Теодор Константин - И снова утро (сборник)
И, воспользовавшись тем, что гитлеровец смотрел в другую сторону, он подмигнул им.
Когда Параскивой и Рэуцу с гитлеровцем ушли, Панаит Хуштой приоткрыл дверь в кабинет, где находились врачи, и знаками вызвал сестру Корнелию.
— Что случилось? — встревоженно спросила та.
— Ничего плохого, сестра Корнелия. Напротив, все устроится хорошо, если ты согласишься помочь мне…
— Чем?
— Сестра Корнелия, дай мне порошков, от которых человеку спать хочется. Только мне нужно много порошков.
— Зачем тебе?
— Ты слышала, что говорил здесь гитлеровец? Они хотят кофе. Так дадим им кофе, сколько их душа желает. И они уснут… Понятно, сестра Корнелия? Надо, чтобы они заснули как можно скорее и спали крепко. В остальном положись на нас, то есть на меня, Параскивоя и Рэуцу. Мы все устроим в лучшем виде.
— Панаит, ты хорошо подумал, прежде чем сделать? Смотри!
— Хорошо подумал, сестра Корнелия! Дай мне порошки, а остальное — наше дело. Мы спасем госпиталь.
— Ну ладно! Иди за мной!
Корнелия повела его в аптеку.
— Сестра Корнелия, дай мне столько, чтобы хватило литров на пять кофе. Если им так хочется кофе, они его получат. Этой ночью мы их напоим досыта.
Сестра Корнелия достала горсть снотворных порошков и протянула их Панаиту.
— Держи! Думаю, этого хватит, чтобы они крепко проспали до завтрашнего полудня.
— Спасибо, сестра Корнелия. Только у меня к тебе просьба: ничего не говори доктору Хам-Хам. Этот, если узнает, из страха, как бы с ним не случилось чего, может оповестить гитлеровцев.
— Хорошо, не скажу.
— Вообще никому не говори!
— Ладно, ладно!
— И верь нам, сестра Корнелия, мы сделаем все как надо.
* * *Из аптеки Панаит отправился искать интенданта. Получив кофе и сахар, пошел на кухню. Между тем повар поставил кипятить воду. В помещении было жарко, и гитлеровец остался ждать во дворе. Там же, в стороне от гитлеровца, ожидали Панаита Параскивой и Рэуцу. Гитлеровец, покуривая вонючую сигарету, прохаживался под окнами кухни. Время от времени он просовывал голову в дверь кухни и кричал:
— Быстрее, быстрее!
Отдав повару кофе и сахар, Панаит Хуштой предложил ему:
— Ты, наверное, устал. Иди ложись. Что-что, а кофе я и сам могу сварить.
— Вообще-то устал. Но пока этот кретин здесь, я все равно не засну. Да и вода вот-вот закипит.
— Как хочешь. А пока сверни вот себе цигарку!
Повар закурил самокрутку, то и дело вытирая рукавом рубашки пот со лба.
Наконец вода закипела.
— Давай мне сахар, — сказал он, и Панаит Хуштой протянул ему сахар.
— Так много? — удивился повар. — Я не все положу. Переживут, если кофе будет не таким уж сладким.
— Нельзя, Митру. Приказ доктора Хам-Хам. Он сказал, чтобы кофе был сладким.
— Ладно уж! Чтоб им кофе поперек горла встал и чтоб они захлебнулись им!
Пока повар клал в кастрюлю сахар, Панаит бросил туда снотворное.
— Витамины, — объяснил он, увидев, что повар сделал большие глаза. — Будто укрепляют все суставы. Мне их дал доктор Хам-Хам.
— Смотри-ка! Этим свиньям все дает, а наших готов уморить голодом! До этого барина еще не дошло, что кукушка им уже откуковала.
— Ничего, дойдет и до него, когда его кирпичом сверху по голове трахнет… Ну вот и кофе готов.
Панаит Хуштой взял половник и помешал кофе.
— Хватит, хватит! Можешь снимать! — крикнул ему повар.
Панаит попробовал кофе на язык. Ох и сладкий же! Такого кофе он в жизни не пробовал. И привкуса никакого. Довольный, он взял кастрюлю и вышел из кухни.
— Готово, камрад! Ну, что скажешь? Пахнет прекрасно! Гут кофе? — выпалил он, подняв кастрюлю к носу гитлеровца.
Тот понял, улыбнулся и утвердительно кивнул, потому что запах действительно был приятный. Немец хотел взять кастрюлю из рук Панаита.
— Да ладно уж, я сам снесу! Зачем тебе утруждаться?
Гитлеровец не заставил себя упрашивать и с гордым видом пошел впереди.
Проходя мимо Параскивоя и Рэуцу, Панаит шепнул им:
— Идите за мной, только в отдалении!..
Около котельной гитлеровец взял кастрюлю из рук Панаита.
— Я донесу! — вызвался Панаит. Он хотел увидеть своими глазами берлогу пятерых гитлеровцев.
— Запрещено.
Перед дверью в котельную стоял гитлеровец, который, увидев своего товарища, идущего с кастрюлей кофе, издал радостное восклицание и что-то сказал. Слов гитлеровца Панаит не понял.
Отойдя от котельной, Панаит притаился за одним из бараков. К нему присоединились Параскивой и Рэуцу.
Со своего места они не могли видеть часового у входа в котельную, но слышали, как он насвистывает.
— Как это тебе пришло в голову? — удивился Параскивой, когда Панаит рассказал им обо всем.
— Ну, голубчики, теперь вы у нас попляшете! — обрадовался Рэуцу.
— Боюсь, что этот тип спутает нам все карты. Вдруг ему не дадут кофе, пока он не сменится? Если он увидит, что все крепко спят, он догадается, что случилось, и поднимет тревогу.
— Да, может ерунда получиться, — расстроился Параскивой.
Но опасения их оказались напрасными. Дверь открылась, и кто-то изнутри крикнул:
— Герман!
Гитлеровец-часовой вошел, оставив дверь приоткрытой. Все трое облегченно вздохнули.
— Я думаю, его позвали, чтобы выдать причитающуюся ему порцию! — шепнул Рэуцу.
И действительно, через несколько секунд в приоткрытой двери появился гитлеровец-часовой с котелком в руках. Кто-то изнутри закрыл за ним дверь. Гитлеровец уселся на ступеньках, и тут же в ночной тишине они услышали, как он прихлебывает обжигающую жидкость.
«Давай-давай, пей на здоровье», — мысленно поощрял его Панаит.
Теперь, когда Хуштой был уверен, что план их удастся, он мог распоряжаться, как действовать дальше.
— Параскивой, ты останешься, со мной. Ты, Рэуцу, ступай и приведи еще четверых надежных людей. Я думаю, тоже из нашей палаты. Пока не говори им ничего. Проберетесь до сушилки и сидите там тихонько, пока я вас не позову.
Рэуцу бесшумно скрылся в темноте. Панаит и Параскивой остались ждать. Время тянулось мучительно медленно. От волнения они вспотели.
«Только бы сестра Корнелия не ошиблась и не дала мне мало порошка!» — беспокоился Хуштой.
Когда прихлебывающие звуки прекратились, Параскивой шепнул:
— Видно, все выпил!
— Подожди, подожди, не торопись, — на всякий случай шепнул Панаит.
Время теперь тянулось еще медленнее. Пять минут… десять… четверть часа…
— Думаешь, заснул?
— Не знаю!.. И как это я забыл спросить у сестры Корнелии, через сколько времени человека забирает сон после этих порошков.
— Пойти узнать? — вызвался Параскивой.
— Нет!.. Теперь уж не надо.
Когда, по его расчетам, истекло полчаса, Панаит решился.
— Ты оставайся здесь еще минут десять. Если я до этого времени не вернусь, значит, все идет хорошо и ты иди за мной.
Панаит стал ползком подбираться к часовому. Полз он так тихо, что даже самого себя не слышал. Приблизившись на расстояние трех метров, остановился. Прислушался. До него доносилось посапывание часового. Панаит пополз дальше и добрался до самих ступенек. Несмотря на темноту, он различил фигуру гитлеровца, который спал, прислонившись к двери. Автомат лежал на коленях. Панаит протянул руку и взял автомат. Часовой даже не шелохнулся.
«Теперь, если он проснется, трахну разок автоматом по голове, так что он и не пикнет!» — подумал Панаит. Из помещения не доносилось никакого шума. Без сомнения, и там все крепко спали.
Позади Панаита появился Параскивой. Хуштой протянул ему автомат и шепнул:
— На, держи! Если очухается, огрей его разок.
Он легонько потряс гитлеровца за плечо. Никакой реакции. Тогда поясом больничного халата Панаит связал ему руки, а рот завязал платком, который снял с шеи гитлеровца.
— Ну, все. Теперь зови наших. Только без шума.
Через несколько минут появился Параскивой, а с ним четверо выздоравливающих из палаты № 5.
— Рэуцу, оставайся здесь на страже, да смотри в оба! Остальные — за мной!
Он осторожно открыл дверь и переступил порог. Внутри четверо гитлеровцев спали в самых причудливых позах, громко храпя.
Тут же лежали четыре ящика с тротилом. От каждого ящика отходила тонкая проволочка, а все они тянулись к проводу длиной в несколько десятков метров, свернутому рулоном, поверх которого лежала электрическая четырехугольная батарея. Все ясно: получив приказ взорвать госпиталь, гитлеровцы должны были покинуть помещение котельной, таща за собой два провода. Удалившись на значительное расстояние, они должны были присоединить провода к полюсам электрической батареи. И тогда ящики с тротилом взорвутся, а госпиталь взлетит на воздух.
«Убийцы проклятые!» — мысленно выругался Панаит.
