не удивился, не испугался, подошел поближе, стал с интересом нас рассматривать.
Разгоряченные недавним боем, готовые в любую секунду снова открыть огонь, мы остановились, уставились на мальчика. Так несколько мгновений рассматривали его, потом пастушок спросил:
— Вы кто?
— Партизаны, — ответил Софиев. — Ты что же не прячешься? Слышал ведь стреляли!
— А теперь каждый день стреляют, — спокойно ответил он. — Пора и привыкнуть.
Совсем осмелел, подошел еще ближе.
— Только зря вы сюда прибежали.
— Это почему? — удивились мы.
— Потому… Лесок-то маленький. Вот поокружают вас зараз полицаи, перебьют всех.
Мы переглянулись. Час от часу не легче. Как быть?
— Слушай, мальчик, — снова обратился к нему Софиев. — А большой лес далеко?
— Да недалече. Километры четыре. Во-он там. — Он показал кнутовищем на север. — Только ведь поле перед лесом. Жито растет…
— Ну, спасибо тебе, браток, — поблагодарил Софиев и приказал двигаться дальше.
Лесок, действительно, оказался крохотным. Через километр он кончился. Начиналось поле ржи. Рядом зеленел участок, оставленный на зябь. В лесу этом оставаться нам было нельзя, мальчик прав.
— Вот что, — остановился Софиев, — разбиваемся на мелкие группы по два человека и рожью пробираемся к большому лесу. Там снова соберемся вместе. Вперед!
Он первым вышел из-за деревьев, за ним двинулись остальные.
Только мы сделали несколько шагов, как справа и слева раздались автоматные очереди. Бросились назад. Полицаи, выходит, успели окружить лесок. Теперь они не выпустят нас из него, а когда дождутся подкрепления, снова пойдут в наступление…
Мы опять собрались вместе. Вырываться из окружения надо было дружно, решительно. Мы проверили оружие. Девять винтовок, один наган, два десятка гранат, пулемет. Чудо-пулемет. Дело в том, что он был собран из двух! ствол и диски от танкового, а кожух, подвижная система — от Дегтярева. Работал этот необычный гибрид ненадежно, отказывал в самые неподходящие моменты. За что и получил кличку «чудо-пулемет». Маловато было патронов, но на один бой должно хватить. Что ж, будем драться до последнего!
Софиев послал в разведку Алексея Манько. Тот ползком пробрался к полю, вскоре вернулся, коротко доложил:
— Идут!
Всей группой двинулись мы к опушке леса. И увидели следующую картину к нам приближалась большая толпа крестьян, вооруженных вилами, косами, топорами. За ними виднелись черные мундиры полицейских.
Замысел врага был ясен. Под наш удар немцы подставляли мирных жителей и полицейских, рассчитывая уничтожить нас с меньшими потерями. Крестьяне шли не по своей воле, мы слышали сердитые окрики гитлеровцев.
В своем дьявольском плане фашисты допустили одну большую оплошность. Они не учли того, что волей-неволей будут двигаться с той скоростью, с какой идут крестьяне, а те, естественно, шли неохотно, медленно. Вот этим обстоятельством и решил воспользоваться Софиев. Он приказал нам разделиться на две группы, пока позволяло время, перебежать в рожь и попытаться незаметно добраться до большого леса.
Я попал в группу, куда кроме самого Софиева вошли Симон Кадакидзе, Тенгиз Шавгулидзе и Максим Сидненко. Мы скатились в канаву, потом один за другим нырнули в рожь. Благополучно выбралась из леска и вторая группа. Едва залегли в хлебах, как сзади, совсем близко от нас, раздались выстрелы. Немцы и полицаи начали прочесывать рощу. Потом послышались удивленные возгласы:
— Куда же подевались эти бандиты? Как сквозь землю провалились…
Таким образом мы оказались за спиной у карателей. Самый удачный момент для нападения! Глупо было бы им не воспользоваться. Во ржи рядом со мной раздался громкий голос Софиева:
— Вперед! За Родину!
Подхваченные одним порывом, мы дружно бросились в атаку. Загремели выстрелы, взрывы гранат, где-то сбоку застрочил наш «чудо-пулемет». Но вскоре он захлебнулся и больше уже на протяжении всего боя не работал.
Немцы и полицаи не ожидали атаки в спину. Беспорядочно отстреливаясь, они бросились врассыпную. Крестьяне с первыми же нашими выстрелами разбежались кто куда. Мы полностью овладели инициативой.
— Все к лесу! — раздалась новая команда Софиева.
Я бежал рядом с ним, видел, как он часто оборачивался, отстреливаясь. Но вот вдруг резко остановился, пригнулся, схватился за правую руку. Ранен! Я бросился к нему, но Софиев оттолкнул меня, поднял оружие левой рукой, побежал дальше.
Неожиданно выстрелы раздались впереди. Совсем близко мелькнула фигура в гражданской одежде. Александр прицелился, выстрелил. Человек упал. К нему подбежал Алексей Манько, поднял винтовку…
— Не убивайте, люди! — услышали мы отчаянный крик. — Не по своей воле я…
— Стой! Не стреляй! — крикнул Алексею Софиев. — Он нам нужен.
Поднял раненого за шиворот, встряхнул, спросил:
— Знаешь, где полицейские засады?
— З-з-знаю… — дрожа от испуга, выдавил человек.
— Проведешь — оставим живым. Ну, согласен?
— Согласен, — обрадовался тот.
— Ибрагим, посмотри, что там у него, — повернулся ко мне Софиев.
Я осмотрел раненого. Легкое ранение в ягодицу.
— Царапина, — сообщил я. — Доведет…
— Пошли! — приказал Софиев.
Проводник шел быстро, испуганно косясь на Васю Шантара, который шагал за ним след в след, держа наготове винтовку. Когда рожь кончилась, проводник вывел нас на голое поле и подался не к ближнему краю леса, а к дальнему.
— Ты куда?! — крикнул Софиев. — Пулю захотел?
— Туда нельзя, — проводник показал рукой в сторону ближних деревьев. Там засада.
Словно подтверждая его слова, у самого леса возникли фигуры полицейских. Они приветственно махали проводнику руками, что-то кричали. В ответ тот ускорил шаг.
— Надо быстрее, — сказал он на ходу. — Вот-вот из Славуты еще немцы должны приехать…
Чувствовалось, что жизнь ему дороже всяких других соображений.
Проводник перешел на бег, ему не меньше нашего хотелось поскорее добраться до леса. Когда до него оставалось несколько десятков шагов, полицаи в засаде наконец догадались, что не проводник нас ведет, а мы его, и открыли огонь. Но было уже поздно. Последний рывок — и мы за деревьями. Теперь пули врага не страшны.
Вася Шантар отвел проводника в сторону, крикнул:
— Ну, гад, беги! Да больше нам не попадайся…
Проводник, боязливо оглядываясь, побрел прочь. Вася поднял винтовку, выстрелил в воздух. Проводник присел, потом, прихрамывая, пустился бежать и вскоре исчез за деревьями.
Собрались вместе. Все живы, даже невредимы, лишь Софиев легко ранен в правую руку. Мы с Симоном осмотрели рану, промыли, сделали перевязку.
Забравшись поглубже в лес, мы остановились, прислушались. Погони не было, никто не рискнул преследовать нас в лесу. Напились из ручья, присели передохнуть.
— Налетай, хлопцы! — Сидненко снял с плеча дорожную сумку, с которой никогда не расставался, извлек из нее начатую буханку хлеба, несколько луковиц, кусок сала.
Голодные, мы дружно навалились на еду. Максим оказался самым предусмотрительным из нас, из съестного больше никто ничего не прихватил.
Подкрепившись и немного передохнув, снова двинулись в путь.
Пока цель была одна — уйти подальше от места, где нам так не повезло. Шли весь день, и к вечеру уже буквально валились с ног. Вдобавок во второй половине дня пошел дождь, мы промокли до нитки. На ночь остановились, когда уже стало совсем темно. Выставили часовых, развели небольшой костер. Обогрелись, обсушились, стали укладываться спать. Наломали веток, устроили возле костра что-то вроде общего ложа. Игнат Кузовков лег рядом со мной. Укладываясь, мечтательно произнес:
— Покурить бы…
— А ты потруси в карманах, — посоветовал я.
— И верно!
Он приподнялся, стал шарить в карманах. На землю выпал небольшой коричневый бумажник.
— Откуда это у тебя? — спросил я.
— В жите подобрал, — ответил Игнат. — Возле того, который нас в лес привел… Посмотрим, что там.
Он придвинулся поближе к костру, развернул бумажник. Из него выпало несколько денежных купюр, какая-то книжечка. Игнат развернул ее и удивленно воскликнул:
— Ну и ну! Посмотрите-ка, хлопцы, кто у нас проводником был!
Мы придвинулись. Игнат показал удостоверение. С фотографии на нас смотрело знакомое лицо проводника. А в удостоверении значилось, что он является начальником берездовской полиции. Фамилия его была Семенюк, Владимир Семенюк.
— Ах, досада! — воскликнул Александр Софиев. — Такую птицу упустили! Теперь понятно, почему те из засады не стреляли. Что же ты, Игнат, раньше этот бумажник не показал?
