Карл Вурцбергер - Туманы сами не рассеиваются
— Черт возьми! Мне только этого и не хватало.
Фельдфебель подъехал к нему, чтобы посмотреть, что у него случилось.
— Крепление оборвалось, — Кольхаз концом лыжной палки показал на ботинок.
— Я полагал, что вы проверили лыжи, прежде чем брать их, — заметил Ульф.
— Я сегодня на них полдня ездил, все было в порядке, я думал… — Заметив укоризненный взгляд Рэке, он добавил: — В будущем я буду более внимателен, а теперь что случилось, то случилось…
— Да-а… — протянул Ульф. — При таком снеге пешком мы и до двенадцати ночи не обойдем участок…
— Но у меня же есть провод! — прервал его Кольхаз. — Быстро привязывайте!
— Я сам, — сказал Кольхаз, увидев, что фельдфебель опустился возле него на одно колено.
— Поставьте ногу прямо. — Рэке отрезал метр провода и продел его в отверстие для крепления. Через минуту лыжа была привязана к ботинку солдата.
— Попробуйте, не режет ли?
Кольхаз сделал несколько пробных шагов.
— Я думаю, сойдет. Спасибо вам.
— А теперь быстрее: время не ждет! — Ульф подал Кольхазу рюкзак.
Они тронулись в путь, подгоняемые ветром, который завывал в голых ветвях деревьев и бросал им в лицо хлопья колючего снега.
Временами, когда телефонный провод терялся из виду, они останавливались.
— Если пурга не прекратится, на заставу мы вернемся как деды-морозы! — заметил Ульф.
Однако Кольхаз не слышал слов фельдфебеля, так как клапаны шапки-ушанки были туго завязаны у него под подбородком.
На первом пункте связи, где был телефон, Рэке остановился, чтобы немного передохнуть и связаться с заставой. Дежурный по заставе сразу же отозвался на звонок.
— Проверка связи! — проговорил Рэке в трубку. — Повернувшись к Кольхазу, который присел на корточки у соседнего дерева, он сказал: — Пока связь не нарушена. Но если пурга не утихнет, мне кажется, что у меня даже глаза замерзнут.
— Если вы не возражаете, давайте теперь я буду следить за проводом, — предложил Кольхаз.
— Хорошо, — согласился фельдфебель, — только ни на секунду не теряйте провод из виду, иначе нам придется все начинать сначала.
Напрягая все силы, они пошли навстречу ветру. Ульф шел замыкающим, ведя наблюдение за местностью, хотя, откровенно говоря, вокруг ничего не было видно.
Через несколько сот метров они вышли на поляну, за которой снова был лес.
— Что такое? — спросил фельдфебель у Кольхаза, когда тот вдруг остановился. — Не видно провода?
— Видно, — ответил солдат. — Просто я хочу поправить шапку.
На самой середине поляны стояла наблюдательная вышка. Очертания ее сквозь белую мглу появились неожиданно. Залезать на нее не имело никакого смысла, так как все равно ничего невозможно было разглядеть.
На какое-то мгновение у Ульфа мелькнула мысль погреться немного в пограничной сторожке, но фельдфебель тут же отогнал ее от себя, так как времени у них было мало.
Не останавливаясь, они пошли дальше. Кольхаз шел первым. Дойдя до противоположной опушки леса, он остановился и, ощупав лицо руками, испуганно воскликнул:
— Черт возьми! Я совсем не чувствую носа и подбородка!
Посмотрев на лицо солдата, которое покрылось бледными пятнами, Ульф приказал:
— Быстрее в лес!
Ускорив шаг, они через минуту оказались в лесной чаще под защитой разлапистых елей. Остановились.
Ульф снял перчатки и, набрав в ладони снега, сказал Кольхазу:
— Закройте глаза и рот. Я сейчас разотру вам лицо. Если будет очень больно, скажите.
Кольхаз молча кивнул. Ульф растирал ему лицо до тех пор, пока тот не вскрикнул и не открыл глаза.
— Хватит! У меня все лицо горит!
— Это хорошо, — успокоил его Ульф. — Если горит, значит, еще не обморожено. Вытритесь насухо!
— Спасибо, — поблагодарил солдат Ульфа. — Мне уже лучше, можно идти дальше.
— Теперь я сам буду следить за проводами, — сказал Ульф, и они пошли дальше.
Однако идти далеко им не пришлось. Вскоре они подошли к дереву, у которого ветром сломало верхушку. Вместе с ветками оказались оборванными и оба провода.
— Что теперь? — спросил солдат, остановившись рядом с Ульфом.
— Нужно ликвидировать обрыв и снова укрепить провода на столбе. Я сейчас полезу вверх, дайте мне сумку с инструментами!
Фельдфебель снял лыжи и надел на ноги «когти». Кольхаз тем временем вытоптал под соседним деревом небольшой пятачок и разложил на нем катушку с проводом.
Ульф залез на столб и, сняв рукавицы, откусил кусачками концы проводов возле самых изоляторов. Зачистив концы проводов, он спустился на землю и сказал:
— Небольшой перерыв. Я совсем не чувствую пальцев на руках.
— Разрешите, я доделаю, — предложил Кольхаз.
Фельдфебель колебался. «Если парень сделает не так, придется все переделывать заново, а уже скоро начнет темнеть». Но он все же сказал:
— Действуйте! Времени у нас в обрез.
Фельдфебель внимательно наблюдал за каждым движением солдата. Через десять минут провода были соединены и изолированы.
— Красиво сработал! — похвалил Кольхаза фельдфебель, забирая из его посиневших рук инструмент. — Я полезу на столб, а вы наблюдайте.
Зацепив провод за изоляторы, он спустился на землю и подключил к линии контрольный прибор: связи не было.
— Молчит! — крикнул он с досадой. — Значит, что-то не так сделали!
— Не может этого быть! Подождите, может, еще где есть обрыв! Нужно посмотреть!
Ульф на миг задумался, а затем сказал:
— Может, вы и правы. В проводе может быть разрыв, хотя изоляция и не нарушена, но не можем же мы весь провод ощупать руками.
— Тогда нужно, по крайней мере, сузить подозреваемый участок, — заметил Кольхаз. — Если мы прослушаем линию у каждого столба, то обязательно найдем место обрыва!
— Подозреваемый участок, конечно, сузится, но точного места обрыва мы все равно не найдем, — возразил Ульф.
Пурга между тем не утихала. Телефонные провода с трудом можно было различить на фоне серого неба, которое постепенно начало темнеть.
— И здесь молчок! — крикнул Ульф у соседнего столба.
Однако на следующей точке подключения он вздохнул с облегчением: дежурный по заставе ответил ему и даже соединил с Гартманом.
Рэке коротко доложил обстановку. В ответ он получил приказ во что бы то ни стало найти повреждение и восстановить связь.
Ульф задумался над тем, как скорее выполнить этот приказ. Выход был один: спустить провода со столбов на землю.
— Разрешите, я полезу, — попросил солдат Ульфа.
Но фельдфебель покачал головой и надел на ноги «когти».
— Сидите под столбом. Я быстро.
Когда стемнело, провода на всем участке были сняты со столбов и лежали на земле. Рэке зажег электрический фонарь и, дав его Кольхазу, сказал:
— Идите вслед за мной и светите мне фонарем. Я же буду проверять провода. И не забудьте наблюдать за местностью.
Сделав несколько шагов, фельдфебель вынужден был снять рукавицы, так как в них он не чувствовал бы обрыва провода.
— Вы отморозите руки, — с тревогой заметил Кольхаз.
— Иначе ничего не найдешь.
Следующий обрыв они обнаружили у второго столба. Кольхаз оказался прав: провод был порван, а изоляция осталась цела.
Ульф засунул закоченевшую руку под шинель.
— Проклятье! — выругался он.
— Возьмите фонарь, а инструмент дайте мне! — решительно заявил Кольхаз. — Я уже кое-чему научился. — И он стал зачищать концы обрыва. — Готово! — закричал он через несколько секунд. — Теперь все должно быть в порядке!
В четверть шестого Ульф проверил линию, которая функционировала отлично.
Кратчайшим путем они возвращались на заставу. Теперь ветер дул в спину, подгонял их. Примерно на полпути Кольхаз вдруг остановился.
— Не могу дальше, — простонал он. — Все кости разломило. Давайте передохнем немного.
— Вот как раз сейчас этого делать нельзя, — не согласился с ним фельдфебель. — Мы разогрелись, и если остановимся, то сразу же простынем. Вот доберемся до хижины лесорубов, там и передохнем, а пока крепитесь.
Кольхаз, медленно переставляя ноги, пошел дальше.
— Пустите меня вперед, я проложу лыжню, а вы пойдете за мной, все легче будет, — предложил фельдфебель.
Через четверть часа они вышли к полузанесенной снегом хижине. Они вошли внутрь и обнаружили в очаге горячие угли. В углу лежал хворост. Кольхаз подбросил его в очаг, а Ульф, встав на колени, дул на угольки до тех пор, пока не показался желтый язычок пламени.
Встав поближе к огню, оба грели руки и ноги, постепенно согреваясь и сами.
— Вот и выходит, что у каждого человека есть свои возможности, — просто заговорил Кольхаз. — И эти возможности имеют свои границы. Они есть и у меня, и у вас.
