Антон Кротков - Мертвая петля для штрафбата
— Хотите, давайте уйдём отсюда, — предложил Борис.
— Да, мне уже пора, а то в общежитие не пустят, — поспешила она сообщить кандидату в ухажёры, чтобы он не питал иллюзий относительно долгих прогулок под луной.
Нефёдов проводил Зину до метро и выпросил у неё согласие на новое свидание. На следующей неделе они уже встречались почти каждый день. Их роман развивался стремительно. Словно поддавшись наваждению, Нефёдов всё меньше думал об Ольге и сыне. Нет, он конечно же продолжал заботиться о них. Но важная часть его души принадлежала теперь юной студентке. Непонятно, чем она его так зацепила. Возможно тем, что скромница быстро превратилась в великолепное животное — женщину, созданную для плотских наслаждений. Она умела быть женщиной-загадкой — страстной и эротичной. И в то же время не было в Зинаиде особой красоты.
В компании Василия Сталина было немало актрис и вообще людей искусства. Регулярно общаясь с ними, Борис знал, что с её, в общем-то, средними внешними данными Зина никогда бы не поступила в придирчивые театральные вузы столицы. По словам знающих людей, туда принимали по-настоящему красивых породистых девушек. В «Щуке» или в «Щепке» и уж тем более в ГИТИСе эстетствующие экзаменаторы буквально просвечивали кандидаток на предмет наличия у них выдающегося таланта и экстерьера. Во ВГИК же частенько брали дурнушек, реже смазливых и почти никогда ослепительных красавец. Конечно, случались и счастливые исключения, но они лишь подтверждали печальное правило. В таком странном положении вещей был очевидный парадокс, ведь всё должно было быть как раз наоборот: экран нуждался в ослепительных звёздах, а на сцене могла блистать и не слишком красивая, но талантливая актриса. Ведь те изъяны внешности, которые легко можно утаить в приглушённом свете софитов на театральной сцене, чрезвычайно трудно спрятать на киноплёнке. Но такова уж была негласная традиция, много лет назад заведённая корифеями этого учебного заведения. И приводила она к тому, что мало кому из выпускниц ВГИКа удавалось сделать себе карьеру в кино, потому что, как правило, режиссёры гораздо охотнее снимали театральных актрис, у которых была и красота, и первоклассная драматическая школа. К сожалению, сотни вчерашних школьниц, каждый год осаждающие главный киноинститут страны, не догадывались обо всей этой кухне.
Но именно благодаря Борису Зинаиде удалось стать счастливым исключением из правила и совершить фантастический рывок, в очень короткий срок превратившись из скромной серой мышки в королеву экрана. Борис ввёл подругу в круг приближённых к сыну вождя людей. С помощью Сталина-младшего, у которого были друзья везде, студентка получила две свои первые крохотные эпизодические рольки. К её чести Зинаида свой шанс не упустила, справившись с ними блестяще. Вся её неловкость в первую их встречу на вечеринке «штатников» оказалась тонкой игрой женщины, умеющей подобрать верный ключик к сердцу конкретного мужчины.
После весьма удачного старта на талантливую дебютантку обратил внимание один маститый режиссёр, который доверил ей главную роль в своей новой картине. Затем последовали другие приглашения на роли первого плана. Даже знаменитый Иван Пырьев без кинопроб утвердил подающую большие надежды актрису на одну из главных ролей в своей новой кинокартине. Золушка стремительно превращалась в кинобогиню. Критики писали о поразительном умении студентки создавать образы типичных советских колхозниц, ткачих и представительниц иных героических профессий, а в курилках восторгались её мягким овалом лица, рисуя в собственном воображении наверняка роскошное тело.
В это время Борис порекомендовал Зинаиде сменить неблагозвучную фамилию «Огурцова» на нечто более подходящее для афиш. Так появилась Зинаида Красовская. В этот период произошла одна довольно комичная история.
Иногда Сталин-младший пробовал себя, как это бы назвали в Америке, в кинопродюсировании. Правда, глубоко вникать в технологию кинопроизводства ему было неинтересно. Василия интересовала лишь внешняя сторона съёмочного процесса. Однажды ему в голову пришла идея снять широкомасштабный фильм о войне. Он даже собственноручно набросал сценарный план. И вот тут Борис получил очередной повод изумиться широте размаха своего патрона и его необузданному самодурству. Для одного из задуманных Василием эпизодов картины потребовался шикарный лимузин 30-х годов. На киностудии имелась богатейшая коллекция автомобилей. В один из дней Василий Сталин, Нефёдов, Зинаида и приглашённый генералом-лётчиком седовласый оператор в сопровождении начальника киношного автохозяйства отправились выбирать подходящее авто.
Больше часа они медленно прогуливались вдоль длинного ряда сверкающих на солнце своими отполированными хромированными деталями четырёхколёсных красавцев. Наконец Сталину приглянулся «Бугатти» из гаража Геринга. Это была очень красивая, ослепительно белоснежная машина причудливой формы с удлинённым моторным отсеком. До войны в таких чопорных лимузинах разъезжали итальянские князья и американские миллионеры.
Однако тут же возникла проблема — как снимать разговор двух главных героев внутри машины? Присутствующий консультант-оператор категорично заявил, что втиснуть массивную синхронную камеру в салон роскошного автоэкипажа не удастся. Генерал-лётчик, возомнивший себя великим режиссёром, озадаченно покачивался на каблуках, неприязненно рассматривая «заартачившуюся» перед его гением машину. Начальник цеха с абсолютно непроницаемым лицом ожидал его решения в сторонке — ему не было никакого дела до творческих затруднений этой странной делегации. В этот момент Борис сдуру сострил, что, видимо, при данных неразрешимых обстоятельствах остаётся только распилить машину и снимать её по частям. Нефёдов даже не подозревал о роковых последствиях своей легкомысленной фразы, а не то поостерёгся бы так шутить. Но Василий сразу уцепился за данное предложение и безапелляционно велел ошарашенному начальнику гаража к нужному времени разрезать автомобиль поперёк кузова. Правда, до съёмок дело так и не дошло, ибо Василий столь же быстро охладел к идее снимать кино, как несколько недель назад загорелся ею…
Когда скромная Зина Огурцова превратилась в звезду первой величины — Зинаиду Красовскую, их отношения стало трудно скрывать от посторонних глаз. Со временем об этом романе уже судачила вся Москва. Естественно, волна слухов докатилась до Ольги. Соседка по коммунальной кухне во всех подробностях расписала Ольге, как её ненаглядный муженёк волочится за этой актрисулькой. Жена не стала устраивать Борису сцен ревности. Это было ниже её достоинства. Просто однажды, когда Борис вернулся после трёхдневной отлучки, жены и сына дома не оказалось.
Потомственная дворянка Тэсс тихо ушла из его жизни, чтобы не становиться между Борисом и его новой возлюбленной. А он даже не попытался её вернуть. Самодовольный осёл! Борису было неприятно вспоминать свои пьяные разглагольствования с собутыльниками о том, что, мол, не гусарское это дело — валяться в ногах у взбунтовавшейся бабы. Как теперь Нефёдов понимал, что-то очень скверное в последнее время творилось с его душой. Регулярные пьянки, лихие деньжищи, всегда готовые на услуги девочки, тесное общение с разной дрянью незаметно, но верно уродовали его сознание. Нормальные человеческие ценности, такие как семья, дружба, любимое дело, стали казаться эрзацами для серого большинства, собственная же лёгкая и разгульная — истинным счастьем. Впрочем, ставшие вдруг доступными «все удовольствия мира» быстро приелись.
Одновременно некогда любимая работа превращалась в скучную обязанность — непрерывный конвейер, где лица коллег и события с какого-то момента слились в одну сплошную пёструю ленту. Именно так пилоты реактивных истребителей «смазанно» воспринимают земной пейзаж во время полёта на огромной скорости.
Со временем у Бориса даже выработался определённый стиль жизни, способствующий поддержанию такого усыпляющего эмоции мироощущения «полёта на сверхзвуке». Закончив дела на аэродроме, он перемещался в ближайшую пивную. Там оглушал себя несколькими кружками пива, обычно с водочкой, и уже в приятно-расслабленном состоянии ехал домой к Зинаиде ужинать или в очередной ресторан, или на шикарную дачу. Для многих знакомых мужиков такое вольготное холостяцкое существование являлось пределом жизненных притязаний. Постепенно Борис и сам свыкся с мыслью, что достиг окончательной, доступной ему гармонии во взаимоотношениях с этим миром и больше ничего менять не будет.
Но стоило ему однажды случайно на улице увидеть издалека жену с сыном, как вся «гармония» рухнула, словно карточный домик. В тот день он будто очнулся после долгого пребывания в пьяном дурмане. Борис вдруг понял, что на самом деле глубоко несчастен без дорогих ему людей. И что живёт он совершенно чуждой — навязанной ему жизнью.
