Валентин Бадрак - Офицерский гамбит
– Сделаю все, что в моих силах, – только и нашелся ответить Алексей Сергеевич. Он ничуть не оскорбился, ибо знал, что в чем-то Лимаревский прав. Тем более что третье «филигранно» означало, что финиш беседы совсем близок.
Присутствие генерала делало атмосферу душной, это было видно и по напрягшемуся лицу куратора. Сам же он смотрел на начальника как на признанного профессионала и все-таки размышлял, что если нужен результат, то разве так уж важно, каким путем он будет достигнут. Артеменко оставался яростным противником вербовки, хотя именно вербовка открывала широкие горизонты там, в Украине, и несла признание среди коллег. Но нельзя делать вербовку ради вербовки, и если необходимого результата можно достичь иными, пусть упрощенными средствами, лучше не рисковать делом. Так он всегда убеждал себя, но в глубине души уже хорошо знал, что дело совсем в ином. Вербовка – это создание врага, его лепка, взращивание. Это особое документирование, которое будет сберегаться в сейфах десятки лет. А он просто не хочет нести грех за откровенный вред земле, которая все же является его родиной. Пока, не раз уговаривал себя Артеменко, он действует строго в рамках убеждений, будучи уверенным, что такой путь для Украины лучше, гармоничнее. Лимаревский же – и в этом Алексей Сергеевич был уверен на все сто – в силу своего профессионализма, получив задачу работать по Украине, изначально видел в ней стан врага, злодейское королевство, против которого следует вести непримиримую борьбу на всех фронтах. И которое следует покорить, покарав отступников.
Лимаревский остановил на нем долгий оценивающий взгляд, и Алексею Сергеевичу стало немного не по себе от этого пронизывающего, рентгеновского изучения. Появилось ощущение, как будто его вывернули наизнанку. Может, этот человек маг, экстрасенс и чувствует все, что у него происходит в душе? Наконец Лимаревский заговорил тягучим голосом:
– Что ж, вы находитесь непосредственно вблизи объектов, вам и карты в руки. Больше узнавайте их в неформальной обстановке, выявляйте болевые точки, на которые можно было бы нажать. Больше выписывайте, – то, что вы передаете, подвергается всестороннему анализу, и многих методов воздействия или наших специфических возможностей вы можете не принимать во внимание или просто не знать. Помните, что за вашей спиной исполинская сила, которая тотчас придет на помощь. Мы готовимся совершить ментальную атаку на мозг, но направить нашу силу можете только вы! Главное для нас – результат, и говорящие головы в украинском парламенте нам очень скоро понадобятся, впереди жаркая пора и много нелегких сражений. Желаю успехов.
После этих слов, сказанных сухо и компетентно, Анатолий Всеволодович неожиданно встал, и Алексей Сергеевич с Виктором Евгеньевичем тотчас поднялись. Было совершено короткое, как замыкание, рукопожатие. Глубокий и не слишком добрый взгляд. Затем генерал, кивнув Виктору Евгеньевичу, вышел. Виктор Евгеньевич посеменил следом с видом преданного служебного пса, тогда как Алексей Сергеевич остался стоять посреди комнаты с осадком в душе чего-то жуткого, что хочется запить, как застрявший в горле кусок.
Когда Круг вернулся, они еще около часа толковали о предстоящих задачах на будущие месяцы. В течение недели Артеменко предстояло детально ознакомиться с собранным и обобщенным анализом по нескольким направлениям. Во-первых, с реальными нуждами России в украинских оборонных производствах с целью очередной, еще более детальной инвентаризации проектов и тех мест, где украинские предприятия можно было бы отсечь. Во-вторых, четко определить оперативные потребности самой Украины в российских комплектующих – как для обеспечения собственной обороноспособности, так и для торговли оружием с третьими странами. Ему также предписывалось детально ознакомиться с разработанными совершенно секретными сценариями включения в игру военной силы – для усмирения европейского пыла в головах. Задача касалась пока сугубо информационного фронта – подготовиться к бомбардировке сериями публикаций с целью давления на норовистый Киев. Круг предупредил Алексея Сергеевича: кое-что может пригодиться и для будущих книг, проработкой написания которых уже занялся главный офис страны. Виктор Евгеньевич объяснил ему, что сейчас готовится и в течение будущих семидвенадцати месяцев должна быть реализована жесткая информационная кампания с включением всех возможных рычагов – интернет-изданий, печатных газет, журналов, радиопередач, телевизионных шоу, конференций, научных симпозиумов, круглых столов, книг… И все с одной целью: соседей надо убедить отказаться от НАТО, этого черного монстра в развевающемся плаще, который медленно надвигается с Запада с протянутыми к горлу России крючковатыми, когтистыми лапами. И лично он, полковник Артеменко, становится одним из действенных механизмов этой совершенной, суперсовременной войны за кулисами, понятной только очень немногим наблюдателям. Народы будут жить и работать, как прежде, люди будут встречаться, влюбляться, рожать детей и умирать, не подозревая, что в глухой темени идет настоящая бойня не на живот, а на смерть, борьба за судьбу сорокасемимиллионной нации. Только после ознакомления с задачами Артеменко оценил точность сочной генеральской формулировки «ментальная атака на мозг», а вместе с нею и смысл своей личной вовлеченности в проект.
– Лимаревский, как и многие люди в Кремле, считает, что следующие год-два должны определить будущее Украины на ближайшие двадцать-сорок лет. А значит, и будущее России как новой империи. Сейчас везде, где только можно, слышен лозунг: «Вместо «Будьмо!» хохлы должны кричать “Путьмо!”» Можете себе представить, какие ставки и какой уровень борьбы. – Потом он улыбнулся, не то ехидно, не то вызывающе, и продолжил: – И можете себе представить, как вам повезло, что вы оказались в кратере этой войны, на лезвии меча! В историю точно попадете, не то, что мы, кабинетные работники…
Возвращаясь домой, Алексей Сергеевич впервые испытал странное опустошение. Несвойственное ему оцепенение духа, ощущение болезненного, ранее не испытываемого давления, некую смесь замешательства, смутной неудовлетворенности, закравшегося в глубины сознания сомнения…
Глава четвертая
(Москва, ноябрь 2006 года)
Выступление, вернее выдержки из выступления президента Путина 5 ноября 2006 года, ко Дню военного разведчика Алексей Сергеевич прочитал в сокращенном виде в одной из газет.
Кое-какими деталями, относящимися непосредственно к нему и к армии невидимых, ему подобных бойцов, Алексея Сергеевича снабдил его непосредственный координатор полковник Круг. Еще от одного товарища по группе в академии Артеменко получил на первый взгляд ничего не значащую и одновременно весомую эсэмэску: «Дорогой Друг, с праздником Осени!» Разведчик всегда развивается в условиях, близких к вакууму, вспомнил Алексей Сергеевич сакраментальную учебную фразу и, усмехнувшись, отправил банальную фразу с ответными пожеланиями. К своему удивлению, он не испытывал сожаления из-за своей удаленности, из-за того, что не имел возможности воочию лицезреть своего суверена, как и побывать в новой, только что построенной штаб-квартире Главного разведуправления. Он даже считал вторичным свою принадлежность именно к этому ведомству, тогда как на первый план выдвигались профессионализм и способность совершить нечто такое, что подвластно лишь отдельно взятому индивидууму, вовлеченному в эту деятельность. Никакой ностальгии и никакой тяги к выходу из тени. Этому претила его многолетняя, абсолютно закрытая, совершенно обособленная форма работы. И он давно привык к ней, врос в предложенную роль. Индивидуальный фронт, успех на котором может развиться только благодаря его личным искусно выстроенным схемам общения с людьми, им изобретенным, изощренно расставленным ловушкам. Бреясь в ванной в этот день, он подмигнул своему отражению в зеркале: «Ты владеешь всем миром как будто, и не стоишь в нем ничего». Так же как коллеги и официальные церемониалы ведомства недоступны ему, так и сам он в равной степени недоступен для них.
На одной из тайных московских квартир ГРУ Виктор Евгеньевич снабдил его подробными комментариями и интерпретациями закрытой речи. Глава государства весьма признателен той части ведомства, которая вынуждена работать в вечном сумраке, за плотным занавесом официальной сцены. Артеменко не без удивления и с некоторой тревогой получил очередные подтверждения, что его направление работы приобретало статус ключевого, настолько важного, что даже отношения России с традиционными, давно укоренившимися в воображении врагами типа Соединенных Штатов теперь уходили на второй план. Впрочем, Артеменко виду не подал. И даже не поверил сказанному. Всякий куратор, полагал он, будет уверять, что именно его участок самый важный. Ему не верилось, что борьба с великими державами, извечное соперничество с европейскими львами теперь должны осуществляться на территории соседней Украины. Его бывшей Украины… Он подумал и изменил мысль: нет, его будущей Украины. При всем пафосе намеченных боевых действий Украина оставалась его родиной, к которой он испытывал смутную любовь и уважение. И он неясно понимал, что хочет рассчитывать на взаимность. Допустим, размышлял полковник ГРУ, Украина стала объектом гигантского геополитического сражения, которое происходило без танковых столкновений, морских баталий и воздушных атак. А посредством выверенных и артистично оформленных заявлений публичных людей, удачных телепрограмм, виртуозно исполненных репортажей и публикаций, нескончаемых мероприятий по промыванию мозгов. Но ведь все это затеяно, в конце концов, для усиления Украины, для достижения стабильности внутри страны! И Алексей Сергеевич, казалось бы, вполне мог гордиться собой. Он являлся непосредственным разработчиком очень многих мероприятий, которые Виктор Евгеньевич называл то активными акциями, то информационными операциями. Когда Виктор Евгеньевич, подкрепляя сказанное убедительными жестами, сообщил, что информационный театр боевых действий стал основным, перед глазами Алексея Сергеевича почему-то снова выплыл образ преподавателя агентурно-разведывательной психологии Сташевского с его пророчествами в отношении информационных войн. Закончил очередное напутствие Виктор Евгеньевич с добродушной, несколько глуповатой улыбкой военного, – архаический, склонный к казарменному фольклору, офицер Военно-воздушных сил все еще прочно сидел в нем невозмутимым вторым «я». «В этой войне сегодня необходимо, чтобы на солнечной Украине как можно больше дерьма попало на вентилятор, и вы, Алексей Сергеевич, – тут куратор виновато развел руками: мол, не от него зависит, просто так получилось, – должны исполнить, может быть, в чем-то неблагодарную, но весьма почетную миссию этого вентилятора». Алексей Сергеевич только суховато усмехнулся в ответ, по меньшей мере, заключил он, эта фраза точно была не от первого лица государства.
