Борис Шапталов - Испытание войной – выдержал ли его Сталин?
На стадии разогретой пассионарности задача правящего класса состоит в том, чтобы «захватить» как можно больше, на этапе остывания этноэнергетики – удержать накопленное. А когда это не удается, то обеспечить сход с вершин идеологически. Первая стадия – это «бурная молодость», вторая – пенсионный возраст. Проблема пассионарного разогрева – как и на что направлять энергию. С остыванием этноэнергетики она сменяется проблемой роста влияния деградантов, пусть и неосознанно, но целеустремленно понижающих достигнутый «в классический период» уровень. Именно на этом этапе находится современная Россия. В начале 30-х ситуация была принципиально иной – сугубо пассионарной.
В плане Тухачевского был механизм, «драйв», не замеченный историками и публицистами. А именно: построить десятки тысяч танков и самолетов с высокими техническими характеристиками в деревенских кузнях невозможно. Нужно иметь мощную металлургию, способную выдавать высококачественные марки стали, передовое машиностроение, сильную научную мысль, выдающиеся инженерные школы. План Тухачевского создавал спрос на все это, точно так же, как рынок образца 1990-х гг. все это отвергал за ненадобностью. План Тухачевского стал дополнительным «архимедовым рычагом», перевернувшим страну и превратившим СССР спустя 15 лет во вторую державу мира. И этот «рычаг» исправно работал вплоть до 1970-х гг., пока по законам диалектики не превратился в тормоз. (Так же, как гонка за прибылью и построение общества потребления феноменально ускорили развитие капиталистических стран, а теперь – как показал фондовый кризис 2008 г. – превращается в инструмент их разложения, что требует как минимум видоизменения используемого ранее инструментария и целей.) Стоит отметить также, что большая часть постсоветской российской науки сохранилась лишь потому, что так или иначе завязана на ВПК. А полностью его уничтожать, как это сделали с легкой промышленностью, не решились. Поэтому в России «чудом» сохранились авиа– и судостроение, остатки радиоэлектроники, атомная промышленность.
Впервые в своей истории Россия на равных соревновалась в сфере техники с ведущими державами мира. Причем на этот уровень она вышла всего за 10 лет! Более чем впечатляющий результат, если вспомнить долгие, растянутые на десятилетия усилия царей, закончившиеся февралем 1917-го, и нынешнее состояние бесконечно реформируемой России, для которой подобный взлет – несбыточная мечта. Впрочем, и мечты-то такой – «догнать-перегнать» – уже нет.
Причина успеха СССР – постановка и сосредоточение национальных сил на по-настоящему крупных модернизационных проектах наступательного характера. «План Тухачевского» стал частью ускоренной и успешной модернизации страны.
Система была «заточена» под мобилизацию, и «план Тухачевского» соответствовал ей полностью. Эта мобилизованность предопределила то, что никак не укладывалось в умы немецких аналитиков, – превосходство советской промышленности над германской. Такого в истории не было, чтобы Россия в экономической и технологической сфере превзошла великие державы Западной Европы. Не удалось только реализовать вторую часть «плана Тухачевского» – создать по-настоящему сильные вооруженные силы. Сталин, как фактический хозяин государства, в этой сфере провалился. Несмотря на горы оружия, Красная Армия образца лета 1941 г. оказалась на диво слабой. Но задел был, и солидный, что позволило в конечном счете превзойти вермахт, и к 1945 году Красная Армия, как и планировалось, стала лучшей армией мира. Без «плана Тухачевского» выйти на этот уровень в условиях войны и огромных потерь было бы невозможно.
В современной России немало лет говорится про необходимость нового ускоренного развития, внедрения инноваций и пр. А большевики, среди которых людей с высшим образованием было наперечет, без лишних слов приступили к созданию первоклассной материально-технической базы. Были построены не уступающие лучшим тракторным предприятиям мира заводы в Харькове и Сталинграде, самый большой в мире машиностроительный комбинат в Свердловске, быстро создавалась электроэнергетика и т. д. Такое развитие было следствием поставленных крупных, амбициозных целей, которые писатель-фантаст Г. Уэллс в книге «Россия во мгле» отнес к утопическим. Но пассионариям (советским, японским, корейским, сингапурским и т. д.) всегда присущи «фантастические», «авантюристические» цели и «недостижимые» задачи. Этим они и отличаются от обывателей, знающих свое место, которое с краю и в холодке.
Советские заводы, как и предлагал Тухачевский, выполняли двойную задачу: работали на военное и гражданское производство одновременно. Заводы в Ленинграде, Харькове и Сталинграде выпускали танки и трактора, паровозостроительные комбинаты в Свердловске (Уралмашвагонзавод) и Харькове помимо средств транспорта – боевую технику. Позже в военных КБ Туполева, Ильюшина, Яковлева будут созданы отличные модели пассажирских самолетов. А затем возникла необходимость создания ракетной техники, ядерного оружия и принципиально новой отрасли промышленности – военной электроники и т. д. Военные заказы надолго стали локомотивом инициирования всего нового, технически передового, инновационного. Таким образом, план технического оснащения армии Тухачевского одновременно являлся концептуальным вариантом модернизации страны. То был план ускоренного мобилизационного развития на милитаристских рельсах, что, конечно, плохо, но он сработал. Сейчас мы вроде бы умнее (если судить по критическим книгам), и нам осталась малость: показать всем этим Тухачевским, как надо развивать страну без опоры на военно-промышленный комплекс. За дело, ребята! Тем более что Россия уже 20 лет находится в межеумочной ситуации. У нас пока что научно-техническое развитие страны происходит либо через ВПК, либо – никак! И придумать иные рычаги никак не удается.
В марте 1930 г. Ворошилов передал записку Сталину с уничижительным заключением: «Направляю для ознакомления копию письма Тухачевского… Тухачевский хочет быть оригинальным и… «радикальным». Плохо, что в Красной Армии есть порода людей, которая этот «радикализм» принимает за чистую монету». Поначалу Сталин воспринял документ в том же самом ключе. «Я думаю, что «план» т. Тухачевского является результатом модного увлечения «левой» фразой», – отписал он 23 апреля того же года Ворошилову. – «Осуществить» такой план – значит наверняка загубить и хозяйство страны, и армию». Ворошилов, не любивший (взаимно) «красного поручика», с превеликим удовольствием огласил резолюцию вождя на одном из заседаний Реввоенсовета. И зря. Сталин, поразмыслив, неожиданно коренным образом изменил свое мнение и принял план Тухачевского! Более того, 7 мая 1932 г. Сталин письменно извинился перед Тухачевским, хотя мог бы сделать это устно, охраняя свою репутацию гения. Он писал: «В своем письме на имя т. Ворошилова, как известно, я… высказался о Вашей «записке» резко отрицательно, признав ее плодом «канцелярского максимализма», «результатом игры в цифры» и т. д. Так было дело два года назад. Ныне, спустя два года, когда некоторые неясные вопросы стали для меня более ясными (sic!), я должен признать, что моя оценка была слишком резкой, а выводы моего письма – не во всем правильными…» (9, с. 163).
Итак, план осмыслен, принят – и сразу началось его осуществление. С первых лет индустриализации значительная часть вновь вводимых мощностей стала ориентироваться на производство военной техники и материалов. Решение Политбюро от 15 июля 1929 г. иметь к концу первой пятилетки 3 тыс. танков, 3759 легких и 798 тяжелых пушек было сдано в архив. В 1931–1933 гг. в стране, где от голода умерло несколько миллионов человек, стремительно наращивалось производство танков: в 1931 г. – 740, в 1932 г. – 3038, в 1934 г. – 3565, тогда как в 1929/30 хозяйственном году было выпущено всего 170 боевых машин. Неплохо обстояло дело с артиллерией. Начав в 1929 г. с производства 952 стволов, в 1931 г. их выпуск довели до 2570, а в 1933 г. – до 4630 орудий (10, с. 84).
Критики Тухачевского в наше время упрекают его в глупости: тот ратовал за создание сверхмощного танкового кулака в десятки тысяч машин! Где взять водителей, механиков, командиров? И зачем нужны такие мощности? Критиковать Тухачевского есть за что, но стоит принять во внимание следующий факт. Если бы не избыточное военное производство, то в 1941–1942 гг. Красная Армия не смогла бы противостоять вермахту. Однако даже осенью 1941 г. производство военной техники соответствовало германской. А в 1942 г. советская промышленность произвела 24,4 тыс. танков против 6,2 тыс. у Германии – почти в четыре раза больше! То есть потери территорий, заводов, рудников и сотен тысяч квалифицированных рабочих и техников на объемы производства повлияли в незначительной степени. И механики-водители нашлись, и командиры.
С 1943 г., несмотря на все разрушения, производство стало уходить в отрыв от немецких показателей на сотни (!) процентов. Это было фантастикой, особенно для «вечно отстающей» России. Вот характерные пассажи из мемуарной книги «Пилот «штуки» летчика-аса Ганса Руделя, по поводу виденного им из кабины самолета: «Откуда они взяли эти неисчислимые массы людей и боевой техники? В этом явно есть что-то сверхъестественное…Это огромное количество военного снаряжения и материалов приводит нас в замешательство и часто – в уныние…Куда ни брось взгляд, везде массы людей и военной техники… Огромное количество танков заставляет шевелиться волосы на голове».
