Семён Кожинов - Крымская война 2014
— Ну и кто это у нас в городе, такой наглый, что не боится, грозное семейство Векшиных? — спросил я, заранее зная ответ. — Мэр?
— Ну, да. Точнее его единственный сын — Марат. Он оказывается у нас страстный охотник.
— На, кого он собрался охотиться с СВДешкой? На наших охот. угодьях, гладкоствол в самый раз. Зайцы, куропатки, утки и лисы — вот тебе и вся отстрелочная карточка.
— Ну, значит, будет на Украину ездить на кабана и лося. И понимаешь, что самое обидное, что он, видите ли, приедет не раньше чем через две недели. А без него, никто не хочет платить за оружие, а то вдруг, оно барину не подойдет. Да, и патронов почти на тысячу долларов купил. Для СВД заказали, 7,62х54R повышенной кучности с двухэлементным сердечником, российского производства. Для гладкоствола заказали патроны, аж из Америки, с разной начинкой, есть даже зажигательные.
— И, что много денег зависло?
— Прилично! Почти десять тысяч долларов.
— Да-а! Не хило! Ладно, не переживай, приедет твой покупатель, никуда он не денется. Ладно, я побежал, как только Петрович даст ответ, я тебе сразу сообщу.
— Спасибо! Удачи! — крикнул мне вслед Векшин.
Визит к Векшину, заставил меня нервно поежиться. Еще бы! Тысяча комплектов армейского камуфляжа. Причем самого дешевого!
Наша, Керченская исправительная колония, сокращенно КИК N621, выпускает некоторые виды товаров, среди них камуфляжные костюмы двух расцветок: городской камуфляж, серо-белый цвета и лесной камуфляж, серо-зеленого цвета. Костюмы, очень дрянного качества, их еще называют — «стекляшка», за очень тонкую ткань из которой, они сшиты. Зато стоимость такого костюма примерно двадцать долларов, а если брать оптом, так можно и за десять — двенадцать баксов сторговаться. Вот и подумайте, кому нужны плохие «камуфляжки», в таком количестве? Ответ очевиден: тому, кому надо одеть, большое количество мужчин, в однообразную одежду, причем, не сильно заботясь о качестве этой одежды. А это значит, что в окрестностях Керчи есть незаконное воинское подразделение, примерно, численностью, в тысячу бойцов. Как вам такая перспектива? Лично мне, стало страшно!
Найдя в списке телефона номер Петровича, я позвонил ему:
— Николай Петрович, это Алексей Коршунов. Узнали?
— Конечно, узнал. А, я как раз о вас сегодня вспоминал.
— Надеюсь, вспоминали в позитивном смысле? А, то, что-то в последнее время столько негатива, что даже жить не хочется!
— Как я тебя понимаю! — с чувством произнес Петрович. — А, ты чего Леха, хотел то? По делу или как?
Узнаю Петровича, в нем деловая хватка заложена в кровь. Петрович, служил в КИК N 621, в звании капитана. Заведовал складом готовой продукции. Я, честно говоря, все больше и больше убеждаюсь, что самые матерые, прожженные кладовщики и завскладами получаются из людей с отчеством Петрович. Может, это конечно, только на моем пути, встречались хорошие кладовщики с отчеством Петрович, но факт остается фактом — если я узнавал, что мне придется сотрудничать с завскладом, у которого отчество Петрович, я знал, что все пройдет ровно и гладко, потому что деньги нужны всем. Алчность — правит миром! Бабло — побеждает зло!
— Есть одна «тема», надо бы перетереть!
— Приезжай ко мне на работу, поговорим.
— Скоро буду, выходи на улицу.
Подъезжая, к комплексу зданий, бывшего ЛТП, где сейчас располагалась Керченская исправительная колония N 621, я заметил Петровича издалека. Петровича, трудно было не заметить — высокий мужчина, лет пятидесяти, с большим пузом. Огромный живот капитана не умещался в его форменной одежде, поэтому его китель, всегда был расстегнут. А, сам Петрович, как всегда, стоял под навесом, возле КПП и вытирал большущим платком, свою потную, лысую голову.
— Николай Петрович, как в машину сядете, или на улице поговорим? — спросил я у завскладом, через открытое окно.
— Давай, лучше на улице, — вытирая платком лысину, ответил Петрович.
— Ну, на улице, так на улице, — сказал я, припарковывая машину на стоянке.
Выйдя из машины, я пошел следом за Петровичем, который уже сидел на деревянной скамейке, в небольшой беседке — курилке. Петрович, достал из нагрудного кармана кителя, серебряный портсигар и, вытащив из него сигарету, закурил. Портсигар, был ручной работы, сделанный местными «сидельцами». Николай Петрович, очень гордился своим портсигаром и при каждом удобном случае рассказывал, на какие уловки он пошел, чтобы вначале пронести «на зону» серебро в царский монетах, а потом вынести уже готовый портсигар.
— Как дела? — для вежливости, спросил я.
— Хреново! — лаконично ответил Петрович.
Такому ответу, я ни капли, не удивился — сколько знаю Петровича, он всегда жалуется на жизнь. Хотя стоит заметить, что сейчас он выглядел, и вправду, очень взволнованным. Наверное, на работе что-то случилось, а как еще можно объяснить его присутствие на работе, в воскресенье?
— Что-то экстраординарное произошло или так, просто жизненная суета замучила? — поинтересовался я.
Иногда, для налаживания контакта, надо дать собеседнику излить душу, и тогда он становиться, на какое-то время, немного зависимым от тебя. И вот, в этот момент, можно и попросить, чего-нибудь от собеседника, например — дополнительную скидку! Хороший делец, всегда немного психолог.
— Да, как тебе сказать… — Петрович, начал, было «изливать душу», но вовремя спохватился и перешел на деловой тон: — Не обращай внимания, так мелочи жизни. Та чего ты хотел? Что за «тема»?
— Векшину, нужны «камки». Тысяча штук. Расцветка — «городской камуфляж». Он говорит, что вы не хотите их продавать, вот «подписал» меня, чтобы я помог.
— А! Я, то думал, что-то стоящее, — тяжело вздохнув, разочарованно произнес Петрович. — Он мне звонил, я ему сказал, что в данный момент костюмов нет.
— Что совсем нет? — удивленно, спросил я.
Продукция, выпускаемая колонией, не пользовалась особой популярностью. Причин на то, было множество: низкое качество — на дешевый сегмент и дорогая цены, на нормальный товар. Аналогичную продукцию, сшитую в частных швейных цехаха. Можно было купить дешевле и без бюрократической волокиты. Поэтому, обычно, не клиенты гонялись за Петровичем, а завскладом, пытался найти и привлечь, хоть каких-то клиентов.
— Понимаешь, кое-что на складе, конечно есть. Может комплектов пятьсот, я наберу, но точно не больше.
— А, что срочно пошить еще пятьсот комплектов, это сильно долго? Или ткани нет?
— Ткань есть. Шить некому.
— Чего? — удивился я, в очередной раз. — В колонии, где на работу зэки стоят в очередь, некому работать! Это как?
— А вот так! — зло выпалил Петрович. — Зэков полно, а работать некому. Понимаешь?
— Нет, не понимаю, — честно, ответил я. — Это как? Воры, бузу объявили, или в «отрицаловку» поперли?
— В том то и дело, что воров, на нашей зоне больше нет. Всех блатных и авторитетов от нас перевели. Зато последним этапом, пригнали не понять кого. Звери, а не люди. Сколько работаю, а такого никогда не видел.
— Не понял?! — предчувствую, что сейчас Петрович, расскажем мне очередную загадку. — Это как блатных убрали. Что теперь Керченская колония, стала «красной»?
— В том, то и дело, что нет! Леха, ты знаешь, сколько лет, я проработал в различных ИТУ? Двадцать семь лет? Представляешь, двадцать семь лет своей жизни, за редким исключением, в виде отпусков, выходных и больничных, я провел по ту сторону запретки. Я знаю тюремный мир, как линии на ладони, своей руки. Все эти: понятия, нычки, масти — для меня это все, как для тебя, твои, торгашеские схемы — обыденно и привычно. Но, что происходит сейчас у нас в колонии, для меня не понятно. Я вижу только один выход из ситуации, но он настолько ужасен, что я даже думать об этом не хочу.
— Петрович, а хочешь, я угадаю, о чем ты думаешь?
— Нет, Леха не угадаешь, — грустно ответил Петрович.
— Угадаю, — с усмешкой, ответил я. — Давай так: если я угадаю, что тебя беспокоит, ты, продашь «камуфляжки» Векшину, а если не угадаю, я тебе, бутылку армянского коньяка подарю. Идет?
— Идет, — согласился Петрович, закуривая еще одну сигарету.
— Итак, в последнее время, ну скажем, в течение последних двух — трех недель, из вашей колонии были переведены все авторитетные заключенные, не только блатные, но и просто физически сильные люди. То есть все те, кто мог бы, составить конкуренцию вновь прибывшим. А, вместо переведенных от вас, вам в колонию пригнали «чёрных», то есть так называемых, лиц кавказской национальности, татар и даже арабов. Правильно? А еще руководство колонии, никаких действий, чтобы пресечь эти передвижения, не предпринимает. И, ты Петрович, боишься смуты и массового побега заключенных. Причем, ты считаешь, что это не просто, попустительство и раззвиздяйство киевского начальства, а хорошо спланированная акция. Ну, что я прав?
