Дмитрий Алкар - Черная Кровь Победы
— Скорее всего, скорее всего… — Откликнулся эхом Джон Смит.
Капитан понял, что от него уже ждут информации, и поднялся, поклонившись присутствующим:
— Вот интересующая вас информация. Передаю ее специалистам. — И Рябов расстегнул куртку, вытащив из ее кармана жестяную коробку, которую положил перед нефтяниками-трубопроводчиками.
— Благодарю вас, капитан. — Отозвался один из специалистов, тут же откинув крышку и со своим сотоварищем вытягивая листы.
Корнуолл, взяв небольшую паузу, поинтересовался у специалистов:
— Сколько вам сейчас надо времени, чтобы сделать выводы?
— Около пяти минут, если вы не будете нас отвлекать. — Ответил другой нефтяник, не тот, что разговаривал с Рябовым.
— Окей. Тогда мы подождем. — Заключил Корнуолл.
— Великолепно. Тогда у меня есть к Рябову несколько вопросов… — По лицу Джона Смита скользнула бледная улыбка.
— Я в вашем распоряжении.
— Что ж, тогда ключевой вопрос: как вам удалось достать информацию, с которой сейчас знакомятся наши уважаемые специалисты?
— Очень просто. Когда погиб наш комиссар Колесниченко, убитый в процессе перестрелки с вашим агентом — комполка Устиновым, я пришел к нему в кабинет и порылся в нем. С целью найти какую-нибудь информацию. Я знал, что начнутся проверки, и мне, так или иначе придется бежать. Вот и решил подстраховаться, чтобы обеспечить свое будущее.
— Очень разумный поступок, капитан. Очень. Я уважаю ваш интеллект и расчет. — Ответил Джон Смит. — Но почему вы были так уверены в том, что вам придется бежать? Разве в СССР не гуманное социалистическое законодательство?
Рябов понял, что вопрос с намеком. На Мэтью слова об ужасах СССР возможно и возымели бы эффект, но это не для Джона. Ему нужен другой ответ. Поэтому, немедля он ответил ему:
— Все так. Но после такого чрезвычайного события было возможно, что ситуация пойдет по русской поговорке «лес рубят — щепки летят». То есть начнут хватать всех подозрительных, а разбираться будут потом. А я, с учетом тех факторов, о которых вы уже знаете — подозрительный. К тому же… Я ведь действительно не слишком люблю Советскую власть. И из-за отца, и потому что мне хочется, и всегда хотелось немного лучшей жизни. Я, в конце концов, не рабочий класс. А тут все сошлось, и… Знаете, некоторые решения долго зреют исподволь, а потом спонтанно прорываются. И назад дороги нет. Тогда приходится все менять в корне. А у меня такое мировоззрение, что все изменения к лучшему. — Рябов старался говорить как можно искреннее, он вошел в роль.
— А как же мать? — Внезапно поинтересовался Джон Смит.
Капитан понял, на какой опасный вопрос он нарвался. Если он «благородный», каким себя показывал, то он не должен плевать на мать. Но при этом он еще и расчетливая сволочь… Как бы ответить? Главное — без длинных заминок. Но и не совсем без паузы, иначе его заподозрит этот опасный человек в выученной легенде.
— Вы думаете, что я не размышлял об этом? но, во-первых, то самое законодательство. Возможно, ей ничего не будет, как члену моей семьи. Мы слишком давно не виделись. А, во-вторых, я уверен, что она бы одобрила мой поступок. В конце концов, кто как не она сделала меня таким, как я есть? А больше родственников, которые могли бы пострадать из-за моего решения у меня в принципе, нет. — После короткой паузы ответил Рябов. «Достаточно благородно и достаточно по-сволочному».
— У вас практически совсем нет совести, Александр. — Уронил еще одну тихую фразу Джон Смит.
«Какое это имеет отношение к делу? О чем он говорит? Провоцирует?»
— Почему же! Не стоит так говорить! Вы почти оскорбляете меня. У меня есть и совесть и честь. — Ответил Рябов, придав своему голосу умеренно-возмущенный тон.
— Хорошо, есть. — Чуть улыбнулся Джон Смит.
«А вот мне кажется — действительно нет» — тихонько шепнул один из офицеров Корнуоллу. Тот сдержанно кивнул и шепнул в ответ: «А что ты хочешь от русского, к тому же предателя?».
Рябов побледнел, уже не играя. Его сильно покоробили эти слова. И, кстати, видимо, именно это его выражение лица удовлетворило пока Джона Смита, потому, что он бросил следующую фразу: «Что ж, пока я узнал у вас все, что хотел. Поговорим позднее, а пока дождемся резюме наших дорогих специалистов».
Рябов, пересилив себя, кивнул в ответ и замолчал.
— Не обижайтесь, — Пнул его в бок до сих пор не подававший голоса Мэтью. — Вы же понимаете в чем дело.
Рябов повернулся к нему:
— Прекрасно понимаю.
— Кулаки не чешутся? Может побоксируем после совещания? Вам поможет успокоиться, а мне — поддержать форму. Или у вас в Союзе боксом не занимаются? — Усмехнулся Мэтью.
— Нет, не занимаются. Но я владею. Этому меня учил один немец. Все же, это благородное искусство, а не самбо для рабочих и крестьян. — Ответил Рябов. — Поэтому после совещания я с удовольствием устрою с вами спарринг. Договорились.
Мэтью улыбнулся и вновь придал лицу ничего не значащее выражение.
Джон Смит испепелил капитана новым, прожигающим насквозь взглядом, однако ничего не сказал.
Военные переговаривались о чем-то своем. Нефтяники-трубопроводчики продолжали изучать документы. Было слышно, как за окнами раздаются команды офицеров и смех каких-то солдат.
По прошествии нескольких минут, один из специалистов оторвал голову от документов и произнес:
— Действительно. В этих бумагах находится важная и, судя по всему, достоверная информация. Наш противник продолжает развивать свою логистику и нефтедобычу. Кое-чему нам даже стоит здесь поучиться, по крайней мере, их организации и желанию достигать поставленных целей в кратчайшие сроки, несмотря на их сложность.
— Подлинность этих документов я еще проверю, с вашего позволения. Но не по выкладкам, а по бумаге. — Ответствовал Джон Смит. — Поэтому скопируйте к концу совещания то, что вам оттуда нужно для своих целей и прошу предоставить эти записи мне. Временно.
— Хорошо, Джон. — Согласился нефтяник.
— К сути! — Властно сказал Корнуолл, которому надоели уже эти шпионские игрища. — Что конкретно говорят эти документы? Причем так, чтобы мы поняли. И в разрезе военного значения, постарайтесь, будьте так добры. Никаких лишних цифр и ваших прочих штучек.
Нефтяники-трубопроводчики переглянулись.
— Постараемся, уважаемый Корнуолл. — Взял слово уже другой. — Так вот, суть в том, что наш противник решил увеличить объемы добычи и пустить новую ветку трубопровода до Астрахани для перекачки нефти в центр своей страны в больших объемах. — Он покачал головой. — К тому же, для обеспечения их госрезерва и хранения излишков они решили также построить несколько новых хранилищ на территории Закавказья, в Азербайджане. Причем строительство уже ведется ударными темпами и скоро будет завершено.
— Чем это грозит Великобритании? — Отчеканил полковник Корнуолл.
— Тем, что СССР будет обеспечен постоянными поставками горючего и смазочных материалов для своей растущей армии. Вас же интересует именно этот аспект? — Пожал плечами тот же нефтяник. — А новый трубопровод по своим умелым спецификациям прекрасно отражает способность быстрой, доступной и регулярной подачи нефтяных ресурсов к их основным стратегическим центрам. А если уж говорить о хранилищах… То даже в случае, если наша авиация уничтожит целиком нефтепромыслы под Баку…
— В этом можете не сомневаться! — Весомо заявил полковник.
— Так вот, в случае успешного уничтожения их нефтепромыслов и обесточивания их трубопровода, запасов в достраиваемых сейчас ими хранилищах, хватит на три месяца ведения полноценных боевых действий.
— Даже так? — Протянул полковник. — Что ж, это важная информация. Координаты там есть?
— Вам бы только координаты, военным. — Откликнулся нефтяник. — Есть, есть. И достаточно подробно. В спецификациях по-другому и не может быть.
— Смогли бы они оценить само значение таких вещей… — Тихо сказал второй нефтяник. — Завтра же сообщу в Лондон о новых находках русских. Это надо перенимать и использовать для Империи.
Глава 8
Страхи
Рябов сидел, молча, думая о Джоне Смите, который мог стать большой проблемой для его планов в случае любой неудачной фразы. Остальные члены совещания уже настолько увлеклись подробностями документов, принесенных Александром, что казалось, вообще забыли о том, что он сидит рядом с ними. Только Джона Смита не интересовали никакие перспективы. Его интересовал капитан. Жгучий взгляд Джона сверлил его постоянно, даже когда тот просто смотрел куда-то в сторону, все равно оставалось ощущение что смотрит он на него. «Интересно, у остальных присутствующих тоже такое ощущение? Ведь он и своих так должен рассматривать. Как пешки в игре Империи, которые, невзирая на звания и генеалогию можно смахнуть с доски по любому его подозрению в нелояльности».
