Владимир Першанин - 28 панфиловцев. «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!»
– Соглашайся. Артиллеристов не хватает, буду просить, чтобы тебя опять на батарею вернули. Все лучше, чем в какую-нибудь дыру засунут.
Жена расплакалась, но поняла ситуацию, а через неделю Матвей Сташков переселился в казарму. Получил личный состав, затем материальную часть. То бишь лошадей и четыре старые, давно знакомые пушки на громыхающих тележных, обитых железом колесах, с массивным откатником и прицелом нового образца.
Пушки как пушки, не хуже других. Вес в боевом положении (без зарядного ящика) тысяча триста килограммов, неплохая скорострельность. Бронебойные снаряды прошибают за полкилометра броню толщиной шесть сантиметров. Воевать можно!
Получил длиннополую артиллерийскую шинель, остальное обмундирование. Сохранился «маузер», который не отобрали при увольнении. И вот она – Волоколамская оборонительная линия.
Главным помощником у Сташкова был лейтенант Жердев Леонид, командир взвода управления. Бывший сверхсрочник, закончивший перед войной ускоренные курсы.
Два других взводных из молодняка. Один хоть успел училище закончить, а второго, Лукова Сергея, направили в батарею после краткосрочных, еще довоенных курсов, присвоив младшего лейтенанта. Неплохой коллектив. Сташков умел ладить с людьми.
С танками никто из командиров в батарее не воевал. Обучили только теории. Матвей Сташков видел в шестнадцатом году немецкий танк, похожий на железнодорожный вагон. Но что он собой представляет, разглядеть не успел.
По немецкому вагону стреляли гаубицы, он тоже отвечал огнем из пушки, а затем отступил. У германцев в той, первой, войне руки до танков не дошли, не успели освоить. Зато теперь наверстали с лихвой.
И вот она, танковая атака. Сразу после артподготовки к окопам двигались девять танков. Впереди три тяжелых «Т 4», остальные «Т 3» и чешские «Т 38», легкие, с длинными хищными 37 миллиметровыми пушками. У немцев пушки короче, но калибр куда сильнее.
Ввиду нехватки артиллерии батарея была поделена на две части, оба огневых взвода разделяло расстояние в сто пятьдесят метров.
Такое расположение капитану Сташкову не нравилось. Он предпочел бы держать все орудия в одном кулаке. Но командир полка, которому была придана его батарея, сразу заявил:
– У меня лишь горные пушки плюс твоя батарея. Гаубицы на фланге. Ситуацию усек?
– Усек, – кивнул Сташков.
Танки шли довольно резво. Отставая от них, катили бронетранспортеры. С удлиненными капотами, на колесно-гусеничном ходу. Еще дальше виднелись несколько грузовиков с пехотой.
Это была обычная тактика немецких бронетанковых соединений. Вбить клин своими двадцатитонными «панцерами», расширить их пехотой, взять в кольцо русские подразделения и замкнуть его за спинами окруженных красноармейцев.
Предполагались и другие варианты. Если русские не выдержат напора, просто смести, раздавить основную часть, а остальные сдадутся в плен.
Расстояние до головных «Т 4» составляло километра полтора, и оно быстро уменьшалось. В свой древний бинокль с потрескавшимися от времени стеклами капитан хорошо видел их.
Как ни пренебрежительно отзывались о немецких танках политработники, эти «панцеры» производили впечатление. Бронированные коробки со скошенными углами всем своим видом давали понять свою мощь. Широкий корпус, приплюснутая башня с толстой короткоствольной пушкой, лобовая броня толщиной сантиметров пять, а может, и больше.
Сташков отметил, что в башню бить бесполезно, слишком толстая броневая подушка. А вот широкая лобовая часть удобна для прицеливания.
Рядом с капитаном стоял командир огневого взвода Сергей Луков, высокий, худощавый, он еще не успел в свои девятнадцать лет раздаться в плечах.
Сергей как завороженный наблюдал за танками. Мелкие веснушки на мальчишеском лице сейчас выделялись особенно отчетливо. Он был бледный от волнения, а может, еще не отошел от грохота артиллерийской подготовки.
Дальность прямого выстрела их пушек составляла 800 метров. Самое подходящее расстояние, по мнению младшего лейтенанта, для открытия огня.
– Бьем с восьмисот метров? – не выдержав, уточнил взводный.
– Куда? Пальцем в небо? Подпустим поближе. Передай командирам орудий – открываем огонь с четырехсот метров.
– Есть с четырехсот! – козырнул младший лейтенант.
– Снаряд бронебойный, расстояние четыреста, – понеслась громко, нараспев, по всей батарее команда комбата.
– Близко мы их подпустим, – пробормотал заряжающий крайнего орудия. – Они эти четыреста метров за минуту проскочат.
Капитан услышал сказанное и заметил:
– За минуту батарея способна выпустить 30–40 снарядов. Прицельно, без суеты. Главное, сразу остановить хотя бы один тяжелый танк… а лучше два. Стрельба издалека, кроме треска, ничего не даст.
Сташков понял, что остальные с ним не согласны, и добавил:
– Фрицев можно остановить только двумя-тремя точными попаданиями. Пустой стрельбой их не испугаешь. А с восьмисот метров с нашим опытом толку не будет. Пустая пальба.
Сергей Луков что-то негромко и быстро растолковывал наводчику-сержанту. Тот не отрывался от прицела, рассеянно кивал.
На батарее невольно шла суета, несмотря на предупреждения капитана. Кто-то без нужды подтаскивал ближе ящик со снарядами. Из-за щита тянул голову заряжающий.
– Прекратить всякое движение! – с досадой выкрикнул Сташков.
Капитан знал, что у немецких танков хорошая оптика. Они шарят, ищут пока еще не обнаруженную батарею и обязательно вычислят ее. Но пусть подойдут хотя бы метров на пятьсот-шестьсот!
Открыли огонь сразу несколько пулеметов средних танков «Т 3». Трасса прошла над головой артиллеристов. Еще одна. Легкий танк «Лукс» прочесывал подозрительные места спаренной с пулеметом 20 миллиметровой автоматической пушкой.
Это была специальная разведывательная машина, скоростная, приземистая, с усиленной лобовой броней. Она вырвалась вперед, обогнав тяжелые «Т 4», и сосредоточила огонь на замаскированной батарее.
Быстрые короткие очереди автоматической пушки сорвали, подожгли маскировочные ветки на одном из орудий. Батарею обнаружили, когда до тяжелых «Т 4» оставалось метров шестьсот.
Капитан Сташков знал, что без команды его тренированные расчеты огонь не откроют. Но сразу из нескольких окопов выскочили бойцы. Это были молодые необстрелянные красноармейцы, не выдержавшие напряжения танковой атаки.
Навстречу им поднялся взводный лейтенант:
– Всем в окопы! Вас перебьют, как цыплят…
Пулеметные очереди в спину опрокидывали бежавших. Кто-то лег на землю, но спасти их могли только окопы. Пулеметы «МГ 34», выпуская пятнадцать пуль в секунду, убивали и бежавших, и тех, кто распластался на вытоптанной траве.
Матвей Игнатьевич Сташков имел сам двоих взрослых сыновей, которых не сегодня завтра пошлют на фронт. Он заскрипел зубами от злости.
– Надо открывать огонь, – вцепился ему в плечо младший лейтенант Луков. – Сейчас побегут остальные!
Капитан, теряя терпение, стряхнул руку и приказал:
– Луков, марш к орудию. Истерику мне тут устрой!
Но открыть огонь пришлось раньше отмеренных четырехсот метров. Если до этого тяжелые «Т 4» шли, не зная, где находится батарея Сташкова, то теперь все три танка, увеличив ход, зигзагами шли на него.
К ним присоединились три средних «панцера», тоже увеличив скорость. Это был уже бронированный клин. Остановить его можно было лишь точными попаданиями. Несмотря на свою мощь, немцы избегали потерь, и, встречая отпор, предпочитали отойти и ударить в другом месте.
До головного «Т 4» с отполированными до блеска гусеницами оставалось с полкилометра. Бешено вращались катки, перемещая массивную бронированную коробку все ближе к батарее.
Из окопов уже никто не выскакивал. Самые нерешительные и трусливые, которые пытались убежать, лежали, прошитые пулеметными очередями. Остальные готовили увесистые противотанковые гранаты и бутылки с горючей смесью, невольно оглядываясь на батарею, с которой спешно смахивали остатки маскировки.
Первые залпы решают многое. Капитан Сташков давно усвоил эту истину и сам встал к прицелу. Батарея открыла прицельный огонь и в течение нескольких минут подбила один тяжелый «Т 4» и повредила другой.
Головной «панцер» с пробоиной в лобовой броне застыл на месте, видимо, был убит механик-водитель. Однако короткоствольное орудие продолжало выпускать снаряд за снарядом.
Второй «Т 4» с поврежденной ходовой частью рывками пятился назад, но тоже продолжал вести огонь. Бегло стреляли пушки и остальных машин. Снаряд пробил, сорвал с креплений верхнюю часть щита «трехдюймовки» и взорвался, раскидав в стороны расчет.
Сержант-наводчик из первого огневого взвода, которым руководил Леонид Жердев, вложил бронебойную болванку в нижний скос броневого листа продырявленного танка. Снаряд ушел рикошетом вниз и выбил сразу два катка.
