Анатолий Сарычев - Рота особого назначения. Подводные диверсанты Сталина
– Вы имеете в виду ходить или плавать под водой по компасу? – уточнил Федоров, с трудом проглатывая большой кусок рыбы.
– А в чем разница? – задал вопрос Соколов, отпивая глоток чая.
– Если ты идешь по дну, то глубже двадцати метров долго находиться нельзя, – начал объяснять Федоров, но кап-два прервал его.
– А как же водолазы, которые ходят на глубине сто метров? – привел, как ему казалось, неопровержимый аргумент Соколов, снова принимаясь за рыбу.
– Мы же работаем под водой на кислороде, чтобы не выдавать своего местопребывания врагу воздушными пузырями. Если плыть под водой с перепонками, то неважно, какая глубина под тобой, десять метров или десять километров! Поэтому при работе с перепонками открываются блестящие перспективы, – привел убойный довод Федоров, снова принимаясь за рыбу.
– Ты, скорее всего, прав, лейтенант! А теперь давай отдохнем. Очень я что-то сегодня устал от нервотрепки! – заявил Соколов, укладываясь на койку.
Глава одиннадцатая. Ночевка на маленьком острове
Проснулся Федоров от изменения гула моторов торпедного катера.
Федорова война приучила спать при любой представившейся возможности. Неизвестно, когда придется поспать еще в следующий раз.
Выглянув в иллюминатор, Федоров обнаружил по правому борту гористый островок, сильно поросший лесом.
«Все правильно. Командир катера хочет переночевать на берегу, а с рассветом снова отправиться в путь! Зачем лишний раз рисковать ночным походом?» – мысленно утвердил план командира катера Федоров, энергично делая разминочные движения.
Катер снова изменил курс и сбросил ход до малого.
Снова поворот влево, потом вправо и еще раз налево.
– Пошли наверх! – приказал кап-два, вставая с койки.
Катер ушел влево, и двигатель перестал работать.
Наверху загремел металл, и в воду плюхнулся якорь.
В дверь снова постучали.
– Войдите! – пригласил Соколов, снова усаживаясь за стол.
Вошел Звягинцев и с порога объявил:
– Через тридцать минут на берегу сварят уху и накроют стол!
– Тогда пока я вам расскажу одну очень интересную и поучительную историю из жизни американских бандитов, – неожиданно предложил Соколов, усаживаясь за стол.
– Джаст момент![49] – попросил Звягинцев и, выглянув в коридор, крикнул: – Вахтенный! Чайник чая и леденцов!
Жестом предложив Звягинцеву сесть, Соколов начал рассказывать:
– После Первой мировой войны в Америку хлынула толпа русских эмигрантов и не всегда добропорядочных граждан. В Америку поехало много бандитов из еврейских местечек России, Белоруссии, Украины, Литвы и Польши. Ребята были молодыми, дерзкими и жадными до денег. Эмигранты были уверены, что Америка открывает широкую и прямую дорогу к богатству. И эмигранты, а тем более бандиты, хотели достичь богатства быстро и любыми путями. Но все выходцы из России, Белоруссии, Украины, Литвы и Польши верили в Бога. Возникает резонный вопрос, о котором спорят попы: «Может ли бандит быть верующим человеком?»
Раздался стук в дверь, и Звягинцев на правах хозяина катера рявкнул:
– Ну!
Вошел матрос и принес чайник, круглую железную коробочку с леденцами, о чем говорила красочная этикетка с россыпью прозрачных конфет, и две плитки московского шоколада.
– Свободен! – коротко бросил Звягинцев, разливая черный чай по кружкам.
– Наша страна отошла от любой веры в Бога. У нас церковь отделена от государства, как и мечети, костелы и храмы Будды, – распинался кап-два, сейчас похожий на замполита какого-нибудь заштатного гарнизона.
«С чего это Соколов нам читает политграмоту? Хорошо хоть в нашей группе нет замполита! Если полковник НКВД в поезде говорил правду и нас включили в группу, сопровождающую отряд судов, то я попаду за границу! Интересно, как там живут люди? Но надо в первую очередь посмотреть резиновые ножные перепонки и маски на лицо», – на минуту отвлекся Федоров, мечтательно улыбаясь.
– Я, Федоров, для кого распинаюсь? – дернул за рукав тельника кап-два.
– Виноват! Исправлюсь! Больше не повторится! – совершенно автоматически выдал Федоров, отметив ироническую ухмылку на лице Звягинцева.
Но едва кап-два перевел взгляд на командира катера, лицо Звягинцева стало моментально серьезным.
– В священный для евреев день Йом Капур[50] бандиты Луи Флейшер, Гарри Флейшер и Генри Шор пришли в синагогу Бией Давид в американском городе Детройте. Эти трое были не просто бандиты, а главари мощной фиолетовой банды, которая контролировала азартные игры, контрабанду спиртного в период «сухого закона». Событие происходило совсем недавно. Всего тринадцать лет тому назад! – поднял вверх указательный палец Соколов, призывая двух слушателей к вниманию.
Сделав эффектную паузу и не дождавшись звукового отклика от слушателей, кап-два продолжил:
– В этот день весь криминальный мир столицы автомобилестроения собрался в вышеупомянутой синагоге. Проще говоря, главари бандитов собрались на сходку! Фиолетовая банда, не колеблясь и не обращая внимания на количество людских жертв, могла поджечь, взорвать завод, фабрику, магазин, если чувствовала угрозу существованию банды! Еврейские бандиты были даже безжалостней, чем знаменитая банда Аль Капоне в Чикаго! Но и полиция Дейтройта не дремала! В здание синагоги руководители полиции послали трех агентов криминальной полиции в штатском, замаскированных под хасидов[51], которые должны были взять главарей бандитов, пришедших на сходку. Трое главарей фиолетовой банды не заметили плечистых «хасидов» и прошли в синагогу помолиться. Объявили перерыв. «Хасиды» вышли покурить, не зная о том, что в праздник Йом Капур евреи не смеют зажигать огонь! Те, за кем они охотились, благополучно скрылись, а вот полицейским скрыться не удалось! Так незнание законов места, куда вас направили, приводит к очень печальным последствиям! – на печальной ноте закончил исторический экскурс Соколов.
– Что случилось дальше с американскими полицейскими? – с горящими глазами спросил Звягинцев.
– Об этом история умалчивает! – последовал моментальный ответ Соколова, который опять наморщил лоб, решая какую-то стратегическую задачу.
Дверь распахнулась, и на пороге появился еще один, ранее не виденный краснофлотец, теперь уже со знаками различия старшины первой статьи.
– Товарищ капитан второго ранга! Вас срочно требует штаб! – выпалил на одном дыхании старшина, умоляюще глядя на Соколова.
– Раз зовут из штаба – надо идти! – согласился Соколов, вставая со своего места.
Едва Соколов вышел, как Звягинцев предложил:
– Пойдем на берег! Ужин поедим на свежем воздухе! Матросы спиртику принесут, и, пока кавторанг по телефону базарит, под уху по соточке вмажем!
– Я пить не буду и тебе не советую! – уже на палубе ответил Федоров, смотря, как на остров опускается густой туман.
До воды осталось метров пятьдесят, а небосклон уже весь заволокло серой мглой.
– Еще немного, и совсем видно ничего не будет! – озабоченно заявил Звягинцев, жестом подзывая матроса. – Возьми три спальника, палатку и мухой на берег! – приказал Звягинцев, первым вступая на трап, справа от которого был натянут дюймовый трос.
Около командира катера материализовался матрос, вооруженный ППШ[52] с круглым диском.
– Вахту стоять через четыре часа! Как только кап-два закончит говорить, проводить на берег! И протянуть второй леер! – приказал Звягинцев, в руке у которого неведомо каким образом появилась фляжка, обтянутая зеленым сукном. Он быстро сбежал по трапу, который был перекинут от одинокого камня прямо на песчаный берег.
На берегу был вбит арматурный прут, к которому и был привязан трос, служивший леером для трапа с правой стороны.
Не успел Федоров сойти на берег, как вслед за Звягинцевым на берег сбежал матрос, несущий в одной руке двухметровый полуторадюймовый прут и бухту пенькового троса, а в другой – кувалду на длинной ручке.
Не обращая ни на что внимания, матрос стал забивать прут в песок.
Федоров посмотрел вперед и увидел, что метров через десять на зеленой травке стоит четырехместная палатка, а перед ней красуется простенький деревянный стол и три деревянных же стула.
В пяти метрах справа от импровизированной столовой горел костер, над которым на треноге висел приличных размеров котелок, из которого вился аппетитный дымок, показывая, что в посудине варится уха.
– Разливай уху по тарелкам и жарь рыбу! – небрежно бросил Звягинцев, жестом гостеприимного хозяина показывая на стол.
Моментально из-за палатки выскочили два матроса. Первый с поварешкой и металлическим цилиндром, сваренным из тонких прутьев, а второй с тарелками и огромной черной сковородой.
Сняв крышку с котелка, первый матрос быстро налил три тарелки золотистой ухи, а второй отнес их к столу.
