Пехота - Брест Мартин

«Ну где ты был?! Давай!»

Через двадцать пять лет тот же пацан летит по тропинке, прыжок, какая одышка, мля, еще один уворот от некстати выросшего на дороге куста — и ты уже на склоне горы, где твои — вот совсем твои — ждут, нетерпеливо, скалясь во все забрало, плюхаешься на колени, и кто-то совсем близкий кричит: «Ну где ты был?! Давай!»

И ты загоняешь гранату в свою большую стрелялку. Выстрел.

Тяжелая болванка пробивает нагретый воздух и уходит в небо. До звезд она не достанет, нет.

А вот ты, кажись, уже до своих достал.

Тебе ведь всю жизнь казалось, что будет, будет что-то значимое в твоей судьбе, что не просто «тачки-бабки-власть», что какой-то маленький кусочек тени плаща капитана Блада упадет и на тебя.

Ну что, малыш. Кажется, ты этого дождался. Мы все почему-то достигли своих звезд.

Выстрел.

День седьмой

Утро начинается не с птура, не с мин, не с зушки и даже не с кофе.

Утро начинается со звонка.

Разлепляю глаза, хватаю телефон. На темном экране светится «Андрюха Финик». О, начфин звонит из сорок первого. Не спится ему… В семь утра. Может, случилось чё.

— Штаб АТО, оперативний черговий підполковник Ахуєнний.

— Це вас турбує Командуючий Військово-Космічних Сил генерал-майор Ракєта.

— Привет, Андрюха.

— Привет, дорогой, привет. Не разбудил?

— Да хер его знает, шо тебе ответить. Зависит от того, шо ты мне расскажешь. Что-то случилось?

— Маленькая халепа.

— Сепары прорвали фронт и захватили Старогнатовку, штаб взорван, и ты последний среди развалин ведешь бой, отстреливаясь из табельного степлера?

— Почти.

— Бросай все и тули к нам, вторая рота своих не бросает. Главное, доберись до Бугаса, там в чебуречной скажешь пароль «я от Танцора», и тебя к нам проведут. Тайными тропами, в женском платье.

— Та кончай ржать, я тебя предупредить звоню.

— Шо за беда?

— Какие-то х.и из штаба АТО приехали, будут ездить по ВОПам и проверять все. Карточки вогню, зошити спостережень и всякую такую херню.

— Блядь. Ахуеть. Они что, уже войну виграли? Им там совсем делать нехер?

— Типа того. Короче, я предупредил, как начштаба сказал.

— Спасибо… Так, а к нам они не приедут, мы ж под семьдесятдвойкой.

— Викторыч сказал — вас предупредить.

— Ладно, давай, дорогой.

— Давай.

Ну что, доброе утро, армия. Из-за угла кунга выруливает традиционный утренний головняк — Президент.

— Бажаю здоров’я, товарищ полковник! — гаркаю я. На своей койке подскакивает командир.

— Вільно, — небрежно машет рукой Серега и снисходительно роняет. — На перший-другий рассчітайсь. Перші номера роблять мені кохве, другі п.здують брать Докучаєвськ.

— Ты ебн.лся, так пугать? — ворчит со своей койки ротный.

— Финик звонил. К нам едет проверка документации роты.

— Зброю до бою, — мрачно говорит Вася и падает обратно на койку. — Свистать всех наверх. Президент!

— Мєня нєт, — говорит Серега и делает шаг в сторону. — Нєту мєня.

— А где ты?

— В армию забрали. Шо случилось, чего кипиш?

— Да, Мартин, чего кипиш?

— Едут полковники Помогалкины из штаба АТО помогать нам войну воевать, — ворчу я. — А то мы тут без их замечаний и указаний совсем дикие, чай заваривать не умеем, всухомятку жрем. Как ты, Вася, сумел выжить без зошита спостереження?

— У нас этот самый зошит ведется? — строго спрашивает ротный.

— Конечно, ведется. Все четенько, по числам, по датам, по времени. В отдельной тетради. Нет вопросов вообще, начальник, не рамси, все за.бись!

— Значит, не ведется, — вздыхает Вася. — Шо будем делать?

— Ебнем по ним из мухи, — тут же предлагает Президент.

— Мысль не лишена рационального зерна, хоть и звучит от недоліка.

Чайник закипел, и я насыпаю кофе в чашки. Сахар закончился, приходится со сгущенкой. Если и есть самая мерзкая на всем белом свете сгущенка, то она в армии.

На Спостережних Постах должны быть тетрадки. «Зошит спостереження» называется. Фізичного сенсу не имеет, нужен только для того, чтобы приехавший полковник Проверялкин откуда-нибудь из штаба АТО мог грозно спросить: «А где тетрадка наблюдения?», полистать ее и вы.бать командира взводного опорного пункта. Всё. Больше смысла в ней нет, да и зачем записывать информацию, которая становится неактуальной, ну… ну, самое большее — через сутки?

К шестнадцатому году Збройні Сили України окончательно скатились к бумагомарательной Армии. Мало кого из высоких штабов волновало обеспечение необходимой инженеркой боевых позиций, но всех волновало, в порядке ли бумаги, документы, ведомости, инструктажи, книги и журналы учета. Иногда мой рюкзак с документацией роты весил, казалось, больше, чем пулемет. И это было важнее для них, тех, кто окопался в этих бесконечных Оперативных Командованиях, высоких штабах и в тылах, гораздо важнее, чем три литра питьевой воды или скобы для блиндажа. За девять месяцев на передке я сделал четыре десятка ведомостей и кучу бумажной херни и ни разу не получил ни одного складометра дерева для перекрытия блиндажей. А бумаги требовали все, и бумаги эти доводили нас до безумия.

Вели ли мы этот «зошит спостереження?» Безумовно.

1. У 18 год 17 хв Спостережний Пост «Шиномонтаж» (далі СП) під час спостереження помітив та почув постріл із ворожої БМП-1 та подав команду «Повітря» за допомогою радіостанції на караул «Центральний», який продублював команду голосом.

Перевод: Три наших пехотинца копали на СП «Шиномонтаж» запасную позицию для «дашки», бо накануне получили звиздюлей за то, что позиция не готова от слова «нихера». По ним начал валить сепарский крупнокалиберный пулемет, «дашка» или «Утес», а потом въ.бала бэха. Команду «воздух» они подать про.бали, потому что в это время лежали в том, что выкопали. Караул услышал выстрел и мяукнул «Воздух!», при этом сам в окоп не прыгнул, а остался снаружи, чтоб посмотреть, интересно же, куда оно въ.бет.

2. Позиції ВОПу були обстріляни з ворожих БМП-1 та крупнокаліберних кулеметів, особовий склад перебував в укриттях та був проінструктований стосовно заходів безпеки при обстрілі.

Перевод: После того как въ.бал первый выстрел, коммандер сказал: «бля, ну вот только побрился, ну, как всегда» и начал привязывать к ногам берцы, а я вышел из кунга в тапках и увидел війсковослужбовців п’ятої та шостої хвилі мобілізаціі, а також військовослужбовців за контрактом, которые рысью бежали по блиндажам, окромя Васи-Механа, который колол дрова возле генератора и не услышал команды, а на взрыв не обратил внимания, потому что очень хотел пива и в отпуск. Выключив генератор, я тапком задал направление движения Васе-Механу и вернулся к кунгу, потому что замерз.

3. Спостережні пости доложили про те, що бачать позиції противника, з яких ведеться вогонь, та запросили команду на відкриття вогню у відповідь. Після запросу від командира ВОПу на чергового по штабу нам згодом було дано команду на відкриття вогню у відповідь.

Перевод: Наши тут же попытались валить из «дашек», но нас плотно, даже на удивление, крыли птуры и крупняк, коммандер дал команду завести бэхи и быть готовыми выехать из капониров и снести нахер сепарский РОП. С криками: «А хоть бы х.й!» экипажи бэх ломанулись в машины, а остальные выползли из блиндажей и начали давать ценные советы. Некоторые особо рьяные тут же вооружились до зубов, залезли на бэхи и посоветовали механам заводиться побыстрее и ехать штурмовать сепарские позиции. Согнать их удалось с большим трудом, угрозами выпустить в увольнительную не в Волновегас, а на соседний террикон и обещаниями всяческих благ, типа бани и дать покататься на командирском скутере. После всего этого коммандер доложил в штаб, что по нам пизд.чат и он будет валить из всего, что у нас есть, штаб сказал «еб.шьте пид.расов, потом мені доповідь» и перестал мешать нам вести бой. В процессе этого один слабообразованный, но очень смелый сержант пытался подползти к ПТУРу и въ.бать по их бэхе, но позицию ПТУРа накрыли из крупняка, и выстрелить не получилось.