Алексей Чикишев - Спецназ в Афганистане
Партизаны образца 88-го года, одетые преимущественно в советскую и пакистанскую камуфлированную полевую форму, вооруженные АК-74 и «Стингерами», разительно отличались от самых первых повстанцев: те носили исключительно крестьянскую одежду, обувались в галоши и чапли, держали в руках кремневки и дедовские сабли, помнящие сражения англо-афганских войн. В отличие от советского воинского контингента, личный состав которого обновлялся каждые два года, эти моджахеды стали профессионалами: они воевали десятый год.
Снисходительно посматривая на уходящие войска, они считали их вывод своей заслугой. Исламские партизаны чувствовали себя победителями в этом противостоянии, хотя и потеряли в десятки раз больше, чем «проигравшие». В те дни у них не было сомнений в скорой победе над марксистским режимом в Кабуле. Именно поэтому они не хотели крупномасштабных столкновений с советскими частями напоследок, экономя силы на будущее. По всем прогнозам, афганские правительственные войска, оставшись одни, долго не выдержали бы.
В самом «контингенте» люди тоже понимали, что афганская эпопея и все, связанное с ней, уходит в прошлое. Этот «контингент» заметно отличался от того, который зимой 79–80 гг. входил в Афганистан. Практически все точки над «i» были расставлены, всем стало ясно, что в затянувшейся войне «интернациональным долгом и братской помощью» не пахнет, что в Союзе вернувшихся из Афганистана ждет масса проблем. Проблем не только экономических, бытовых, но и политических, морально-нравственных. Война была непопулярна в народе, а общество, которое палец о палец не ударило, чтобы выступить против нее на первом этапе пребывания в Афганистане советских войск, вдруг начало обвинять не только брежневскую верхушку за участие в войне, но и рядовых исполнителей приказов. Война началась при «застое» — заканчивалась при «перестройке». Из Афганистана уходили те, кто в своем большинстве в 79-м бегал в начальные классы средней школы. По армии катилась волна приобретательства. Ведь чеки с красной полосой[16] должны были скоро исчезнуть, пропасть с последним солдатом, покинувшим Афганистан. Спекуляция, продажа казенного имущества, всевозможные махинации, которые имели место все годы дислокации советских войск в этой стране, приняли еще более широкий размах. Подобная ситуация наблюдалась и в американской армии накануне ее вывода из Вьетнама…
Одновременно, несмотря на затухание военных действий, нарастал шквал незаслуженных наград, в том числе самого высокого достоинства. Война заканчивалась, и повесить на грудь орден или медаль торопились многие, особенно только-только приехавшие, но так и не понюхавшие по-настоящему запах крови и пороха. Недавно прибывший заместитель командира одной из бригад спецназа ввиду близкого вывода выписал себе наградной лист на орден «Боевого Красного Знамени» за один-единственный вылет на вертолете в район боевых действий.
В «чекушках»[17] выбросили множество западной бытовой электротехники, чтобы поднять моральный дух и благосостояние «контингента», а на дорогах, по которым уходили войска, появились офицеры-наблюдатели ООН, чей дневной заработок в условиях, близких к гостиничным, превосходил годовую зарплату советского офицера в пересчете на валюту. В подразделения впервые за всю войну стали свободно допускаться западные корреспонденты, многие из которых уже успели неоднократно побывать в отрядах моджахедов. Тем не менее, война продолжалась, и военнослужащие продолжали погибать в последние дни и месяцы. Количество потерь, пусть и снизившихся чрезвычайно, регулярно отмечалось в журналах по учету ведения боевых действий. Военные морги Кабула, Шинданда и Баграма продолжали свою работу, запаивая гробы с трупами в цинковую оболочку.
Спецназ не был исключением из правил. Общая обстановка в Афганистане после подписания женевских соглашений, психологический настрой, царивший в среде военнослужащих 40-й армии, наложили на его бойцов свой отпечаток. Однако спецназ, в отличие от подавляющего большинства других подразделений и частей армии, продолжал воевать с моджахедами, и практически каждую ночь его группы уходили на караванные тропы. Для этих людей война продолжалась.
К сентябрю многие части специального назначения покинули Афганистан, а несколько оставшихся батальонов сменили пункты прежней дислокации. В мае-июле все войска спецназначения ушли из южных и юго-западных провинций Афганистана, передав обжитые базы местным правительственным войскам.
Задача по перекрытию границы была снята со спецназа.
С одной стороны, вывод воспринимался как счастливое событие, но с другой — оставление баз, являвшихся «домом» в течение четырех лет, — оставлял на душе печальный осадок. Спецназовцы помнили о тех, для кого база оказалась последним пристанищем перед уходом в небытие. Там, где не оставалось сомнений, что после ухода спецназа с базы она сразу же будет занята исламскими партизанами, минировались сооружения и оставляемое имущество.
Так, например, колонна асадабадского батальона успела удалиться лишь на несколько километров от своего городка, когда с покинутой базы донеслись гулкие хлопки противопехотных мин, установленных спецназовцами перед уходом. Это подорвались самые любознательные и нетерпеливые моджахеды, давно наблюдавшие за базой и спустившиеся с окрестных, высот, чтобы поживиться «материальными ценностями». Последний аккорд спецназа обошелся противнику в десятки убитых и раненых.
В тактике подразделений спецназа в последние месяцы пребывания в Афганистане произошли значительные изменения. Были прекращены налеты, т. е. операции с повышенной степенью риска, которые могли повлечь немалые людские потери. Командиры берегли солдат, понимая, что война на исходе. В некоторых батальонах за месяц до вывода вообще прекратились выходы на операции. Военнослужащие паковали имущество и впервые за годы войны занялись строевой подготовкой на плацу. Моджахеды не замедлили воспользоваться внезапно наступившей передышкой. Спецназ еще не ушел с базы, а кандагарский аэродром стал подвергаться регулярным обстрелам со стороны исламских партизан. Раньше подобные попытки были бы пресечены самым жестоким образом, но теперь моджахеды могли действовать безнаказанно.
Два батальона спецназначения не были сразу выведены в Союз, а оставлены в Кабуле. Тем не менее, смена знакомых, пройденных вдоль и поперек районов на новые привела к увеличению случаев гибели военнослужащих этих подразделений. Баракинский батальон, покинувший свою базу в мае и вставший на временную стоянку на южной окраине афганской столицы, столкнулся с сильным противником на новом месте. Если за полгода, предшествовавших оставлению базы в Бараки, в батальоне погиб всего один солдат, то только за летне-осенний период боевых действий в Кабульской провинции общие потери составили шесть убитых и несколько десятков раненых. Незнакомая местность, хорошо подготовленные в тактическом отношении партизаны, более мелкие и мобильные группы моджахедов сделали свое дело…
В июне 1988 года в районе Майдан (в 30 километрах от Кабула по газнийской дороге) баракинский спецназ понес ощутимое поражение. Группы ушли в горы, а бронетехника с операторами-наводчиками и механиками-водителями осталась в долине. В это время моджахеды, давно выжидавшие удобный момент для нападения, нанесли удар. Семь бронетранспортеров было сожжено, четырнадцать спецназовцев ранены, один убит. Имели место и другие удачные действия исламских партизан против спецназа.
Отчасти столь активные и решительные нападения местных моджахедов были вызваны тем, что раньше они редко сталкивались со спецназом в бою и не ощущали комплекса неполноценности перед столь грозным противником. В своей прежней зоне ответственности баракинский спецназ, подобно другим батальонам, наводил такой ужас на местную вооруженную оппозицию, что та, зная «рейнджеров» спецназа, рисковала связываться в открытом бою с ними лишь в самых вынужденных обстоятельствах. Моджахеды приграничных районов отнюдь не уступали кабульским, но на них влиял тот образ «непобедимого и кровожадного кафера», который создал себе спецназ за годы беспрерывных сражений.
Осенью 1988 года части спецназа, дислоцировавшиеся в Кабуле и его окрестностях, в основном принимали участие в ракетной войне, которая бурно развернулась в этот период. Исламская оппозиция не без успеха обстреливала столицу, правительственные учреждения и места расположения советских и афганских войск.
Именно в этот период на территории советского посольства развернулось строительство капитальных подземных укрытий от «гостинцев» моджахедов. На территории штаба армии и других частей, все еще остающихся в Кабуле, появилась новая деталь в привычном пейзаже: в каменистом грунте отрывались щели, в которых должны были прятаться военнослужащие при ракетных обстрелах. Угроза гибели от внезапно прилетевшей ракеты отныне стала преследовать не только моджахедов.
