Пехота-2. Збройники - Брест Мартин

— А я знаю? — пожал плечами Лис. — Слышь, Пуаро, если ты уже наигрался в «CSI: Майями», то я переодеваться пойду. Я Ярику обещал со столом помочь.

— А. И не давай ему класть шпроты на шпротный паштет! — Я махнул рукой и поежился. Тоже мне. Сержант Холмс. Младший сержант Холмс. «Ватсон, если вам дорога ваша жизнь — не залазьте на „бэху“…»

Как-то неожиданно возникла пауза. За блиндажами ходил Санчо от капонира к капониру и махал руками. С КСП раздавался звон мисок и ворчание Шматко. Возле кунга показался Ляшко, увидел меня и быстро исчез. Опытный, блин, знает, что припашу. Набрал Васю, рассказал про день. Как-то обиняками и полунамеками, получилось — заинтриговал коммандера до нестями, теперь будет звонить еще чаще. Потом набрал комбата, но тот трубку не взял. Залез в кунг, залогинил «Телеграм» и написал Яношу «Это Мартин, прием». Домой… домой вечером позвоню. Сейчас как-то… сам не знаю. Не вовремя как-то.

Просто разговор с домом выбивал меня. Мгновенно выдергивал из нашей вечно озабоченной, холодной, дурашливой и военной реальности — туда, к жене, к ребенку, к маме с папой и сестре. Это было… не знаю. Я потом долго обратно настроиться не мог, сидел по полчаса, курил, думал… Нет, не думал — мечтал.

Мечтал, что вернусь домой. После войны или по дембелю. Мечтал, что все это закончится, мы выпьем кофе в Изварино, покидаем бычки через границу и повернем машины на Крым. Что поедим горячих чебуреков на набережной Феодосии, пока командиры орут на механов, чтобы ставили «бэхи» ровнее. Что вся эта херня закончится… ну вот, допустим, завтра. Нормальный же день — завтра? Вот ничем не хуже остальных. Вот пусть завтра и закончится.

Эта херня не закончится и через два года, но тогда я об этом не знал. Я просто мандражировал перед боем, нервничал и не хотел, чтобы жена это почуствовала. Вот не хотел — и все.

Хлопнул далекий выстрел. С террикона. Я поднес к уху рацию. Тишина. Ни ответного огня, ни переговоров. Ни криков.

— Мастер, це Мартин, — сказал я в рацию и замолчал.

— Мартин, я Мастер. Все нормально, — тут же раздалось в ответ.

Я почему-то посмотрел на часы. Ого, полчетвертого, скоро темнеть начнет. Надо на шесть, мабуть, всех собрать. Пойду на КСП посижу, покомандую подготовкой ужина, они ж без моих ценных указаний никак… Короче, пойду вести себя как ротный.

ВОП жил обычной жизнью. Быстро ставшей привычной жизнью. Федя собирался в наряд и пытался заставить Ярика пойти долить бензина в умирающий генератор. Ярик отказывался, мотивируя тем, что «після твого бензину руки тхнуть, а мені щє бутєри різать». Лис пересчитывал выстрелы к СПГ, но больше их от этого не становилось. Вокруг ходил Дима Талисман и что-то, как обычно, нудил. Снег красиво укрыл поле, но от этой замершей красоты уже тошнило. Мастер стоял в дверях кунга, сопел забитым носом и вертел в руках «свечку». «Свечка» была из металлической банки, набитой картоном и залитой парафином, целый ящик таких прислал Макс Шеннон, и Мастер уже несколько недель думал, куда их можно применить. В принципе — на ней можно было закипятить кружку, но наши спостережники были очень близко к блиндажам, отдельно греть смысла особого не было, проще попросить кого-то принести чаю чи кофе с буржуйки.

— Идея, — сказал Мастер. — Пошли на позиции.

— Не пойду, — ответил я. — У меня тока-тока роутер заработал, дай хоть фейсбук почитать. А то сидим тут, забытые Богом и радио, и не знаем ни хрена. Вдруг Порох уже указ про дембель подписал?

— Новую зраду ты там почитаешь, — проворчал Мастер и начал рассовывать «свечки» по карманам. — И до моего дембеля еще полгода. А до твоего — год.

— Ну, ты не перегибай. Я призвался в июле, сейчас январь.

— Хер хто тебя через год отпустит. Чем комплектовать нас будут? В роте четыре контрактника. В батальоне — человек, может, сорок-пятьдесят.

— Седьмую волну объявят.

— Из кого? Из предыдущих трех? Пятая и шестая вместе едва-едва смогли поменять третью.

— Не, все-таки фатализм в тебе неискореним.

— Служи, сынок, как я служил.

— Толик, ты раньше меня аж на три месяца пришел.

— Это были незабываемые три месяца. Ты много пропустил.

— Ну да, ну да… Куда он стрелял?

— Снайпер?

— Удивительное умение задавать лишние вопросы.

— Не знаю. Вспышки не видели. Движения тоже. Куда целился — хто его знает, он половину нашего ВОПа видит, вход в блиндаж Петровича вообще как на ладони.

— Надо мешками заложить.

— Надо сказать, чтоб не вылазили и не сидели на входе, бля. Накурят там и проветрюют, а сами сидят и трындят по полчаса. Мешками… Скока у нас мешков? Штук пять, может, наберем, еще с хлеба пару, и все.

— Пойду бенза в геник наберу.

— Я вже набрал. Пойдем на позиции, идея есть со «свечками».

— Так расскажи. А то я пойду, и в меня опять пулька прилетит. Херовая примета — с тобой по ВОПу ходить.

— Гулять, — Мастер запихал серебристую «свечку» за пазуху и вдруг заколотил ногами по двери кунга, истошно заголосил на весь сектор «М»: — Мартиииин! Выходи гуляаааааать! Ну или мяаааачик выкинь!!!

— Сука! Чего ты орешь, в мене чуть серце не стало! — я аж дернулся. — Иду, иду, тока не ори так!

Мастеру пришла в голову эпохальная мысль — он решил осветить наш передний край. То есть, зажечь свечки и поставить их так, чтобы, по его теории, поднимающийся теплый воздух и нагретые банки имитировали собой людей. Я долго смеялся, Мастер аргументировал тем, что у сепаров тоже есть теплаки, и вообще, это «введення противника в оману». Я предполагал, что Мастер просто хочет сделать рождественскую иллюминацию, и предложил ему подвесить на террикон фонарик, обозвав его «путеводной звездой». Бо с волхвами у нас напряженка выходит.

Мы спорили почти час, периодически из полумрака появлялись хлопцы, о чем-то спрашивали, что-то отвечали, получали от меня бесполезные настановы и снова исчезали в тенях. Позвонил комбат, поинтересовался, как дела. Я доложил, что танки прогреты, «сушки» на полосе, на линкоре разведены пары, донные мины готовы к сбросу, и вообще — армада второй роты сорок первого батальона готова к «битве за КПВВ». Комбат посмеялся и сказал, чтобы я набрал его около семи.

Мастер предложил съездить к погранцам, пообщаться за войну. Заодно забросить три ящика пять-сорок пять, ну и вообще — сказать спасибо за наши вчерашние с Федей приключения. Я глянул на часы — время было. Подготовиться больше, чем мы подготовились, было уже некуда. Люди получили всю инфу, понервничали, перегорели и спокойно готовились к очередной ночи.

Мы были удивительно адаптивны. Остры на реакции, да, смеялись до упаду и грустили до соплей, но — адаптивны. Обещание хорошей драки с превосходящими силами, доведшее меня до тремора днем, людьми воспринялось сначала нервозно, но через пару часов все успокоились и так же, как раньше, сменялись в нарядах, готовили еду, стирали остатками теплой воды и разговаривали.

Мы оделись «по войне» — плитоноски, ножи, какие-то подсумки для сброса магазинов, я снял теплую зеленую шапку и надел холодную, но в мультикаме. Военные понты, шо тут скажешь. Мастер с сомнением покрутил «тактические» очки с полароидными линзами и отложил их. Потом все-таки нацепил на броник, «для форсу бандитского». Я взял свой АКС, к тому моменту являвшийся чуть ли не образцом «тактикульной зброи» — тактическое цевье, саундмодератор, раздвижной приклад, передняя рукоятка, коллиматор… Технически говоря, все эти приблуды ни черта не давали, ну, кроме коллиматора, но вот — хотелось. Хотелось вот такой, да и, говоря по правде, я настолько редко стрелял из автомата, что было абсолютно все равно, насколько он удобен и сколько он со всеми этими обвесами весит. Основным моим оружием были рации и телефон.

КПВВ уже закрылось, зимою они останавливали поток в пять вечера, и все, кто не успел проехать, должны были вернуться за мост, к заправке. Ночевать возле КПВВ было запрещено. Мы подъехали к шлагбауму, стоявший погранец поднял палку и привычно поднял руку, я въехал, свернул в сторону и остановился, чуть не протаранив бетонный блок.