Гюнтер Бауэр - Смерть сквозь оптический прицел. Новые мемуары немецкого снайпера
Примерно в трехстах метрах от леса наши танки почему-то остановились, продолжая вести огонь из пушек и пулеметов. В предрассветных сумерках я не мог понять, что произошло. Но потом, подобравшись ближе, при вспышке очередной осветительной ракеты я увидел противотанковый ров, преградивший дорогу к лесу.
До польских позиций было не больше четырехсот метров. Я занял позицию позади более-менее прикрывавшего меня холмика и начал вести огонь из своей снайперской винтовки, целясь на вспышки на конце стволов польских пулеметов. Не знаю, сколько это продолжалось и сколько поляков я убил. Может быть, десять. Может быть, больше. Огонь вражеской артиллерии почти затих, но польская пехота продолжала вести огонь по нам.
Между тем все сильнее светало. Мне стало небезопасно прятаться за холмиком. Я разглядел в ста пятидесяти метрах от меня небольшой сарай. Пожалуй, он мог быть неплохим укрытием. Я натянул на лицо маскировочную сетку и устремился туда.
В сарае пахло сеном. Более того, я увидел в нем несколько коз и корову. Козы блеяли, а корова не переставала мычать, испуганная боем. Но все они были целыми и невредимыми. Это походило на чудо. И это был хороший знак. Я решил занять позицию на чердаке и начал взбираться по лестнице.
Едва просунув голову на чердак, я увидел направленный на меня винтовочный ствол. Я понял, что мне конец. Но нет, у меня не пронеслась перед глазами вся прошлая жизнь. Так говорят, но у меня ни черта так не было. Просто какая-то пустота охватила и тоска. А выстрел все не раздавался. Мне казалось, что это длилось долго, но, конечно, на самом деле прошло лишь несколько секунд. И я услышал голос сержанта Зоммера:
— Ну что, ефрейтор Бауэр, будь здесь поляк, он бы мигом тебя укокошил!
От радости я чуть не свалился с лестницы. Зоммер лежал возле чердачного окошка. Через него он, как я догадался, вел огонь по полякам, но при этом оставался настороже и, услышав мои шаги, тут же направил свой карабин в сторону лестницы.
Оглядев меня, Зоммер расхохотался:
— Ну хоть штаны у тебя не мокрые, молодец! Как у тебя с патронами?
Я полез в свою патронную сумку и вручил сержанту около двадцати патронов.
— Побудешь моим наводчиком? — спросил он.
— Наводчиком? — переспросил я, еще не отойдя от шока.
— Ага, возьми мой бинокль и выискивай подходящие цели.
Взяв бинокль Зоммера, я приподнялся у чердачного окошка.
Сержант тут же оттащил меня вниз:
— Ниже голову, Гюнтер! Ты хочешь, чтобы нам обоим пришел конец?!
Я понял свою оплошность. Чтобы оставаться незамеченным, нужно было высовываться как можно меньше. Конечно, наблюдать при этом было очень неудобно. Но тем не менее примерно через минуту я разглядел батарею польских противотанковых орудий. Вероятно, это были 20-миллиметровые пушки, с чердака они показались мне буквально игрушечными. Их было двенадцать. Около каждой стояло по двое артиллеристов. Кроме того, у них был наводчик, просматривавший местность через бинокль.
— Сержант, батарея 20-миллиметровых орудий на одиннадцати часах, — сказал я. У нас было принято размечать местность как циферблат, чтобы быстро объяснять местоположение того или иного объекта.
Зоммер тут же направил туда свой снайперский прицел. Он у него был цейсовский, такой же или почти такой же, как у меня.
— Ничего не вижу, — сказал он через секунду.
— Немного выше, за холмом, — пояснил я.
— Ага, точно! — воскликнул Зоммер. — Ну-ка, смотри на наводчика!
Через миг я увидел, как польский артнаводчик рухнул с дырой в голове.
После этого сержант Зоммер начал одного за одним расстреливать артиллеристов. Он передергивал затвор с невероятной скоростью. После этого ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы зарядить опустевший магазин. Однако поляки к этому моменту уже оставили орудия и залегли рядом с ними. Их было не видно за холмом.
— Дело сделано, — сказал я.
— Подожди, — возразил мне Зоммер. — Сейчас их сержант заорет на них, чтобы они продолжали вести огонь.
Все оказалось именно так. Прошла лишь пара минут, и поляки снова оказались возле орудий. Зоммер открыл по ним огонь. Когда у него снова закончился магазин, я увидел, как польский сержант на огромной скорости понесся прочь от орудий. Он угробил большую часть своих бойцов, но ему удалось сберечь собственную шкуру.
— Ищи другую цель, — приказал Зоммер. — Но эти пушки тоже не теряй из виду. Кто знает, насколько упорны поляки.
После этого сержант Зоммер по моей наводке убил еще нескольких пулеметчиков, офицеров и пехотинцев. У него закончились патроны. У меня самого теперь оставалось их не больше десятка.
— Оставайся здесь, — скомандовал мне сержант. — Я схожу за боеприпасами. Если появится хорошая цель, можешь использовать то, что у тебя осталось, — он улыбнулся.
Его не было около двадцати минут. За это время я успел подстрелить двоих пулеметчиков и одного офицера.
Вернувшись с патронами, сержант Зоммер спросил меня об успехах и похвалил:
— Пожалуй, из тебя выйдет толковый снайпер, Гюнтер.
После этого Зоммер сам некоторое время побыл в роли моего наводчика, и я за десять минут убил еще трех пулеметчиков, двух сержантов и офицера. По рядовым солдатам мы не вели огонь, чтобы не привлекать излишнего внимания к своей позиции.
И тем не менее нас заметили. Неожиданно я услышал шепот сержанта Зоммера:
— Тихо!
Обернувшись, я понял: что-то не так. Корова и овцы внизу издавали особенно громкие, испуганные звуки. Сержант жестом дал мне понять, что у нас гости. Его лицо оставалось спокойным, и его уверенность передалась мне.
Грохот выстрелов и взрывов к этому времени стал слабее, и благодаря этому мы смогли услышать шаги возле лестницы. До нас донеслись звуки польской речи. Зоммер тут же выхватил гранату и выдернул чеку. Взрыв должен был прогреметь через четыре секунды. У Зоммера были стальные нервы. Он подождал примерно половину этого времени, а потом швырнул гранату. Благодаря такому маневру он мог быть уверен, что поляки не успеют разбежаться.
Когда прогремел взрыв, Зоммер тут же соскочил в лестничный проем. Я устремился следом за ним. Деревянная лестница от взрыва разлетелась в щепки, и мне тоже пришлось прыгать. От гранаты погиб только один из противников. Но к моменту, когда я спрыгнул, Зоммер уже успел пристрелить одного из уцелевших после взрыва поляков. Еще один был ранен и тянулся к своей винтовке, но его тут же успокоила вторая пуля сержанта Зоммера.
Третий солдат противника пятился к дверному проему. Я направил на него свою винтовку и заорал:
— Стоять!
Поляк замер на месте. Зоммер в это время застрелил очередного убегавшего противника, после чего повернулся ко мне:
— Просто выстрели в него! — Голос сержанта был холодным и спокойным.
К моему удивлению, поляк, которого я держал на прицеле, в тот же миг закричал по-немецки, хотя и с акцентом:
— Я сдаюсь! Не стреляйте! — он поднял руки, которые после взрыва гранаты были такими же черными, как и его лицо. Из уха поляка текла кровь.
Я не смог нажать на спусковой крючок. Этот поляк был первым противником, которого я увидел так близко. Я сказал Зоммеру:
— Этот сдается. Я отведу его в лагерь.
— Поступай как знаешь, ефрейтор Бауэр, — ответил сержант Зоммер разочарованно. — Но если тебя пристрелит по пути польский снайпер, вини себя самого.
Безусловно, Зоммер мыслил благоразумно. Будучи старым воякой, он знал по опыту, что в подобных случаях человечное отношение к противнику может стоить тебе собственной жизни. Но я не мог выстрелить в солдата, сдающегося в плен.
Я спросил у поляка:
— Ты умеешь говорить по-немецки?
— Да, немного. — Он трясся и вдруг начал плакать. — Только не убивайте меня!
Он выглядел почти мальчишкой и, без сомнения, был даже моложе меня.
— Заткнись! — прикрикнул я на него. — Я беру тебя в плен, но будешь сопли распускать — пристрелю!
Зоммер повернулся к нему.
— Как вы поняли, что мы здесь? — спросил сержант.
— Мы поняли, что огонь ведется откуда-то с этой стороны, а потом увидели вспышки на конце винтовочного ствола.
— Что ж, Гюнтер, уходим отсюда, — сказал мне Зоммер.
Бой уже затихал. Как только мы вышли из сарая, Зоммер сразу отправился искать себе новую позицию. А мне нужно было отвести поляка к скоплению наших войск.
Несколько наших грузовиков с боеприпасами и медикаментами уже находились в километре от леса. Я приказал пленному:
— Сейчас ты помчишься к грузовикам, а я следом за тобой. Попытаешься сбежать — пристрелю.
Мы побежали. Через минуту или две в десяти шагах от нас просвистела пуля. Поляк тут же повалился на землю. Он опять трясся. Видимо, у него окончательно сдали нервы. Я заорал на него, но он не поднимался. Оставаться на открытом пространстве было опасно, и я начал бить поляка. Я понимал, что если он не поднимется, мне придется его пристрелить. Кажется, пленный тоже понял это. После первых же моих ударов он встал сначала на четвереньки, а потом в полный рост, и мы снова побежали.
