Эдуард Пашнев - Военный дневник человека с деревянной саблей
Базар все так же шумел, а в голове вертелось:
Выиграл – получи!Проиграл – не кричи!
Разоружение
И был еще один печальный день в нашем переулке и на всем берегу от одного моста и до другого. Женька с параллельной улицы пошел со взрослыми ребятами глушить рыбу и не вернулся. Говорят, у них была противотанковая граната. Взрослый парень хотел бросить ее, но не успел. Граната взорвалась у него в руке, когда он поднял ее над головой. Сам он погиб сразу, еще одного мальчишку ранило в ногу, а Женьке осколок попал в голову.
Через два дня его хоронили. Мы с Лешкой тоже пошли на кладбище, но держались подальше за кустами, потому что Женькина мать страшно кричала и билась в руках у родственников, и мы боялись, что она увидит нас и подумает, что это мы вместе с ним ходили глушить рыбу.
Домой мы вернулись такие печальные, что не сразу заметили машину в переулке. Только когда я вошел в калитку, понял, в чем дело. Из-под нашего крыльца торчали ноги милиционера.
– А вот и хозяин явился, – сказал маме и бабушке второй милиционер, который вошел следом за мной. Наверное, он стоял около машины.
– А что? – спросил я и хотел удрать.
Но он поймал меня и подвел к крыльцу.
Когда они вытащили из-под крыльца тридцать толовых шашек, похожих на куски хозяйственного мыла, две противотанковые гранаты, несколько штук лимонок, одну немецкую гранату с длинной ручкой, бабушка чуть не умерла со страху.
– Боже мой, неужели под нас столько было заложено? – спросила она.
– Без запалов же, – объяснил я.
Мама смотрела, смотрела да как треснет меня по затылку. Я еле удержался на ногах.
– Так его, – сказал милиционер.
После разоружения у нас на весь берег от Чернавского моста до Вогрэсовского остался один танк. Он громоздился на лугу около самой воды и смотрел пушкой на левый берег.
Внутри пахло ржавым железом, валялись потускневшие пулеметные гильзы и всякий мусор.
Каждый раз, опускаясь в люк, я немножко боялся. Танк все-таки чужой, немецкий. Я знал, что он пустой, но все же было страшно: а вдруг, когда я спускаюсь, кто-нибудь схватит меня за ноги? Но никто не хватал, глаза привыкали к темноте, и я, поборов страх, начинал двигать рычагами.
Как-то, спустившись в люк, я наклонился и… замер. На меня из темноты смотрели холодные, неподвижные, но живые глаза. Я не сразу понял, что это гадюка.
Мне повезло: она так и осталась в неподвижности, а я выскочил наружу и, отбежав на несколько метров, сказал ребятам:
– Гадюка в танке.
Мне не очень поверили, но проверять никто не захотел. Больше я не лазил в танк, и все береговые мальчишки не лазили, потому что стало известно, что в танке поселилась гадюка.
Салют салютов
Это случилось ночью.
Меня разбудила темнота, густая, душная. Обычно я поворачивался на другой бок, накрывался с головой и засыпал снова. Но сейчас за окном было так черно, как будто наш дом провалился под землю. Кто-то быстро-быстро забарабанил в окно:
– Вставайте!
Крикнул и убежал. Мама вскинулась и замерла, вцепившись в грядушку кровати. Мимо дома тревожно протопало еще несколько человек, потом кто-то из них свернул к нашему окну, и мы услышали снова стук в стекло и радостный голос:
– Победа!
Мы очень ждали этот день, но не поверили, пока не вышли на улицу. По переулку к центру города бежали люди. А над городом с каждой минутой все больше и больше светлело темное небо. Ракеты – синие, зеленые, желтые, красные. Их искрящиеся огни переплетались и сыпались на землю дождем искр Победы. Я подумал, что победа – это когда ночью светло, как днем.
Я тоже побежал по длинной лестнице от берега реки к центру города – туда, где рождались такие красивые огни.
Я бежал быстро, но, наверное, прибежал на площадь последним. Все уже были здесь, все уже праздновали Победу. Какой-то солдат забрался на крышу драмтеатра и пулял праздничные огни не в небо, где, казалось, для них уже не оставалось места, а вниз на площадь, прямо в толпу. И никто на него не обижался, никто не боялся обжечься. Люди со смехом шарахались, а мы, мальчишки, старались, наоборот, завладеть огнем, ударяющимся об асфальт и рассыпающим по асфальту искры. Ведь это были огни Победы.
Сегодня мне тридцать три года. Каждый праздник я прихожу на площадь и жду, когда начнут пускать ракеты. И глядя на их радостный разноцветный полет в небо, я всегда думаю о том, что это огни Победы. Да здравствует Победа!
