Олег Коряков - Странный генерал

В истории этого негра отражалась скорбная судьба всех зулусов. Некогда вольный и могучий народ теперь стонал и корчился под ярмом белых завоевателей. Огонь и пули, заговоры, подкупы и шантаж – все было пущено в ход и бурами, и британской державой, не устающей слать из-за морей и океанов свои войска.

Ян, задумчиво глядя на зулусского воина, спросил на африкаанс:

– Ты не знаешь нашего языка?

– Чака знает язык буров, – улыбнулся негр.

Повернувшись к Петру, Ян сказал по-английски:

– Что же с ним делать? Похоже, славный парень. Придется нам подождать караван, надо показать его Мору.

Негр опять улыбнулся и сказал, коверкая английские слова:

– Чака знай немножко язык врагов тоже. Чака все знай. Он два дня знай ваш сафари. Там есть главный вождь. Будем иди к нему?

Друзья переглянулись.

– Слушай, Чака, – сказал Ян, – начальнику отряда, его зовут Якоб Мор, не говори, зачем ты пришел сюда. Лучше вообще не говори с ним. Скажу я. Я скажу, что ты мой старый знакомый. Понял?

Чака помолчал.

– Якоб Мор – англичанин? – спросил он.

Теперь помолчал Ян.

– Англичанин, – сказал он.

– Чака понял, – тихо склонил голову негр.

Этот день, нежданно обернувшийся событиями и грозными, и радостными, начинался заурядно. Вымокшие под ночным ливнем и все-таки выспавшиеся негры-рабочие хлопотали у костров, готовя пищу. Деловитый бивачный шумок не заглушал звонкую птичью разноголосицу. Лишь изредка дико взревывал какой-то беспокойный бык среди привязанных к фургонам волов.

Петр осматривал рабочий инструмент. В помощники себе он выбрал пожилого рассудительного Секе. Еще на руднике он приметил этого спокойного и сообразительного человека с проседью в курчавых волосах. Тут же вертелся Каамо. Не мог же он пропустить момент, когда Питер, вскрыв землю, укажет, где лежит золото. Еще вчера Каамо видел, как его друг копался на соседней речушке, небольшом притоке Олифант-ривер, промывал в ковше песок. Сегодня Питер решил попробовать по-настоящему, поставить вашгерд, по-русски – бутару.

Возле фургонов нетерпеливо прохаживался Мор.

– Вы готовы, Питер? – крикнул он.

– Наши желудки еще не готовы, – неуклюже попытался сострить Петр.

Каамо, довольный шуткой, выбил отчаянную дробь по животу. Мор сердито фыркнул.

Вашгерд установили у самой воды. К речушке подступала лесная чаща, и крикливые бабуины минут тридцать не давали работать, забрасывая людей увесистыми сучьями, пришлось два раза бабахнуть из ружья в небо.

Показав Секе, где бить разведочные шурфы, Петр с оставшимися рабочими принялся за промывку речного песка.

Каамо был горд, что Питер поставил его к вашгерду. Рабочие насыпали породу на широкий конец вашгерда и лили воду, а Каамо и еще один парень шевелили песок лопатками, передвигали его, шоркали – он быстрее скатывался по наклонной к небольшим ступенчатым перекладинам, которые были покрыты войлоком. Вода все лилась и несла песок через войлочные порожки, а золотинки застревали.

Потом Петр осторожно снял войлок и прополоскал его в тазу.

– Разожги костер, – сказал он Каамо и, выждав, стал потихонечку сливать воду.

На дне таза осталась желтовато-серая зернистая масса. Петр вынул из кармана флакон со ртутью. Она должна была собрать осевшие крупицы золота. Смачивая их, ртуть соединяется с драгоценным металлом, образуя амальгаму. А пустую породу, песок она не смачивает. Тщательно переложив амальгаму в совочек, Петр поднес его к огню. Ртуть быстро испарилась, оставив в совке щепотку золота. Оно было тусклым, совсем невзрачным.

– Из-за такой дряни белые отнимают землю у негров?

Петр обернулся. Опираясь на ассагай, на него с недоброй усмешкой смотрел Чака. Зулус, видимо, уже давно стоял здесь, наблюдая за промывкой. От шурфов сошлись и другие негры: всем было любопытно, как мастер Питер будет вытаскивать из песка драгоценный металл.

Петр поднялся с корточек.

– Это не дрянь, Чака. Это золото.

– Это дрянь, – упрямо повторил зулус. – Она нужна только белым. Белые купят пушки и будут убивать негров. Золото опаснее ножа. Ему лучше лежать в земле. В земле оно никого не убивает.

Негры начали перешептываться.

Что ответить Чаке? Ведь он рассуждает правильно. Он говорит правду.

– А вы не отдавайте свою землю никому, – сказал Петр. – И золото из нее берите сами. Вот я научу Каамо добывать золото – оно будет вашим.

– Каамо станет хозяином рудника? – насмешливо сказал Секе, и негры засмеялись.

– Нет, – сказал Петр, – Каамо станет мастером, а рудник пусть будет у вас общим. И золото будет общим.

– Так не бывает, – покачал головой Секе.

– Ты говоришь не как белый, – не то укоризненно, не то удивленно сказал Чака.

– Я говорю как человек…

– Палка! – громким шепотом предостерег кто-то. – Идет Палка!

К речке приближался, продираясь сквозь заросли, Якоб Мор. Негры молча бросились к шурфам. Мор смотрел подозрительно:

– Что это черномазые толпились здесь?

– Я амальгамировал золото, всем интересно взглянуть на это.

– Мало ли что интересно! – Мор неприязненно посмотрел на Чаку, единственного из негров сохранившего невозмутимость; зулус в прежней позе стоял у костра. Мор повернулся к Петру: – Каковы же результаты?

– Пока весьма неважные, мистер Мор.

– Но все-таки металл, я вижу, есть. – Англичанин протянул руку к совочку и, ощупав золото, медленно ссыпал его в кожаный мешочек.

Петр пожал плечами:

– Металл есть везде. Вопрос – сколько. На таком песке любой промышленник вылетит в трубу.

Мор помялся, потом буркнул: «Продолжайте работу» – и побрел обратно…

В лагерь Петр вернулся лишь к полудню. Ничего утешительного не дали и шурфы. Впрочем, огорчаться было рано. Золотоносные речки маячили впереди. Маячила надежда.

Петр подсел к Яну, потрошившему тушку долгонога для чучела. В это время бура окликнул один из вожатых упряжек, растерянно топтавшийся возле волов.

– Пойдем посмотрим, что там у него.

Вожатый ткнул в крупного быка, неспокойно мычавшего еще утром. Тот нервно шевелил ноздрями, взгляд его блуждал, шерсть на спине топорщилась. Ян ощупал морду и нахмурился:

– Опухоль под челюстями.

– Да, да, – покивал вожатый. – Очень походит: цеце.

Эта небольшая, чуть крупнее обыкновенной, проворная муха с полосатым коричневым, как у пчелы, тельцем извечно мучает скот африканцев. Ее укусы загадочно безвредны для человека, диких животных и детенышей, сосущих молоко матери, но смертельны для крупного рогатого скота, лошадей и собак. Болезнь длится иногда месяцы, иногда дни, но всегда кончается гибелью животного.

Встревоженный Ян осмотрел других волов и лошадей. Еще у двух быков был болезненный взгляд, из глаз и ноздрей шла слизь.

– Плохо, – только и сказал Ян и пошел к Мору.

Тот вначале раскричался:

– Чего смотрят эти разини вожатые! – Потом начал напирать на Яна: – Это, наверное, ваш черномазый приятель зулус подбросил что-нибудь волам, у него явно подозрительный вид, у этого нахального молчуна!

– Не порите чепуху, Мор, – спокойно, даже лениво сказал Коуперс, только глаза его чуть прищурились. – Разве вы первый день в Африке? Или вы знаете надежную защиту от цеце?

Мор стих.

– Ну ладно, – буркнул он. – Меня интересует, что вы намерены предпринять.

– Я намерен рекомендовать вам прикупить несколько волов и на всякий случай лошадей. В двух милях отсюда есть бечуанская деревушка, там, я полагаю, можно найти все, что нужно… Идем, Питер, я чертовски проголодался.

Мор проводил его яростным взглядом… Поев, Ян предложил Петру «немножко протрястись на лошадках».

– Надо кое-что посмотреть.

Оказывается, в лагерь приходили негры из соседней деревни. Они очень просили великого белого охотника Яна помочь им. В окрестностях появился носорог. Полбеды, если бы он только топтал посевы, но на днях этот изверг изувечил женщину, шедшую за водой. Негры просили, чтобы белый охотник помог им убить носорога.

– А ты просишь меня? – улыбнулся Петр.

– Просто я хочу присмотреться к местности. А завтра, может быть, устроим охоту с загонщиками. Мору я пообещаю рога – он согласится.

– На что ему рога?

– Деньги. Кость носорога дороже слоновой. На вещи она не годится, но идет на Восток. Китайцы изготовляют из нее какое-то чудодейственное лекарство.

С ними увязался и Чака. Правда, он спросил разрешения. «Чака пойдет с вами?» – но они уже знали, что, если зулусский вождь величает себя по имени, он хочет подчеркнуть свое высокое достоинство, и отказать ему – значило обидеть.

Часа два они кружили по вельду, подъезжали к негритянской деревеньке, видели следы носорога, но старые, двух-трехдневной давности. Погнавшись забавы ради за выводком дроф, Петр влетел в кущу мимоз, резко осадил коня и тут заметил небольшое стадо жираф. Он видел их впервые.