Небо за стёклами [сборник] - Аркадий Миронович Минчковский
Валя снова завернулась с головой в простыню и замерла без движения.
Скоро услышала, вернее почувствовала — кто-то подошел к ее койке. Она лежала не шелохнувшись, отвернувшись к стене. Тот, кто подошел, осторожно положил руку на ее плечо, прикрытое простыней. Валя стиснула зубы.
— Ну, ну, успокойся, — произнес мягкий женский голос.
Нет, это не был голос ни молодой, ни той шумной сестры. Послышалось — к койке подвинули табуретку. Потом рука осторожно и настойчиво старалась поднять простыню с Валиной головы, но Валя вцепилась в нее изо всех сил.
— Ну что ты, ну что?.. Душно же. Дышать тебе нечем. Не бойся. Давай поговорим.
Скорее из любопытства, Валя открыла лицо. Против нее на табуретке сидела женщина с худощавым лицом.
— Знаю, все знаю, — немного певуче и так тихо, что слышала только одна Валя, сказала женщина в белой шапочке.
Это была доктор, та самая, голос которой Валя слышала утром, когда в палате говорили о ней.
— Что вам надо? — процедила Валя сквозь зубы. — Я ведь, кажется, уже все сказала. Не старайтесь, не уговорите.
— А я пришла не уговаривать, — не обратив внимания на ее грубость, продолжала докторша. — Тебя как, Валентиной зовут?
— Зачем вам?
— Как же говорить без имени, Валя! Меня, например, зовут Вера Акимовна.
Валя упорно молчала.
— Знаю, что ты одинока, — снова заговорила Вера Акимовна. — У тебя мама есть. Она ждет тебя дома. Не одну ждет — с внуком. Сказали ей, что родила ты легко. Ребеночек хороший, и ты здорова.
— Напрасно ждет, — отрезала Валя.
— Понимаю, но бывает, что и никто не ждет, а они не отказываются.
Что ей до других?! Валя старалась не глядеть на докторшу. И опять упрямо:
— Зря вы, зря слова тратите.
— А маму свою тебе не жалко?
— Мать тут ни при чем. Не возьму!.. Сказала ведь… Что еще от меня надо?..
— А ты не злись, Валентина. Не возьмешь ребенка — твое дело. Оформим юридически, и уйдешь домой. А сейчас не злись. Ты еще слабая, и нервничать тебе вредно. Молоко горьким сделается.
— Незачем мне оно.
— Тебе не нужно — нам необходимо.
— Как это вам?
— Научим цедить, и твоему же ребенку пойдет.
— Не надо мне его.
— Значит, окончательно решила?
— Окончательно, — сказала Валя.
— Хорошо. — Докторша поднялась с табуретки. — Больше об этом говорить не будем. Теперь у меня к тебе вопрос: хочешь, чтобы ребенок твой выжил?
Валя молчала, ждала.
— Я тебя спрашиваю, Валя, хочешь, чтобы твой ребенок… Ну пусть не твой — наш, — хочешь, чтобы он выжил? Согласна ты нам помочь?
— Что вы еще от меня хотите, что вы мучаете меня?
— Ты должна его покормить. Один раз. Всего одни раз, и все. Сейчас же, немедленно.
— Не стану!.. — глухо, будто простонала, Валя.
— Он в тяжелом положении, Валентина. Он может умереть. А если и выживет — будет хиленьким.
— Неправда!
Валя почти крикнула. Конечно же, ее обманывали. Хотели заставить. Но перед собой она увидела глаза пожилой женщины. Глаза, которые не могли лгать.
А докторша сдержанно продолжала:
— Он даже наверно выживет. Мы постараемся. Нам это в десятки раз труднее, чем тебе, но мы сделаем что можем, и ты его никогда не увидишь. Но разве тебе не хочется, чтобы он вырос здоровым?
Валя резко повернулась, уткнула лицо в подушку. Вера Акимовна все еще стояла возле ее койки. И тогда Валя опять метнулась в постели, скинула простыню и с решительным отчаяньем проговорила:
— Давайте, раз вам это так надо.
Новорожденного принесли удивительно быстро. Он не кричал, наверное еще спал. Сестра приблизила его к Валиной груди. Вера Акимовна опять оказалась рядом. Валя зажмурила глаза. Тяжеленькое, перепеленатое существо дали ей в руки. Валя его не видела, не хотела видеть. Лишь слегка приоткрыла щели глаз. Сквозь опущенные ресницы расплывалось красненькое пятнышко. Мягкими губами новорожденный ухватился за ее сосок и неожиданно засосал так жадно, будто делал это уже не впервые. Валя слышала его почмокивание и чувствовала какое-то необъяснимое облегчение и вдруг пришедший покой.
Через несколько минут сестра сказала:
— Теперь другую грудь, мамаша.
Ребенка переложили, и он как ни в чем не бывало принялся высасывать молоко из другой груди. Каким же он оказался ненасытным. Но другую грудь он сосал недолго и скоро оставил сосок, откинув головку.
И тут Валю внезапно охватила тревога. А вдруг ее обманули и сунули ей чужого ребенка? Может быть, такого, чья мать сейчас не могла кормить. Эта нелепая мысль заставила ее открыть глаза в тот самый момент, когда она уже должна была передать новорожденного в руки сестры.
Тому, что произошло дальше, стала свидетелем вся палата — освободившиеся от своих младенцев матери, сестры и доктор Вера Акимовна.
— Вадим!.. Вадим!.. — не помня себя, закричала Валя.
До чего же был похож на него этот крохотный человечек, с обмотанной, как у матрешки, головой. Никогда бы она не поверила, что бывает этакое сходство с отцом у новорожденного. У него был нос Вадима, рот и даже лобик.
Сестра еще не успела принять у Вали ребенка, и Валя теперь прижимала его к себе и, совсем не обращая внимания ни на кого, жарко шептала:
— Мой, мой!.. Родной, милый!.. Никому не отдам ни за что. Мой, только мой!
И вот она опять дома.
Теперь они здесь втроем. Втроем, вопреки всему тому, что решила про себя Валя. Они живут втроем: Валентина, ее мама и Малышок. Малышок — так она назвала его про себя, когда еще кормила на больничной койке, — и так же стали называть с того дня, когда мать привезла их домой. И такой была мать в тот день серьезной, сосредоточенной и счастливой. Приняла из рук сестры завернутого в одеяло Малышка и осторожно понесла на руках впереди Вали. Пакет с ним был таким большим, что, казалось, ребенка там не сразу и найдешь. Уложенный в конверт, он спал в своей пуховой постели и первый раз дышал воздухом улицы.
Пока ехали домой в такси, пока поднимались по лестнице, Вале все думалось: как же она будет жить дальше? Как потекут теперь ее, уже материнские, дни?
В комнате увидела — диван потеснился, и у стены стояла аккуратно застеленная, видно у кого-то перекупленная, но еще хорошая кроватка с ножками на колесиках. На кухне на табуретке невероятного размера эмалированный таз — купать маленького. Мать обо всем позаботилась. Сколько ей это стоило хлопот! Если бы мать знала обо всем, что происходило в палате!
Валя взглянула на кроватку. Пакет с маленьким
