Николай Прокудин - Звездопад
Сапер радостно принялся доставать из вещмешка все свое взрывчатое смертельное хозяйство. Обрадовался возможности облегчить свою ношу. Вскоре взлетел на воздух мостик, а затем самый большой сарай.
— Поберегись! — крикнул лейтенант и замкнул электроцепь, приводя в действие «машинкой» заряд.
Мы залегли за широкий дувал, а выбранный в качестве жертвы дом вначале вздрогнул, а затем осыпался внутрь. Этот показательный карательный акт удался благодаря сложенным внутри трофейным минометным минам и выстрелам безоткатного орудия, которые, детонируя, и усилили взрыв.
Позже «кишку» пластида намотали вокруг огромного ствола грецкого ореха — и ба-бах! — дерево в мгновение ока разорвано пополам.
— Все, концерт окончен! — объявил сапер. — Больше хулиганичать нечем. Ищите трофейные боеприпасы, тогда опять будем шалить.
— Ну ладно, сейчас поищем. Дай нам Аристархова в качестве трала впереди группы, а сам можешь отдохнуть, — обратился к нему Грымов.
— Берите, пусть разомнется, а то уже опух ото сна, — не отказал в просьбе лейтенант. — Иди, работай, Сашка, зарабатывай на вторую медаль.
Грымов позвал меня и Острогана составить ему компанию и, взяв еще трех солдат, поисковая команда двинулась к стоящему на некотором удалении дому. Это строение было с высокими крепкими стенами, и проникнуть внутрь было возможно лишь сквозь массивные ворота. Однако они оказались заперты изнутри и от наших ударов даже не шелохнулись.
— Хорошо, добротно сделано, на века! — похлопал Эдуард по створке, обветренной и побитой временем, сделанной из половинок обструганных стволов деревьев. — Что ж, проверим, что сильнее, дверь или «муха». Живее отходите назад!
Отбежав метров на двадцать по проулку, мы встали цепочкой вдоль дувала, а Грымов прицелился и выстрелил из гранатомета. Мы пригнулись и зажали руками уши. Бух! И когда я посмотрел вперед, то понял, что, к сожалению, ворота остались стоять на месте.
— Черт! Черт! Черт! Зараза! — принялся ругаться Грымов.
— Куда же ты стрельнул? — удивился я. — Не попасть в такую мишень? Может, граната взвилась вверх?
— Хрен ее знает, — огрызнулся лейтенант.
— Разойдись! Стреляет снайпер! — крикнул Острогин и начал тщательно целиться, выбирая в какое место выстрелить. Бах! И створка ворот с грохотом рухнула внутрь дома, повиснув на одной нижней петле.
— Здорово! — гаркнул я и спросил:
— Ты куда стрелял, Серж?
— В правую верхнюю петлю, ее, кажется, я и снес. Учитесь, молодежь! — высокомерно и снисходительно объявил взводный.
— А я свою «муху» выпущу во дворе во что-нибудь! — объявил я и перешагнул через упавшие ворота.
Дверца калитки была закрыта на деревянный засов и подперта бревнышком, а подпорка от ворот переломилась пополам. Сразу за воротами валялся неразорвавшийся выстрел из гранатомета. Вот оно что… Мы оглянулись и увидели в левой стороне круглое отверстие — это граната прошила насквозь одну из слабых досок. Забавно…
— Нужно расстрелять эту заразу, а то кто-нибудь из бойцов подумает, что трофей, а она взведена и в руках взорвется, — вслух рассудил Эдуард.
Мы спрятались за невысоким забором и принялись поливать огнем гранату. В конце концов, она с грохотом рванула, и осколки испещрили стены домов, листву и ветки деревьев. Начался листопад.
Дверь дома не поддалась, тогда я засунул в щель гранату и выдернул кольцо из запала. «Дерни за веревочку — дверь и откроется»… Бах! Дверь и открылась…
Как и во всех подобных жилищах, ужасающая убогость. Глиняный пол, деревянные топчаны, сколоченные из плохо обструганных стволов деревьев, а вместо панцирной сетки — сплетение из виноградной лозы. Стекол на окнах почти нет. Везде какие-то тряпки, лохмотья, никакой мебели (только кое-где самодельные сундуки), минимум посуды. Затхлость, пыль, грязь, паутина. Но люди живут, и им здесь нравится, а другого существования и не представляют. Под тряпьем в чулане сапер отыскал два старых «Бура» (старинная английская винтовка) и несколько коробок с патронами.
— Ну что, докладываем о трофеях, а дом на слом! — принял решение Грымов. — Все они тут бандиты и разбойники. Вон сколько машин в ущелье разграбленных!
Сапер живо откликнулся на приказ:
— Товарищ лейтенант, у меня только одна «кишка» пластида и одна шашка тротила, не хватит дом завалить.
— Ну что ж, подорви тогда входную дверь, внутри весь этот мусор подожги, ну и еще вот этот тополь пластидом снеси!
— Понял, сделаем! — ответил боец и принялся выполнять приказ.
Мы с Острогиным зажгли сено в сарае, и когда вышли за поваленные ворота, неся на плечах ружья, услышали первый взрыв. Крыша сарая провалилась вовнутрь, а от следующих взрывов он рассыпался, только пыль и дым заклубились по двору.
— О, а в сараюшке-то что-то было спрятано, видал, как рвануло! — обрадовался Серж.
— Хорошо, что мы оттуда ушли, а то осколками бы могло зацепить, — усмехнулся я. — Интересно, что там в глубине сена было: мины или выстрелы к гранатомету?
— А не один ли хрен? — спросил Грымов. — Положим, что нашли и то и другое. Кто проверит? Думаю, судя по взрыву, сообщаем о ста единицах. Правильно, орлы?
— Верно, коршун! — усмехнулся я. — Тем более что рвануло действительно хорошо.
— Быстрее возвращаемся, пора на горы, на отдых, — прикрикнул Эдуард.
— А сфотографироваться на фоне развалин? — удивился Бодунов. — Сейчас быстренько пощелкаем пленку с замполитом и догоним. Ник, сними меня для истории.
Бодунов обмотался пулеметными лентами, взял в руки ПК и, приняв свирепую позу оккупанта, начал позировать на фоне развалин и пожарища.
Щелк, щелк, щелк.., на память о бесшабашной военной молодости.
— А теперь ты, Никифор, изобрази улыбочку, для истории, — и Бодунов доснял последние кадры.
Вот и все, а теперь пора домой.
Рейд позади. Как всегда мы бродили по горам и кишлакам, взрывали, поджигали, минировали. Самое главное — в роте все живы и здоровы. Продолжается полоса везения.
А вот разведвзводу фортуна не улыбнулась. На фугасе подорвалась БМП-1, и в результате механик погиб, наводчик-оператор ранен и выживет ли, неизвестно. Хорошо, хоть десанта на броне не было, техника шла к горам забирать пехоту. Так всегда: на всех удачи не хватает.
***Завтра 1 Мая. В стране праздник: демонстрации, банкеты, пикники, гуляния. Но в армии любой праздник — это отлично организованный маразм. Долгий митинг, бесконечные построения, частые проверки и спортивные мероприятия в виде кросса. И конечно, совещания и собрания. Несколько разнообразило всю эту скучищу вручение наград. Комбат, Жилин и Луковкин получили по «Красной Звезде», а также несколько солдат — ордена и медали.
Женька и Юрка уже паковали чемоданы — скоро домой. Они пригласили нас на двойной праздник. А нам не повезло и повезло одновременно. Разведбат ушел на Саланг, и командование дивизии осталось без прикрытия. Тревога — и первая рота в путь, обратно в Баграм. Удача, правда, улыбнулась не всем, третий взвод Марасканова отправили охранять посольство, но они оказались в карауле в комендатуре.
***— Ребята, вам крупно повезло, — щебетал офицер из оперативного отдела. — Вы нас охраняете, а мы создадим все условия для жизни и отдыха. Молодцы, быстро прибыли! Сейчас в командирскую баньку, там артисты еще моются, после дневного выступления расслабляются. Завтра концерт в клубе послушаете, «Самоцветное пламя» гастролирует!
В промежутках между позициями боевого охранения, вплотную к каменной стене, у общежитий поставили технику. Солдаты — в душ и столовую, сами — в парную.
На узкой полке лежало рыхлое тело и материлось от удовольствия. Мы сели рядком на другую лавку. Эта «махина» била себя веником минут пятнадцать и никак не хотела освобождать место. Надоело! Мы не выдержали, вышли в мойку, а там.., медики хлопотали над непожвижно лежащим человеком.
— Что случилось? — спросил Острогин.
— Гитарист перепил и перегрелся. Сегодня уже второй, — ухмыльнулся фельдшер, ставя укол.
— На носилки и в медпункт, — распорядился штабной начальник и два солдата, согнувшись под тяжестью стонавшего музыканта, с трудом вывалились из помещения.
— Мужики, заберите еще одного из парилки, а то на этом потери не прекратятся, — гаркнул Бодунов, выглядывая из клубов пара.
— Да нет, нашего Леонарда паром и водкой не сломить, только бабами, а их тут нет. Пусть отдыхает, — опроверг опасения Бодунова какой-то бородатый артист, продолжая пить водку прямо из горлышка бутылки, потому что стаканы были забиты окурками.
— Ну, парни, надолго вас тут не хватит, — усмехнулся Грымов. — Водка и коньяк льются рекой!
— Еще бы, тут так хорошо после Союза. Ни дефицита, ни очередей. Попросили ящик водки, коробку коньяка и упаковку пива — пожалуйста. Еще ящик водки — пожалуйста. Хоть не уезжай домой. У нас месяц этой командировки. Красота! Вы не представляете, как дома со спиртным плохо. А тут прямо рай, — и бородатый очкарик сделал еще огромный глоток.
