Григорий Горбатов - Солдаты великой земли

«Цыганки» играли на губных гармошках, отплясывали и между тем запоминали расположение немецких подразделений, складов и штабов.

— А карты не врут. Подари, обер-лейтенант, мне на память кольцо, — обжигая черными глазами, тянула «цыганка» молодого офицера за холеную руку.

Таким образом, партизаны получили первоклассную информацию о противнике.

Темной ночью партизаны тремя группами вышли к Старой Туре. Многие не имели еще оружия.

В успехе никто не сомневался. Для меня это было первое партизанское боевое выступление.

Немецкий батальон располагался в помещении школы. Часовые были сняты без выстрела. В окно и двери полетели гранаты. Кто выскакивал, тех постреляли из автоматов. Я думаю, от такого приветствия уцелели немногие. Наша группа захватила артиллерийский склад. Тут же спешно вооружились. Другая группа овладела гаражом. Трофейные машины подгоняли к артскладу и загружали боеприпасами.

Видно кто-то успел сообщить о налете на гарнизон, и к Старой Туре стали подъезжать подкрепления. За деревней, в лесу, партизаны спешились и залегли в кювет. Нескольким партизанам приказано забросать гранатами первые машины. Колонна застопорится и тогда не трудно будет разбить карателей.

Но получилось совсем не так. Гранатометчики замешкались, и пять автомашин, переполненных стоящими в кузовах солдатами, пронеслись мимо. Это была досадная осечка.

С каждым днем удары партизан по немцам становились все ощутимее. Гитлеровцы контролировали все меньше и меньше словацких сел. Теперь уже почти в каждой деревне имелись подпольные партийные организации и тайные выборные советы. Каждый совет держал связь с партизанским отрядом.

Была разработана, целая система оповещательных знаков. Видишь, например, в крайнем доме горит коптилка. Значит, все хорошо. Не горит, заходить в деревню нельзя.

В одном из боев меня ранило. Лечиться было негде, и меня отправили в деревню в семью Яна, партизана отряда капитана Лошакова. Я хорошо знал Яна, как храброго парня, и он уговорил меня идти к его матери в дом. Меня приняли, как сына, и прятали в диване. Пятнадцатилетняя сестренка Яна спала сверху, на «первом этаже».

Однажды пришел патруль карательного отряда, квартировавшего в деревне. Девочка сидела, как всегда на диване с книжкой в руке, а я лежал в диване, держась за автомат. «Если откроют меня, семья погибла, дом спалят». Солдаты побыли и ушли. Так повторялось несколько раз, пока я лечился и лежал в этом необыкновенном «госпитале».

В семье Яна я по-настоящему прочувствовал, каким глубоким уважением пользуются советские люди у словаков.

— Красная Армия, — говорили они, — это наша Армия!

Может ли не затрепетать сердце от таких слов!

Вспоминая о пребывании в партизанах, я не могу не рассказать о москвиче Володьке и ростовчанине Кольке — любимцах нашего отряда. Володьке было всего семнадцать лет, а ростом был он настоящим великаном.

Колька — мальчишка, школьник, каких миллионы. Пат и Паташон — прозвали мы их. Они были всегда вместе.

Однажды неразлучных друзей послали в разведку. У Володьки был ручной пулемет, у Кольки — автомат.

Ребята изрядно устали, пора бы отдохнуть, да нельзя: разведчики — глаза и уши командира!

Внимание парнишек привлекла маленькая будка. Прислушались и осторожно вошли. В будке не было ни души.

— Перекур, — говорит Володька и вытаскивает замысловато расшитый кисет. Прошло не больше десятка минут.

— Пошли, — скомандовал Владимир. Колька приоткрыл дверь и выглянул. На поляне, в полсотне метров от будки, немецкий офицер объяснял построенной роте тактическую задачу.

— Немцы пришли, — доложил он приятелю, — целая рота! Занятия у них.

Оценив обстановку, Владимир скомандовал:

— Я бью в офицера и правый фланг роты, а ты уничтожаешь остальных.

— Есть, — ответил Колька.

Длинные очереди разрезали тишину. Пулеметной дроби вторил Колькин автомат.

Немецкий офицер свалился лицом к шеренге. Около него, как снопы в поле, падали солдаты. За полминуты от роты фашистов никого не осталось.

Все послевоенные годы я тружусь на Челябинском тракторном заводе. И радостно видеть мне, беспартийному труженику, великие усилия нашего народа, нашей партии и советского правительства, направленные к главной цели — к мирному созидательному труду на благо простых людей.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

А. Ф. Трифонов

НА КУРСКОЙ ДУГЕ

С 5 по 22 июля 1943 года на Курской дуге происходило одно из величайших сражений Великой Отечественной войны, в котором Советская Армия одержала блестящую победу над отборными гитлеровскими войсками.

Мне, участнику этой знаменательной битвы, хочется рассказать об особенностях подготовки наших войск к решающим операциям.

Весенняя пауза в действиях обеих сторон была использована для подготовки летнего наступления.

Фашистское командование мечтало о реванше за Сталинград и втайне готовило мощный удар, чтобы вырвать военную инициативу из рук советского командования.

…В начале марта, вскоре после успешных боев за Донбасс и Чугуев, наша мотострелковая бригада сосредоточилась в районе села Боровое того же района Харьковской области. Части были основательно пополнены за счет прибывшего из Сибири и Урала резерва.

Перед командованием, политотделом и парторганизациями бригады встала серьезная задача — в кратчайший срок сколотить боеспособные подразделения.

День и ночь кипела работа. Надо каждого бойца и командира поставить на свое место, учесть его опыт, знания, физическую подготовку, равномерно и правильно расставить коммунистов и их верных помощников — комсомольцев.

К концу апреля все роты и батареи, будучи укомплектованными до 100 процентов штатной численности личного состава, боевой техники и вооружения, имели свои партийные и комсомольские ячейки.

В любую погоду, днем и ночью проводились тактические учения, боевые и учебные стрельбы, совершались длительные марши.

Штабы и политический отдел, командиры от самого старшего и до командира отделения, расчета ревностно изучали боевой опыт только что закончившихся боев.

Победы Советской Армии воодушевляли всех нас на подвиги, помогали преодолевать повседневные трудности.

Коммунисты и комсомольцы, показывая образцы беззаветного служения Родине, несли слово великой правды беспартийным воинам. Скоро офицеры штаба бригады увидели, что программа боевой подготовки обучения и сколачивания частей успешно завершена. Боевое мастерство и высокая воинская дисциплина — вот что мы видели всюду.

Интересно заметить насколько гибко была поставлена партийно-политическая работа. При выходе в поле, на боевых стрельбах зачитывались приказы и объявлялись благодарности за успехи в учебе, вручались боевые ордена и медали. Молодое пополнение видело, что ни один боец не забыт. Самоотверженность и отвага — высший закон воина в бою.

Бригада, несмотря на большую возрастную и образовательную, а также многонациональную пестроту, стала вполне кадровой, готовой к выполнению самых тяжелых боевых задач.

И вот, началось… В ночь с 6 на 7 июля получен приказ: совершить 200-километрорый марш, выйти, на второй оборонительный рубеж в район станции Прохоровка.

Форсированным маршем, в среднем по 60 километров в сутки, идут бойцы, изнывая от духоты, посеревшие от пыли.

Всем ясно, куда и для чего мы идем, у всех одно желание, как можно скорее прийти на указанный командованием рубеж, прочно стать на нем и сдержать немцев любой ценой.

9 июля бригада заняла заранее подготовленную оборону в районе села Красное Курской области.

Потные и усталые бойцы повалились на землю. Старшины проверяли своих бойцов, раздавали патроны и сухой паек. Вскоре установилась тишина. Многим уже снились зеленеющие поля родного колхоза, цветение садов, лица любимых, родных. Вместе с тревогой за судьбу близких, росла злоба и ярость на захватчиков, посмевших нарушить мирный труд и счастье.

«Стоять на смерть! Не пропустить врага!»… — засыпая еще раз задумался я над словами приказа.

Стало светать. Командиры подняли людей.

И снова в сознании их ожил приказ: ценой любых потерь и самой жизни не пропустить врага к станции Прохоровка, удержать занимаемый, рубеж до подхода гвардейского танкового соединения.

Командир мотострелкового батальона майор Балуев лучше всех выразил мысли воинов. Он заявил командиру бригады:

— Задача, поставленная вами для нас ясна и понятна. Умрем, но ни одного метра советской земли не уступим врагу.

В 8 часов утра над обороной появился разведчик «Фокке-Вульф». Сделав два круга, самолет скрылся, и тотчас же начали рваться снаряды и мины в боевых порядках нашей пехоты. На медпункты потянулись первые раненые…