Николай Пронин - Бойцы Сопротивления
До охотничьего павильона какого-то крупного помещика, хорошо укрытого зарослями орешника и бузины, они добрались уже в сумерках. Павильон довольно бдительно охранялся франтирерами, и прежде чем Капитан и Колесник попали в него, у них несколько раз спросили пароль.
В помещении, куда их ввели, было сумрачно и тихо. Однако свет почему-то не зажигали. Возможно, это делалось с целью конспирации. Правда, Капитан узнавал своих знакомых и в полумраке. Узнавали и его. Первым, с кем поздоровался он, был высокий брюнет, которого Колесник однажды видел у Капитана в гостях. На совещании он представлял «Организасьон сивиль э милитэр» {12}. Вслед за ним Луи подал руку пожилому мужчине по имени Мартинсон. Это был посланец «Либерасьон Нор» {13}. И вдруг — ба! — удивился Колесник, увидев лисью мордочку Арну — хозяина магазина на хуторе Розель. Интересно, кого представляет здесь он?
Открыл совещание член департаментского военного комитета широкоплечий кряжистый человек лет тридцати пяти с густой рыжей шевелюрой и трубкой во рту по прозвищу Принели {14}.
— Скоро можно ждать высадки союзников во Франции, — заговорил он негромко, и сразу в зале стих разговор, наступила тишина. — Выработать программу действий, наладить связь между группами Сопротивления, активизировать действия франтиреров и партизан — вот те основные проблемы, которые нам нужно сегодня обсудить. Приглашаю высказаться!
В состав участников Сопротивления входили представители различных слоев населения. Что же, независимо от классовых принадлежностей и политических убеждений, объединяло их? Прежде всего, конечно, ненависть к гитлеровским оккупантам и их пособникам, стремление изгнать захватчиков из своей страны. Но вот что касается определения методов борьбы против оккупантов, а также общественного устройства страны после ее освобождения, то интересы этих групп были разные. Если компартия страны призывала к немедленной вооруженной борьбе с оккупантами, то социалисты, например, считали, что освобождение Франции дело неизбежное, и само собой разумеется, что оно придет со стороны, из-за границы. Боясь вооружения народа, их охотно поддерживали в этом лидеры других буржуазных партий. И даже теперь, когда высадка союзников, как сказал председательствующий, «не за горами», — политика аттантизма — выжидания, все еще не изжила себя. Пусть и без прежней уверенности, но многие выступающие, как и раньше, призывали ждать, готовиться к тому дню, когда союзники начнут высадку, а пока участники Сопротивления должны собирать главным образом разведывательные данные о расположении врага, проводить саботаж. В день высадки одна из главных задач — дезорганизация транспорта. И лишь когда начнется вторжение союзных войск во Францию, наступит период партизанской войны.
В конце совещания разговор зашел об оружии. Этот вопрос нельзя было обойти молчанием. Оружие имелось в достаточном количестве лишь в одном из отрядов, действующих в западной части Пикардии. Партизанам удалось напасть на склад с оружием, сброшенным английскими летчиками для «Тайной армии». Во всех остальных отрядах оружия еще мало. До последнего времени франтиреры и партизаны надеялись на то, что оружием их снабдят англичане и американцы. Но ни те, ни другие этого делать не собирались. Однако Военная комиссия Центрального Совета Сопротивления во главе с коммунистом Вийоном призвала участников Сопротивления к беспощадной борьбе с захватчиками. К сожалению, оружия не хватало. Неудивительно, что на просьбу одного из командиров помочь оружием Принели дал универсальный ответ: «Рассчитывайте на свои силы. Это будет вернее!»
Вот почему на хутор Колесник возвращался хмурый. Не лучше был настроен и Капитан. Уже подъезжая к Розели, он неожиданно спросил:
— Ну и какие выводы, лейтенант, ты сделал из сегодняшнего совещания?
— Драться!
Впервые за весь день Луи рассмеялся.
— Вы, русские, это хорошо уяснили с первого дня войны. А вот у нас некоторые все еще считают, что с Гитлером можно договориться. Эти люди не только сами ничего не делают для освобождения родины, но и как слепые котята путаются под ногами у других…
Тетрадь четвертая
«6 июня.
На хутор мы вернулись перед утром. Едва я добрался до гумна, зарылся в соломе, как тут же заснул. Но вскоре мне показалось, что поблизости кто-то ходит. Открыв глаза, я насторожился. «Поднимайся, — гудел в темноте возбужденный голос Николая. — Союзники начали высадку в Нормандии. Пойдем послушаем радио».
У меня гулко забилось сердце. Наконец-то! И мы кинулись к Рейману Телье…»
(Из дневника)
* * *Когда Колесник и Николай вбежали в комнату Телье, здесь уже были Загороднев, Петриченко и Сергей. На столе лежала карта. Нормандия на ней была обведена красным карандашом. Перебивая друг друга, партизаны рассказывали подробности высадки союзников, называли число действующих в операции кораблей, говорили о районах, захваченных дивизиями союзников. Интенсивной бомбардировке подверглись Шербур, Булонь, Гавр, Па-де-Кале. Радио предупреждало: все, кто живет в тридцатикилометровой зоне, должны ждать бомбардировок.
— Наконец-то осмелились, — радостно воскликнул Петриченко, — сколько мы ждали этого дня!
Партизаны возбуждены, говорят, перебивая друг друга. В углу стоит радиоприемник. Хозяин вертит тумблеры, настраивается на нужную волну…
Пощелкивают контакты, но Лондон молчит. Телье хмурится. Вдруг почти громко: «…повернуть это оружие!» Совсем четко было, но тут же исчезло. Это англичане. Больше ничего не слышно.
— А может быть, это лишь проба сил? — говорит Загороднев. — Ведь немцы готовились к встрече союзников между Дьепом и Дюнкерком?
— Вряд ли! — возразил Николай. — Силы высадились большие. Немецкие же дивизии здесь немногочисленны, так что через недельку-другую жди союзников и в Пикардии.
— Ну, это ты хватил чересчур, — улыбнулся Телье, — хотя, конечно, — раз англичане зашевелились — значит, конец войны недалек. Эти рисковать даром не станут…
Телье скажет так скажет: «Эти рисковать даром не станут». Настолько коротко и точно характеризуют эти слова сущность английской политики.
— Эх, скорее бы уж все это разворачивалось, — мечтательно произнес Петриченко.
В двенадцатом часу к французскому народу обратился по радио главнокомандующий союзными войсками генерал Эйзенхауэр.
— Нам предстоит жестокая битва, но затем придет победа: 1944 год — год полной победы! Желаю вам успехов!
Главнокомандующий призывал французов к выжидательной тактике.
В полдень партизаны подобрали в поле листовку, сброшенную союзниками. В ней, как и в выступлении генерала, подчеркивалось: «…преждевременное восстание французов могло бы помешать вам быть полезными вашей стране в критический момент. Будьте терпеливы, готовьтесь. Все должны выполнять свои обязанности» {15}. А вечером из радиоприемника вновь послышался треск. На этот раз торжественно-величавый голос заявил нечто противоположное тому, о чем говорил главнокомандующий.
— Началась решительная битва… Битва во Франции, конечно, будет битвой за Францию! Простой и священный долг — разить врага всеми средствами.
— Это де Голль! — воскликнул Телье.
Все понимающе переглянулись. Эйзенхауэр призывал французов подчиняться только союзному командованию, де Голль — французскому правительству.
Неожиданно в комнату тревожно постучали, партизаны переглянулись.
— Немцы! — послышался испуганный голос дежурившего возле усадьбы Андрея.
В предрассветных сумерках послышалось натужное урчание грузовых автомашин. Они шли по улицам хутора, подсвечивая дорогу замаскированными фарами. Но тревога оказалась напрасной. Немцы на хуторе даже не остановились. Просто к побережью подтягивались новые силы.
* * *Наконец-то Геращенко пошел на поправку. Днем он впервые встал с постели, прошелся по комнате.
Своим выздоровлением разведчик обязан Жанет. Спасибо ей! Ее папашу партизаны не видели в глаза, но, кажется, лечение раненого не обошлось без его заочного участия.
Вслед за успешно проведенной операцией по выброске десанта и техники все ждали от союзников решительных действий, но пока что события развиваются как-то вяло.
— Ничего, — бодро говорит Петриченко, — вот сосредоточат союзники свои силы да как жахнут, только пух полетит от немцев…
Возможно, так и будет. Настроение у партизан приподнятое, они полны радужных надежд на скорое освобождение страны от оккупантов. Беспокоят их лишь стартовые площадки, которые они отыскали под Абвилем и около села Боваль. Координаты уже давно были переданы Капитану, но пока что площадки стоят целыми и невредимыми, и немцы, кажется, вот-вот начнут использовать их по назначению. Вчера разведчики видели на станции Абвиль поезд, состоящий из четырех платформ, на которых лежали гигантские сигарообразные бомбы. Сразу же подумалось о том, что это, по-видимому, и есть новое оружие немцев. Тревога партизан возросла еще больше.
