Виктор Положий - Пепел на раны
И вот однажды нам стало известно: топографы ведут съемку, похоже, размечают линию обороны. Дело почти безнадежное, но мы решили: документы надо захватить. Командир тогда сказал: вот, братцы, и наступило время нашего главного задания, нет ничего важней, чем сообщить своим, что фашисты предчувствуют свой конец, понимаете, конец!..
— Горит весь, — тихо сказал старик, — посмотрите, у него живот забинтован, а если туда попало — считай, не жилец.
11
Невидимец, Николай Варавка, и в самом деле медленно слабел, хотя сознание, похоже, не терял, но перед глазами замелькало, как кадры в кино или во сне. Картины возникали разрозненные, он видел их несколько отчужденно, вовсе не уверенный, вспоминает ли их содержание или они просто выплывают из памяти; и все же сработали какие-то предохранители, невольно фильтруя сведения, оставляя под спудом маршруты, пикеты, места «секретной почты», фамилии; возникавшие имена были чересчур изменены, вряд ли кто смог бы догадаться, кому они принадлежат: Алекс, Чеслав, Василь, Иван… Уже не определить ни начала, ни конца, кто начинал и заканчивал, оставалось лишь «зачем»; некоторые картины всплывали в памяти из тьмы по нескольку раз, порядок их появления не имел значения.
Вот собрались несколько капель и создали ручеек. Они не знали, что одновременно с ними другие капли создали второй. Это стало ясно, когда ручейки слились. Новый ручей был еще слаб, но он верил, что сквозь преграды к нему пробивается его собрат. Сливались равные по силе ручьи, натужно прокладывая русло, снося ветошь; и, наконец, полноводная река заблестела чисто и привольно.
Река казалась серой, и небо над ней плыло серое.
Он оглянулся и выстрелил. Бежал по воде, берег отдалился, а вода все еще по колено, хотя и затрудняла бег. Пули поднимали фонтанчики то слева, то справа — брали в клещи, но, к удивлению его, до конца не зажимали.
Неожиданно провалился по пояс, и загонщики, прекратив стрельбу, взялись свистеть. Он мельком взглянул на противоположный берег. Взглянул без всякой мысли, смех, свист и улюлюканье раздавались гулко, губы сами невольно сложились в презрительную улыбку. Он пошел обратно и, когда вода опустилась до колен, резко вскинул к плечу приклад. Почти не целясь, сделал четыре выстрела. Все смолкло, он шел к берегу, на котором недавно раздался свист. Затем выстрелил еще раз.
Двое из них, стоявшие возле самой реки, свалились в воду, и на них накатывались волны, расходившиеся от его шагов. Два других лежали на берегу, и, выходя на сушу, он даже не взглянул на трупы, а направился к одиноким деревьям. Одно из них обнимал пятый — так и не успел спрятаться. Он вытер рукавом лицо и взглянул на верхушки. Ветви живописно вырисовывались на сером фоне неба.
— Ну и ну. Значит, вырвался? — удивлялся командир, меряя шагами маленькую комнатку с белыми стенами. Хлопцы уселись вдоль стен, а Николай устроился одиноко в углу на грубо сколоченном стульчике.
— Медлить нельзя, — сказал Николай.
— Да… — сказал, продолжая ходить, командир.
— А у вас какие новости? — спросил Николай.
— Немца взяли, из комендатуры. Расположение известно, вплоть до улиц, зданий и ворот. Ни с кем, кроме своего начальства, он не общался. Знаком с какой-то секретаршей. Вия Жукаускас. Часто выезжает из города в Балички, где остается ночевать. У кого точно — неизвестно.
— Это уже кое-что.
— Ты так считаешь?
— Сразу не привлечь внимания. Как-никак женщина, могут быть интимные отношения.
— Глупости.
Николай пожал плечами.
— Больше ничего?
Командир перестал мерить шагами комнату.
— Алекс вот вернулся с экскурсии. Поделись впечатлениями, Алекс.
— Я сел в поезд, сошел на предпоследней, перед городом, где сходит эта медхен, Балички? Да, Балички. Встретил медика ихнего, ехал к месту назначения… Документы я прихватил… форму… Вот и все.
— У одного есть возможность появиться в городе без особого риска, — сказал Николай. Командир снова начал шагать по комнате, прикидывая вслух, много ли знает секретарша.
— Ее бы и спросить обо всем, — предложил кто-то из хлопцев.
— С ней лучше поговорить тому, кто станет медиком, верно? — предложил вариант Николай.
— Вслепую лезть нельзя. Необходимо ее понаблюдать. Давайте решим, кто пойдет.
— Николай, — сказал Чеслав.
— Почему вдруг я?
— Девчата тебя, судя по всему, обожают. Парень ты симпатичный.
— Действительно, — сказал командир, — язык знаешь, стрелять умеешь…
— Вот Антонас литовец, у нее тоже фамилия, видать, литовская. Землячка… — Николай никак не мог представить себя в новой роли.
— Землячество не имеет никакого значения, — вскипел вдруг командир. — Ты что, отказываешься? Это приказ.
— Слушаюсь! — сказал Николай. — А вдруг я не в ее вкусе?
— Брось. У нас мало времени. Хлопцы, всем спать. Бах, готовь документы. Деньги, все до пфеннига, отдайте Николаю. С поезда на ходу прыгать умеешь? Выкладывайте все запасы.
Утром в Баличках останавливался пассажирский поезд, всего на две минуты; ему надлежало пропустить состав, следовавший с фронта. Балички находились от города не в одном километре, но здесь жили служащие различных городских учреждений, даже офицеры некоторых подразделений, так что небольшую прибыль железнодорожное ведомство рейха все же имело.
Осенняя роса, наверное, выпала в последний раз — не изморось, а настоящая роса, что предвещало теплый и прозрачный день. Листья пристанционных кленов тронула желтизна, однако они казались зеленоватыми. Минуя их, солнечные лучи делали красными потемневшие от ржавчины крыши строений.
Девушка торопилась, но, к счастью, случайный кавалер уверенно помог ей подняться на дрожавшую подножку уже трогавшегося поезда.
— Спасибо, — поблагодарила Вия.
Кавалер вскочил в тамбур следом, свежевыбритый, тщательно причесанный, он излучал бодрость и молодую силу.
— Вам далеко? — спросил он. Девятьсот девяносто девять из тысячи, желая познакомиться, задали бы этот же вопрос.
— Не дальше города…
— Победим русских — прокатимся по Сибири.
— Вам так хочется?
— Что, победить русских?
— Нет, ехать дальше, в Сибирь.
— Конечно. Тогда я имел бы возможность ехать с вами.
— А-а, вот оно что… — Она попыталась войти в вагон.
Молоденький офицер покраснел, как гимназист. Однако время его торопило.
— Скажите, пожалуйста, вы город хорошо знаете?
— Не совсем.
— Мне надо сделать отметку о прибытии, ну, и еще кое-какие формальности.
— Это рядом с комендатурой. Я вам покажу.
— А вы, извините, работаете в комендатуре?
— На подобные вопросы не отвечают.
— Но вы еще не при исполнении обязанностей?
— Вы меня наконец пропустите или нет? Я желаю сесть.
— О, извините, прошу. Если позволите, я с вами.
Пропуская девушку вперед, Николай сказал конец фразы ей в спину, не оглядываясь, она спросила:
— Как прикажете понимать? — и уселась возле окна.
— Сознаюсь: увидел — идет красивая девушка, ну и соскочил помочь. — Николай продолжал стоять против нее.
— Вы воспитанный молодой человек.
— Адольф Нетцер, всегда к вашим услугам, — поклонившись, он неуклюже шаркнул ногой.
— Очень приятно…
— Если можно… извините, как разрешите к вам обращаться?
— Вия Жукаускас, если желаете.
— Знаете, пани Вия… позвольте вас так называть?
— Пожалуйста.
— Так вот, не согласитесь ли вы провести сегодняшний день со мной, то есть, я хотел сказать, может, вы познакомите меня с городом, кроме того, мне хотелось бы поскорее найти жилье, поймите, я один в незнакомых местах, такое положение, пожалуйста, я вас очень прошу, представьте, что вас просит об этом моя мать. Не отпустят ли вас с работы на несколько часов?
— Вы, однако, странный. Я завтракаю в кафе напротив комендатуры в одиннадцать. Найдете меня там.
А за окном уже мелькали городские дома, поезд не сбавлял скорости, и Николаю почудилось, что он может врезаться в конечную станцию. Колеса громыхали, как топает дюжина солдат, поднятых по тревоге.
Был громадный пляж. Пустынный и неуютный.
Пританцовывая на месте, она не убегала, и тысячи капель, отяжелевших от прохлады, медленно скатывались по ее плечам. Она только пыталась защититься руками.
Набрав напоследок полную пригоршню, Николай вышел из реки и плеснул водой на Вию. А потом упал навзничь на песок и раскинул руки.
— Благодать. Вия, как вы считаете, что лучше: кровь или песок?
— Песок.
— Эх, поменять бы кровь на песок! Песка все равно больше.
— У вас капитулянтские настроения. Слишком опасно.
— Я и забыл, что разговариваю с сотрудником комендатуры.
— Так и быть, я вас пощажу. На первый раз.
