Стеван Вргович - Партизанскими тропами
Бесспорно, самой сложной для них задачей оказалось обеспечение безопасности движения по дорогам, которые партизаны регулярно разрушали. Но еще труднее было вести постоянную борьбу с многочисленными партизанскими отрядами, которые не только умело использовали хорошее знание родных мест и другие условия, но и пользовались активной и всесторонней поддержкой населения.
Венгерские войска занимали полосу обороны протяженностью двести километров, она проходила южнее Воронежа до большой излучины Дона, которую хортисты прозвали «излучиной смерти». В этом месте Красная Армия позже прорвала фронт.
Линия фронта тянулась по реке Дон, который был естественной преградой. Севернее венгров находились гитлеровцы, южнее — итальянцы, за ними — румыны. На северном участке фронта, который занимал 3-й венгерский корпус, находилось и несколько немецко-фашистских дивизий. Крупные силы немцев были также размещены непосредственно за венгерскими войсками на юге.
До самого конца 1942 года на участке 2-й армии было сравнительно тихо: ни та, ни другая сторона не предпринимали никаких крупных операций.
НА ТРУДНОЙ И ОПАСНОЙ РАБОТЕ
На фронт, почти на передний край, хортисты отправили сто двадцать ремесленников, в основном из Бачки, и девятьсот политических заключенных, согнанных из всех венгерских тюрем. Из заключенных сформировали пять специальных рабочих рот.
Первыми на место прибыли ремесленники.
Еще в апреле 1942 года, некоторое время спустя после карательной операции «Рация», проведенной венгерскими фашистами в Южной Бачке, на принудительные работы было мобилизовано около ста двадцати ремесленников. Им первым венгерские оккупационные власти вручили повестки на принудительные работы. Ремесленников собрали на сборном пункте в городе Сомбор. Через четыре дня их погрузили в товарные вагоны и под охраной отправили в село под Будапештом. Там их «одели»: они получили лишь обувь, нарукавные повязки красно-бело-зеленого цвета и вещевые мешки. Остальная одежда осталась такой, в какой они прибыли на сборный пункт.
В селе их продержали столько, сколько понадобилось на подготовку в дальнюю дорогу. Естественно, слухи о том, будто они должны строить где-то здесь больницу, оказались беспочвенными.
Эшелон двигался на восток. Около пятнадцати дней они находились под Гомелем. Теперь всем стало ясно, что их везут на фронт. Их перебросили сначала к Курску, затем в Воронежскую область — в город Острогожск. Это произошло в начале августа 1943 года.
На фронте их постоянно использовали на тяжелых и опасных работах. Они рыли окопы, рвы и устанавливали различные заграждения. С наступлением зимы копать промерзшую, твердую как камень землю стало почти невозможно. Хортисты относились к ним все хуже и хуже. Любая заминка во время работы каралась смертью.
Несмотря на это, ремесленники стойко выносили свалившиеся на них испытания. В начале января 1943 года в результате наступления Красной Армии 2-я венгерская армия была полностью разгромлена. Во время отступления вместе с частями разбитой 2-й венгерской армии большинство ремесленников погибло. Уцелели лишь немногие из них, в основном те, кто с помощью местного населения смог укрыться и дождаться прихода Красной Армии. Но это было связано с большим риском. Хортисты создавали специальные заслоны, беспощадно расправляясь со всеми, кто пытался отстать от основных сил.
Одна небольшая группа ремесленников, в которой был и столяр из Нови-Сада Тош Крстоношич, отходила вместе с еврейскими рабочими ротами до самого Житомира. Здесь их отделили от евреев и передали в румынские рабочие роты, где оказалось несколько молодых югославов из Бачки. Раньше эти молодые люди служили в венгерской армии, но хортисты выгнали их и направили в трудовые батальоны. Вскоре немногих оставшихся в живых ремесленников отправили в Венгрию, в то же самое село около Будапешта, откуда их послали на фронт, а затем их, больных и измученных, распустили по домам. Домой удалось вернуться также Милану Летичу, Саве Стойковичу и еще нескольким товарищам. Те из ремесленников, кто попал в расположение советских войск, были позднее переведены в 1-ю югославскую бригаду, сформированную в СССР.
СПЕЦИАЛЬНЫЕ ТРУДОВЫЕ БАТАЛЬОНЫ
Многие коммунисты, а также члены Союза коммунистической молодежи Югославии и другие патриоты из оккупированных районов Бачки, Барани и Междумурья, а также из самой Венгрии, арестованные летом и осенью 1941 года и весной и летом 1942 года, были приговорены к каторжным работам. Для отбытия наказания их направили в тюрьмы, разбросанные по всей территории Венгрии. Единственная такая тюрьма на оккупированной территории Бачки находилась в Суботице. Самые известные мужские тюрьмы были в городах Вац, Будапешт, Калоч. Страшной репутацией по своему режиму и отношению к заключенным пользовалась тюрьма «Чилаг» в Сегеде.
Политических заключенных систематически обыскивали, избивали, мучили, ежедневно подвергали различным издевательствам. Братская солидарность узников была их единственным, но грозным оружием. Все, что они иногда получали из дому, распределяли поровну, а ослабевшим и больным выделяли бо́льшую долю.
Политзаключенные по возможности постоянно общались друг с другом: передавали записки, перестукивались, шепотом обменивались новостями, подбадривали тех, кто пал духом. Была выработана и тактика борьбы. В общих камерах интенсивно проводилась политработа, не прекращалась партийная жизнь. Любыми способами подкупали охранников, которые за это приносили газеты, лекарство и другие необходимые вещи.
В середине 1942 года во всех венгерских тюрьмах стало известно, будто часть заключенных готовят направить в качестве рабочей силы на Восточный фронт. Мнения заключенных разделились. Одни стояли за отправку на фронт, другие выступали против. Тех, кто хотел на фронт, оказалось большинство, поскольку это создавало шансы, хотя и незначительные, для перехода на сторону Красной Армии.
По мере роста движения Сопротивления хортистские власти усиливали репрессии против населения своей страны и оккупированных территорий. Тюрьмы были уже переполнены и не могли вместить новые партии арестованных. Стремясь любым путем избавиться от опасных для себя людей, хортисты решили отправить их на фронт в составе рабочих рот.
Созданные на скорую руку медицинские комиссии своими обязанностями практически не занимались. По тюрьмам было отобрано девятьсот человек, в основном молодежь. Около 70 процентов из них были югославы.
Закованных в цепи заключенных согнали на сборные пункты и сформировали из них пять специальных рабочих рот. Люди остались в своей гражданской одежде, малопригодной для суровой зимы 1942 года. Заключенных распределили по 150 человек в каждую из пяти рот, имевших следующие номера: 403, 407, 451, 452 и 453. Их сопровождали свыше 30 охранников из венгерских резервистов.
Рабочие подразделения формировались в четырех городах: 403-я рота — в Будапеште, 407-я — в Ваце, 451-я — в Кишкёрёше из узников тюрем в Калоче, Суботице и Сегеде, а 452-я и 453-я — в Сегеде.
Обычно перед их отправкой на железнодорожных станциях собирались группами жители. Они относились к заключенным по-разному. Одни, узнав, что это коммунисты, угрожали и ругались, другие выражали им свою симпатию и украдкой от охранников поднимали над головой сжатые кулаки, махали руками.
Среди хортистских охранников многие были из уголовников, которым обещали снять наказание, если они будут ревностно выполнять свои обязанности.
Товарные вагоны для рабочих рот были поданы сразу, однако отправили их почему-то в разное время: одни роты уехали в октябре, а другие — в ноябре 1942 года. Но маршрут был один.
Эшелоны состояли из товарных и пассажирских вагонов: в товарных размещались заключенные, по сорок человек в каждом вагоне, а в пассажирских — охрана. Двери вагонов с заключенными пломбировались.
Путь был долгим. Составы подолгу стояли на станциях, пропуская воинские эшелоны. Наконец они прибыли на Украину. Заключенные через решетчатые окна вагонов видели голодных детей, которые приходили к эшелонам в надежде раздобыть что-нибудь съестное. Югославы бросали им куски полученного на дорогу хлеба, никто из них тогда не представлял себе, что очень скоро сам окажется в таком же положении.
Партийное руководство еще раньше приняло решение, запрещающее одиночные самовольные побеги. И хотя условия жизни и работы заставляли заключенных постоянно думать об этом, крепкая партийная дисциплина удерживала их от необдуманных поступков.
По железной дороге заключенных довезли до Белгорода, а оттуда направили пешком по глубокому снегу под сильной охраной дальше на восток. Когда лошади уставали и не могли больше двигаться, в повозки впрягались заключенные. По дороге на фронт они прошли через Новый и Старый Оскол. Самый трудный участок дороги оказался возле деревни Михайловка. Началась метель, мороз стоял такой, что замерзал хлеб в походных ранцах.
