Валерий Гусев - Паруса в огне
Конечно, погоня за нами пошла. Однако вслепую. Немец решил, что мы в открытое море подались. Его корабли мимо нас прошли. А мы еще подождали, в отсеках осмотрелись. И пошли в заданный район…
Вот так мы и воевали. На ходу учились и тут же полученные в учении знания применяли на практике, совершенствовали.
Новый способ стрельбы торпедами освоили. «Веерным» он назывался. Прежняя тактика стрельбы устарела. В боевых наставлениях и уставах рекомендовалось выпускать в цель только одну торпеду. Из экономии. Торпеда — это ведь, если так сказать, маленькая подводная лодка, начиненная не только боевым зарядом, но и сложными, точными механизмами. Это же сколько денег при промахе на ветер. Ну, не на ветер — на дно морское, да разница невелика.
Но на деле получалось наоборот. «Экономия» оборачивалась большими потерями. Из-за низкой эффективности стрельбы. Попадания были реже, чем промахи. Вот, помню, еще в первое военное лето двадцать две торпеды из наших лодок поразили всего четыре цели. Вот и экономия народных средств.
Зато «веерная» стрельба дала отличные результаты. Особенно когда мы ее освоили.
Ничего особо сложного в ней не было. Важен только точный расчет. Выходим на цель, делаем упреждение и поворот лодки. Она как бы носом ведет, положим, слева направо и выбрасывает три торпеды. С интервалом. Если первая торпеда пройдет мимо форштевня, так уж вторая наверняка в корпус ударит, а уж третьей, как говорится, сам Бог велел.
До того мы этот способ освоили, что стали двумя торпедами по два корабля разом топить.
…Все время учились. Война нас учила. Учила воевать, ждать, учила терпению и выдержке, мужеству. Товариществу. И вере в победу.
Ну и, конечно, учились своему мастерству, отработке конкретных задач и действию в критических ситуациях. От этих тренировок зависела слаженность экипажа, успех в бою, наши жизни…
Вот, помню, сформировали новый личный состав на «эску». Назначили командира. Молодой такой. И фамилия у него чудная была — Гений. Он своей фамилии стеснялся, он вообще застенчивый был. Но решительный — так вскоре это узналось.
Ну, отработал экипаж все задания, осталось зачетное. Принимать эту зачетную задачу поручили нашему Командиру. Как зачет сдадут — так в море, уже на боевое задание.
А зачет такой: ставятся условия, приближенные к боевым. Сначала отрабатывается все, что нужно, в надводном положении. Потом — срочное погружение, имитация торпедной атаки со всеми расчетами, с выходом на цель. Затем срочное всплытие по артиллерийской тревоге, отражение атак с воздуха и с моря.
А хитрость тут в чем? Хитрость тут в том, что ни командир лодки, ни члены экипажа не знают вводной — то есть не знают, какая будет поставлена задача, какие маневры и действия предстоит проделать. Справится экипаж — добро, не справится — худо.
И вот за несколько дней до выхода «эски» в море наш Командир вместе с дивизионным механиком разработали типовую аварийную задачу: внезапная штурмовка лодки звеном вражеских истребителей. Пушечно-пулеметный огонь, в шестом отсеке — «пробоины», в боевой рубке — «пожар», возникший от зажигательных пуль, борьба за живучесть подлодки. Причем все на полном серьезе, даже предусмотрели зажечь в рубке имитационную дымовую шашку. С объявлением аварийной тревоги. Стало быть, проверить, как экипаж подготовлен к тушению пожара и заделке пробоин.
Все ясно. Выходят в море, в точку проведения зачета, в район боевой подготовки…
Экипаж, хоть еще и не воевал, но уже в походе стало ясно, что хорошо обучен, правильно действует, крепко спаян. Сделали отработку в надводном положении, сыграли срочное погружение, всплытие с артиллерийской тревогой. Команда и все офицеры действуют четко, слаженно. Капитан свою застенчивость на берегу оставил, командует грамотно, решительно. Не гений еще, конечно, но уже командир.
Что же, остается последнее задание. Наш Командир объявляет экипажу тактический фон: светлое время суток, лодка крейсирует вблизи берегов противника, идет зарядка батарей. Командир на мостике. А вот что будет дальше — неизвестно. Станет известно через несколько минут. А пока наш Командир с дивизионным механиком, закрывшись для полной секретности в каюте, уточняют последние детали вводной.
А вводная такая. На лодку внезапно, из-за облаков, с выключенными двигателями, обрушивают пушечно-пулеметный огонь три истребителя. В шестом отсеке — пробоина, в рубке — пожар. Действуйте!
Дивизионный механик дал указание поджечь своевременно дымовую шашку и перебрался в шестой отсек, будущий «аварийный». Наш Командир направился на мостик, дать вводную. Но не успел. С мостика послышалась команда Гения, командира лодки:
— Самолеты противника! Срочное погружение!
Все было выполнено как по боевому расписанию.
Лодка стремительно погружалась. Вахтенные, один за другим, ныряли в люк. Из боевой рубки повалил дым. И почему-то запахло горящей тканью.
Гений, убедившись, что на палубе никого из экипажа не осталось, захлопнул люк, зажал кремальеру:
— Аварийная тревога! Пожар в боевой рубке.
Тут же из шестого отсека пришел доклад:
— Шесть пулевых пробоин в прочном корпусе!
В общем и целом, личный состав действовал умело, грамотно. Как и положено в бою. Пожар потушен, пробоины заделаны. Экзамен сдан.
Но наш Командир был строг, недоволен и мрачен. Он заподозрил, что застенчивый Гений заранее узнал условия задачи. От кого? Скорее всего, от какого-нибудь дружка в штабе, такого же хитроумного гения. А почему не помочь товарищу? Мы с ним вместе учились, за одной девушкой ухаживали, на одной губе за самоволку отсидели…
Но у нашего Командира такие штуки не проходят. Даром, во всяком случае. Службу надо начинать, проходить и заканчивать честно. Ведь ты не просто офицер, ты офицер — советский, к тому же — морской офицер!
Когда Гений спустился в центральный пост, наш Командир сурово, даже зло, спросил его:
— От кого вы получили вводную о самолетах?
Тут этот Гений растерялся и засмущался:
— Не понял, товарищ капитан второго ранга. Я не получал никакой вводной… Вы не успели мне ее сообщить.
— А что у вас на лице? — Лицо Гения было залито кровью. — Ударились о комингс?
— Ранен, товарищ капитан второго ранга. Легко… Осколком. Нас обстреляли два «фоккера». Получили пробоины в шестом отсеке. Еще зажигательными ударили — в рубке загорелся комплект флагов.
— Теперь я не понял… — признался наш Командир. — Так что, атака истребителей была в самом деле?
Да, тут можно опускать занавес. Генеральная репетиция обернулась премьерой. Успешной. И, главное дело, как все сошлось. По вводной — атака истребителей, пробоины в шестом отсеке, пожар в боевой рубке. Все одно к одному. Тут впору подумать, что не Гений про вводную узнал, а немец. Хотя разница была: не три истребителя напали, а два…
После отбоя тревоги офицеры поднялись на мостик.
— Докладывайте… Гений.
— Стоял по правому борту, у тумбы перископа. Самолеты на нас упали из-за облаков, с выключенными моторами. Обстрел начали внезапно. Скомандовал «срочное погружение». Спускаясь в люк, в боевой рубке увидел дым и языки пламени. Объявил аварийную тревогу. Вот и все… — И опять засмущался, как бедная девица перед богатым женихом.
Командир наш встал возле тумбы перископа, где стоял во время воздушной атаки капитан Гений, и покачал головой: тумба была вся иссечена осколками — двадцать восемь штук насчитал, — и один из этих осколков ранил Гения в голову, а еще три иссекли его реглан так, что пришлось по возвращении в базу сдавать его на склад и получать вместо него новую удобную канадку.
Надо ли говорить, что зачет у экипажа «эски» был принят с оценкой «отлично».
Вот такие чудеса бывают на море. Улица, конечно, полна неожиданностей, да и вся наша, даже мирная, жизнь, но море этими неожиданностями полно до краев. От дна до волны, от берега до берега…
В общем, шла война. Уходили в море корабли. Поднимались в небо самолеты. Спускались в холодные глубины подводные лодки. Шла война…
Она разгоралась, набирала силу. Пожирала людей, губила технику. Оставляла за собой незаживающие раны на теле человечества.
Задачи Северного флота все больше осложнялись. Настойчиво стали осваиваться коммуникации, по которым союзники осуществляли переброску в СССР военных грузов. Союзники слали нам автомашины, танки, самолеты, оборудование и приборы, продовольствие. Словом, все, что крайне необходимо стране, воюющей с сильным врагом. Ее фронту, ее тылу.
Защита союзных конвоев в операционной зоне Северного флота стала постоянной стратегической задачей.
Уже в первое военное лето наши эсминцы приняли у двадцатого меридиана первый союзный конвой, шедший из Исландии под охраной английских военных кораблей, — шесть крупных транспортов, доставивших в Архангельск оружие, снаряжение, истребители «харрикейн».
