Сергей Кольцов - Тихая разведка
— Это не является большой тайной, герр… к сожалению, не имею чести знать ваше воинское звание. Командир мотобригады — генерал Гоффман.
— Стажировку в лейтенанты вы прошли уже в ходе войны с Россией, не так ли?
Сработали самомнение и гордость за канувшее в прошлое безоблачное и счастливое время. Немец важно и охотно подтвердил:
— Закончил Ной-Штетинский филиал Штаттградского пехотного училища. Кандидатский стаж пять месяцев в пятой гренадерской роте седьмой гренадерской дивизии. — Исповедь моя закончена…
— Затем общевойсковой мундир сменили на черный, эсэсовский? Рост по служебной лестнице не ахти какой, — серьезно, без видимой насмешки заметил лейтенант Черемушкин. — Родом-то откуда? Хотя это известно из записей в вашем военном билете. Пишите коротенькое письмо к родным… При случае вручу, когда буду в Германии. Итак, местечко Фрауэндорф, Рандовский округ, улица Бруно Рейнгарта, 28. Фриде Маллон — девичья фамилия Ливере.
Унтерштурмфюрер СС дернулся всем телом, с минуту стоял в оцепенении, только пальцы его рук мелко дрожали. Потом вдруг обмяк, как освобожденный от воздуха резиновый мяч, и росинки пота выступили на его бледном лице.
— Ваша гуманность, repp… мне не понятна, — проговорил он с усилием, стараясь спокойно произносить слова. — Подобное предложение на войне недостойно и оскорбительно для солдата фюрера.
— Ахмед! — Черемушкин кивнул головой в сторону эсэсовца. — Тихо и надежно, без следа…
В полевой сумке унтерштурмфюрера Маллона, кроме крупномасштабной топографической карты, имеющей многочисленные пометки условными знаками, с продолговатым лиловым штампом в верхнем левом углу — «совершенно секретно», находилась и копия тоже секретного приказа по штабу моторизованной бригады. В нем говорилось об усилении патрульной службы, организации засад в районах, прилегающих к линиям железной и шоссейной дорог, установлении скрытых постов наблюдения и обеспечении их радиосвязью.
Лейтенант перенес на свою карту все данные, которые смог получить от унтерштурмфюрера Маллона, а также примерный квадрат сосредоточения прошедшей перед утром вражеской моторизованной колонны и поименно наличие в ней боевой техники, тщательно скопировал цифровые и условные обозначения. Непонятные, похожие на иероглифы знаки, разбросанные в разных квадратах карты, обвел красным карандашом. Да, обнаруженная в полевой сумке Маллона зашифрованная оперативная карта «пятидесятикилометровка» представляла немалый интерес.
Не оставил Черемушкин без внимания и то, что в восточной оконечности карты, на линии обороны корпуса генерала Шкрылева, в состав которого входила и дивизия генерала Чавчавадзе, у населенных пунктов Васильево Светлое — Лесной — Козловка — Дятлово, было сплошное наслоение различных знаков. Необходим ключ к разгадке. Возможно, карта таила в себе именно то, что нужно было разведгруппе.
Ясно становилось одно: враг сосредоточивает крупные, отлично оснащенные техникой войсковые части и соединения. Все эти танковые, моторизованные и механизированные дивизии, артбригады стягиваются для нанесения удара в один общий кулак. Однако многое еще требовалось проверить, уточнить. Нужны были дополнительные сведения.
Лейтенант задумался вдруг над внезапно пришедшей тревожной мыслью: почему вдруг так легко, без особых осложнений получил он исключительно важный по содержанию документ? Унтерштурмфюрера СС Маллона, имевшего при себе карту с совершенно секретными данными, по всем существующим правилам должна была сопровождать охрана. Почему он оказался на пустынной дороге один? Быть может, какие-то причины побудили лейтенанта СС и того, кто его послал, совершить безрассудный шаг вопреки здравому смыслу. А вдруг эта встреча планировалась и служила своего рода приманкой, на которую по замыслам фашистской контрразведки могли «клюнуть» советские разведчики. Тогда круг замкнется. А если это просто счастливый случай? Тогда карту необходимо, причем срочно, доставить в дивизию. Но как? Каким образом? Радиосеанс со штабом может дорого обойтись разведгруппе, да и он дает не многое: неизбежно возникнут контрольные вопросы, на которые пока нет ответа. Но самое главное — увеличивается степень риска быть предельно точно запеленгованным и, как следствие… Черемушкин не хотел думать о том, что произойдет тогда, когда его точные координаты станут известны контрразведке и гестапо противника. Он попадет, еще ничего существенного не сделав, в капкан, безжалостные челюсти которого мертвой хваткой вцепятся в разведгруппу.
«Ходил кулик по болоту, он нашел себе работу. Хвост вытащил — нос увяз, нос вытащил — ноги увязли», — вспомнил Черемушкин любимую прибаутку сержанта Телочкина. — Но что же делать? Как найти единственно правильное решение? Группа разведчиков, если послать ее к линии фронта, навряд ли в срок доберется до нее. И дойдет ли вообще… Остается просить командование выслать самолет в квадрат «сорок один» на приготовленную партизанским отрядом посадочную площадку. Группа во главе со старшиной Двуреченский должна попытаться… Иначе нельзя. Конечно, запас надежности разведгруппы уменьшится наполовину. Коврова без рации в партизанском отряде не нужна. При необходимости ее заменит Щегольков. И еще… Как поступить с картой унтерштурмфюрера Маллона? Нужно ли беречь ее, когда данные уже продублированы на запасной, хранящейся у старшины Двуреченского? А посылать его к своим — риск немалый. Путь к поляне «Черный кристалл» будет долгим и опасным.
Черемушкин поднял голову. Через прорехи сверху дымчатыми полосами вливался дневной свет с плавающими пятнами солнечных бликов. Туман, стоявший над лесом, рассеивался, теснимый теплом погожей ранней осени. Было тихо, и лишь трели и щебетание пернатых раздавались окрест.
Черемушкин приободрился, когда вдруг появились Румянцев и Ласточкин. Им кое-что удалось разведать. Румянцев доложил, что своею южной стороной лес подступает к одноколейной линии железной дороги, что эту дорогу охраняют вражеские патрульные наряды, а у небольшого железнодорожного моста через узкую, заболоченную речонку стоят часовые. Однако вокруг, на расстоянии видимости в бинокль, присутствие противника не обнаружено. Правда, их наблюдению мешал туман, скрадывающий низины.
Вначале Черемушкин не понял, о какой именно железной дороге идет речь. По его представлениям, она соединяла узловые станции Юдино — Лопатино и находилась далеко к северу. Об этом напоминала и карта, лежащая на земле перед ним. Точен ли Румянцев в своем докладе о проведенной разведке? Он вопросительно посмотрел на старшего сержанта.
— Это же факт, товарищ лейтенант. Не во сне же мне все это приснилось.
Черемушкин вновь взглянул на карту, туда, где стояла дата ее выпуска: август… 1938 год.
— Я понимаю, — озабоченно произнес Черемушкин, — возможно, неточности карты преподнесут нам и другие сюрпризы. Но будем надеяться на лучшее. Мы оказались на узкой полосе, как бы зажатыми между шоссейной и железной дорогами, что, естественно, ограничивает свободный маневр. Но будем надеяться, что выход найдем. Как говорится, бог не выдаст — свинья не съест.
— Командир, — подал голос как будто дремлющий до этого старшина Двуреченский. — Рация у нас одна. И все же предлагаю: иметь впереди при движении разведгруппы авангардный дозор с определенной отвлекающей задачей. Состав — три человека. Перейдем железную дорогу и обязательно попадем в квадрат «двадцать три» на юго-западной окраине деревни Егорино. В случае каких-либо осложнений, авангард предпримет все возможное, чтобы сохранить основной состав, а значит — продолжить рейд в тылу.
— Широкая у тебя натура, Егор… — Укоризненно заметил лейтенант.
— Двум смертям не бывать, командир. На то мы и солдаты. Вперед и только вперед…
— Не возражаю. Но мы разведчики в первую очередь. А умирать, если в крайнем случае потребуется, умрем, как пехотинец на поле боя. Дозор с отвлекающей задачей, говоришь? — Слегка усмехнулся Черемушкин. В глазах у него замельтешили веселые искорки. — В твоем предложении, Егор, есть что-то. Считай, что передовой дозор во главе с тобой определился. Пойдут еще Ахмет Юлаев и Иван Щегольков. Не возражаешь? Нет? Принято… Только умирать нам раньше времени никак нельзя. Право нам такое не дано. За нашими плечами дивизия, корпус, армия, фронт… Тысячи жизней должны быть спасены. Для этого мы здесь и находимся. И ждут нас дома только живыми. Дел у нас впереди — ой как много. А теперь — отдыхать. К вечеру попробуем выйти в эфир. Заждался от нас весточки наш генерал. Ахмет! — Дотрагиваясь рукой до плеча спящего Юлаева, тихо позвал он. — На пост. Чтобы было, как положено, особенно маскировка.
— Слушаюсь, товарищ лейтенант! — Сразу же, как будто и не спал, отозвался тот, беря в руки автомат и бинокль.
