Владимир Мильчаков - Последний прыжок
— Значит, сейчас у Насырхана наберется человек четыреста, — пересчитав в бинокль подъезжающих басмачей, проговорил Бельский.
— Хрен с ним, — отрывисто бросил Ланговой. — Соберутся в кучу — бить легче. Надоело по ущельям за мелкими бандами гоняться.
Мимо привалка потянулась группа конных дехкан, мобилизованных басмачами. Лица людей были хмуры. Большинство мобилизованных вооружены охотничьими ружьями, у некоторых — пики. Впереди ехал мулла Мадраим. Как раз против того места, где лежал Бельский и Ланговой, мулла, повернувшись в седле, крикнул басмачам, явно подражая Насырхану-Тюре:
— Правоверные! Ренжит близко. Благородный Насырхан-Тюря ожидает нас. Примите вид настоящих воинов газавата. Пусть на лицах ваших благородный Насырхан-Тюря увидит веселье и радость.
Но призыв муллы не нашел отклика. В хмуром молчании, опустив головы, всадники проехали мимо привалка.
— Через полчаса они почувствуют на своей шкуре, что такое воин газавата, — сердито проворчал Ланговой.
— Сомневаюсь, чтобы Насырхан увидел на рожах своих приспешников радость и веселье, — рассмеялся Бельский, но сразу же став серьезным, встревоженно проговорил: — Беспокоюсь я, Николай, чтоб в горячке боя твои конники не зацепили и Тимура.
— Из тех, что пойдут в сабельную атаку, все знают Тимура в лицо, — после паузы ответил Ланговой. — За пулемет, конечно, ручаться нельзя… Пуля глаз не имеет. Но ведь Тимур и сам не дурак. Понимает, что мы вот-вот ударим. Сам же просил приехать к нему в гости и привезти подарки Насырхану и его друзьям.
Оба умолкли, прильнули к биноклям. Сильные стекла приборов приблизили кишлак, лежащий километрах в двух от привалка. Хорошо видна кишлачная площадь с приземистой кирпичной мечетью. На площади пылало несколько костров. Вдоль стен мечети и к ограде были привязаны сотни лошадей. Видимо, Насырхан-Тюря сделал мечеть своей штаб-квартирой. Около входа в мечеть толпились люди, и даже отсюда, с привалка, было видно, что это не рядовые басмачи и не кишлачная беднота: на них были пестрые, яркие халаты и белые чалмы. Ланговой перевел взгляд на ущелье. Опустив бинокль и посмотрев на часы, он сказал:
— Через десять минут Угневенко пулеметами выметет из кишлака всех басмачей. Дорогу в долину мы отрежем. Молодец Тимур. Вовремя предупредил.
10. Бой под Ренжитом
А басмачи, занявшие горный кишлак Ренжит, были уверены в своей полной безопасности… Насырхан-Тюря твердо знал, что за его спиной, в горах нет ни одного красноармейского отряда. Нападения можно было ожидать только из долины, со стороны кишлака Хозрет-ша или Пишкорана. Но в обоих этих кишлаках Насырхан имел немало надежных людей, которые успели бы предупредить его, появись красные отряды на дорогах предгорья. Только сегодня утром из Хозрета-ша пришел с пополнением «жнецов» Якуббай и клятвенно заверил, что о красноармейцах ничего даже не слыхал.
«Напугались, — язвительно усмехаясь, думал Насырхан-Тюря. — Или след потеряли. Нет, скорее всего напугались. Боятся, что ударю по Намангану, и стянули все силы к городу».
В просторной мечети было полутемно и прохладно. Насырхан-Тюря полулежал на ковре около правой от входа стены, прислушиваясь к голосам Мадумара, Истамбека и Эффенди, доносившимся из противоположного угла мечети. Легкая дремота постепенно овладевала Насырханом. Мысли текли неторопливо, готовясь отступить перед вступавшим в свои права сном.
…«Этот турецкий офицер, — аллах ведает его настоящее имя, раз хочет, чтобы его звали просто Эффенди, пусть будет Эффенди, — оказался настоящим военным человеком. Не полководцем, нет. Полководцем газавата будет только он, Насырхан-Тюря. Недаром в свое время он был министром Кокандской автономии. Не разгроми тогда большевики кокандское националистическое правительство, Насырхан-Тюря был бы сейчас очень известным человеком. Известным во всем мире. Дипломатом. Послом, а может быть, и главой правительства. Нет, он Насырхан, своего не упустит. Он заставит всех признать свою власть. Только с ним, с Насырханом-Тюрей, начнут переговоры посланцы горных инглизов, когда города Ферганской долины будут в руках правоверных воинов газавата. Эффенди займет подобающее ему место, как оно называется на военном языке?.. У русских в армии тоже есть такая должность. Да, вспомнил… Начальник штаба. Начальник штаба из него получится хороший, даже тогда, когда под командованием всеми избранного ляшкар-баши соберутся сотни тысяч воинов газавата. Да он уже и сам взялся за это дело. Сейчас он составляет списки воинов газавата. Что ж, это очень хорошо. Всегда можно будет знать, сколько у нас людей, кого куда надо послать. Разбить отряд на два эскадрона — тоже очень умная мысль…»
— Разрешите отвлечь вас от высоких размышлений, благородный ляшкар-баши, — услышал Насырхан сквозь сон почтительный голос Эффенди и с усилием открыл глаза.
Около ковра стояли Эффенди и оба курбаши. В руках турка была пачка бумаг. Насырхан сел. Рядом с ним на ковре расположились Эффенди, Мадумар и Истамбек.
— Разрешите докладывать? — спросил Эффенди, когда все уселись.
— Я готов выслушать все, что вы хотите мне сказать, — кивнул Насырхан-Тюря.
— На сегодняшний день под вашим высоким командованием состоят триста шестьдесят восемь человек. Из них имеют хотя бы относительное понятие о бое, то есть уже участвовали в схватках с красноармейцами, двести одиннадцать человек; совершенно необученных — сто пятьдесят семь, — заглядывая в записи, начал докладывать Эффенди. Затем, пристально глядя в глаза Насырхану-Тюре, турок продолжал: — Вчера вы соизволили приказать мне произвести организационную перестройку всех вооруженных сил газавата.
— Как вы намереваетесь это сделать? — неуверенно спросил Насырхан, припоминая, давал ли он такое приказание.
— Вы были совершенно правы, указав на необходимость иметь хорошо сколоченные боевые группы. Отныне у нас будут два… ну, скажем, два эскадрона, только из опытных воинов, по сто пять человек в эскадроне под временным командованием доблестных военных начальников Мадумара и Истамбека. Конечно, высокородные господа Мадумар и Истамбек вправе командовать дивизиями или на худой конец полками, но пока они великодушно согласились на малое, чтобы не наносить ущерба святому делу. Третья группа, вернее, эскадрон в сто пятьдесят семь человек, будет являться резервом и в то же время начнет в спешном порядке военное обучение. Этой группой будет командовать уважаемый Атантай. Обучением займусь я сам. Впрочем, пока не будет боев, и два первых эскадрона будут учиться. Списки на все три эскадрона готовы.
— Что ж, — благосклонно улыбнулся Насырхан-Тюря, — я вижу, вы хорошо поняли мои желания.
— Ближайшие две-три недели необходимо всеми силами уклоняться от боев. Необходимо накопить силы, большие силы для нанесения сокрушительного удара. Поэтому вновь прибывающие воины газавата по мере их обучения в третьей группе будут передаваться в эскадроны или господина Мадумара или господина Истамбека, пока мы не доведем численный состав каждого из этих эскадронов до полка. Это необходимо закончить к возвращению из России господина Гунбина.
— Вы все сделали именно так, как этого желал я, — сказал Насырхан-Тюря.
— Разрешите произвести разбивку людей по эскадронам?
— Идите, — кивнул Насырхан-Тюря.
Эффенди в сопровождении Мадумара и Истамбека поднялся с ковра и направился к двери.
— Да, дорогой Эффенди, — окликнул турка Насырхан-Тюря, — нужно, чтобы ядро эскадрона Мадумара составляли те люди, которых привел Мадумар, так же и в эскадроне Истамбека.
— Я знал, что вы пожелаете сделать именно так, — поклонился Эффенди. — Списки эскадронов составлены с учетом прежнего состава отрядов.
Оставшись один, Насырхан-Тюря опять прилег. Снова легкая дремота начала одолевать ляшкар-баши. Но и на этот раз Насырхану-Тюре не удалось уснуть.
Со скрипом отворились двери, и вошел Атантай. Яркий луч восходящего солнца, прорвавшись в полумрак мечети, упал на лицо Насырхана-Тюри и заставил его открыть глаза.
— Что там? — с неудовольствием спросил он, увидев остановившегося около ковра Атантая.
— Мулла Мадраим пришел, — сообщил Атантай, — человек пятьдесят привел. Хочет вас видеть.
Насырхан-Тюря сел, раздраженно погладил бороду и после короткого раздумья приказал:
— Давай оружие. Сам выйду. Посмотрю воинов.
Надев богато расшитый золотом парчовый халат, Насырхан-Тюря в сопровождении Атантая вышел из мечети. Крытая галерея перед входом в мечеть была занята кишлачной аристократией — баями, разодетыми в яркие халаты. Все они пришли приветствовать Насырхана, и сейчас, увидев, что он вышел, проворно вскочили на ноги и столпились вокруг него, громко выкрикивая приветствия. Басмачи личной охраны Насырхана, стоящие у дверей мечети, были оттеснены в сторону. Лишь Тимур протиснулся вперед и встал позади Насырхана-Тюри.
