Андрей Орлов - Штрафбат. Приказано уничтожить
– Сюда! – завопил Зорин, ныряя в ближайший проулок. Не успели попадать, как грохнула «королевская» пушка. Стрелок взял слишком низко: снарядом разворотило проезжую часть. На воздух взлетели пласты земли, куски дощатого тротуара, осколки. Взрывная волна валила заборы и легкие постройки.
– Бодрит, нечего сказать. – Вершинин мотал головой, словно собака, выбравшаяся из воды. Рядом надрывно кашлял Кармазов, выхаркивая пыль, тер слезящиеся глаза. Они бежали по переулку, наступая друг другу на пятки, потом свернули в боковой проезд, где стояла одинокая подорванная полуторка, а из кабины свешивался труп в звании младшего сержанта Красной армии. «Бывают ли у трупов звания?» – размышлял Зорин, вырываясь вперед.
– Эй, олимпиец, мы за тобой не успеваем, – хрипел сзади Кармазов. – Во чешет! В атаку бы так бегал!
Приближалась южная окраина Багровичей. Последние дома, чье-то мелкое приусадебное хозяйство, заросшее яблонями и грушами, пустырь с высокой травой, косогор, кустарник, и еще дальше – лощина, до которой метров тридцать… Беглецы присели за кустами. Кармазов драматично хватался за сердце. И дышал, как загнанная скаковая кобыла.
– Да уж, товарищ бывший сержант, это вам не закорючки в штабах писать, – насмешливо заявил Вершинин. Извлек из оттопыренного кармана спелое яблоко и впился в него острыми зубами. Пояснил, жадно чавкая, отвечая на немой вопрос изумленного Зорина:
– Привычка, Леха. С хулиганами водился в детстве, ни одной чужой яблони пройти не могли – все обтрясали. «Тимура и его команду» читал? Так вот, Фигура и его люди с нашей шайки были списаны…
И чуть не подавился, когда сзади прозвучал повелительный окрик:
– Бойцы, ко мне!
Только теперь, когда прояснилось в глазах, они обнаружили, что покатая лощина у них в тылу заполнена людьми. Над косогором маячили физиономии – кто-то в касках, кто-то с окровавленными повязками на неприкрытых головах. Им махал офицер в красиво простреленной фуражке и с орденом Славы второй степени на груди.
– Пошли, чай, не расстреляют, – вздохнул Зорин.
Пригнувшись, они добежали до низины. Здесь уже собралось человек семьдесят. Многие были ранены, кто-то без оружия. Стонал белобрысый боец, перевязывая себе руку. Кто-то переругивался, кто-то отрешенно таращился в небо. На корточках подобрался заметивший их майор – широколицый, с мясистым носом. Китель так основательно вымазан в саже, как будто военнослужащий руководящего состава долгое время трудился трубочистом. Зорин начал было подниматься, чтобы поприветствовать старшего по званию. Остальные, кряхтя, тоже.
– Сидите, – поморщился майор, – без голов останетесь. Майор Шустов, штаб сорок пятой стрелковой дивизии, оперативный отдел. А вы что за гаврики? Из какой части?
– Разведрота капитана Калмакова, – отчитался Зорин. Представил себя, Вершинина. Кармазова не стал – майор лишь краем глаза на того покосился.
– Майор Калмаков, насколько знаю, погиб, – нахмурился Шустов, – а вместе с ним и большинство людей его роты. Имею удовольствие познакомиться со счастливчиками?
Врать и юлить смысла не было. Если Родине угодно, чтобы они закончили свой путь не в бою, а тут… У майора Шустова, по крайней мере, было нормальное человеческое лицо.
– Нас уже почти расстреляли, товарищ майор, – признался Зорин, – но тут фрицы пошли в наступление… в общем, казнь пришлось перенести.
– Шутники, вашу мать, – фыркнул Шустов. Солдаты молчали. Он внимательно всмотрелся в их лица и посмурнел. – Вы это серьезно?
Солдаты молчали. Он удрученно покачал головой – дескать, какую только публику сюда не заносит.
– И что с вами делать?
– Что хотите, товарищ майор, – подал голос Вершинин, – зазря у нас, как известно, к высшей мере не приговаривают. Всегда находится причина. Но учтите, сегодня нас уже расстреливали, так что давайте… хотя бы завтра? Или дайте возможность в бою искупить кровью свою страшную вину.
– Перестали бояться? – нахмурился Шустов. – Думаете, теперь можно и языками болтать, иронизировать? Воевать будете?
– А когда мы не воевали? – пожал плечами Зорин.
– Хорошо, оставайтесь, а там посмотрим, что с вами делать, – принял решение майор. – У нас тут каждый человек на счету. А вы все-таки разведчики – элита, так сказать.
– Ставьте задачу, товарищ майор.
– Да какая, нахрен, задача? – вспылил штабной работник. – Здесь остатки пехотного батальона, комендантской роты, всякий разномастный сброд. Атаковать – значит, всех положить. А где я вам потом других возьму? Значит, будем ждать. Появятся наши – поддержим. Заметят фрицы – будем отбиваться. Не изменится ситуация до темноты – пойдем в леса на юг. Но что-то думается мне, что этот успех у противника временный.
В словах майора сквозил военный и житейский расчет. На том и держалась Красная армия. На том выстояла в сорок первом, добралась до границы в сорок четвертом, что не все ее руководство состояло из дуболомов, лизоблюдов и фанатичных самоубийц. И в этот раз майор Шустов оказался прав. Сорок первый год с его дурными отступлениями, «котлами», потерей территории и миллионами сдающихся в плен остался в страшном прошлом. Отныне все успехи фашистов могли быть только временными. Если не сказать – краткосрочными.
Рев десятков самолетов перекрыл небо. Из-под облаков выныривали истребители-бомбардировщики «Лавочкины» с красными звездами на хвостах и фюзеляжах! Люди радостно закричали. Кто-то сдуру подбросил пилотку, пальнул по ней, поймал – и с изумлением уставился на то, что осталось от головного убора.
Первое звено на бреющем полете прошло над Багровичами, поливая окрестности из крупнокалиберных пулеметов и бортовых пушек. Взрывы расцветали в гуще поселка. Второе звено шло за первым, ударило западнее – мощно, убедительно, – и мгновенно окраина Багровичей превратилась в горящий ад. Горели дома, деревья, немецкие танки. Вынырнуло третье звено, с истошным ревом прошло над поселением и нанесло удар по западной околице – как раз туда, куда подтягивались резервные немецкие подразделения. Не прошло и минуты, как истребители повернули на второй круг и теперь носились над населенным пунктом, пока не выработали весь боезапас. После этого, важно покачивая крыльями, ломая боевой порядок, с чувством выполненного долга удалились на восток. Налетела вторая эскадрилья, поработала минут пять, и после нее от городка практически ничего не осталось. Взрывы гремели совсем рядом с лощиной.
– Рассредоточиться! – срывая голос, орал майор Шустов. – Увидят толпу внизу, постреляют как миленьких!
Солдаты расползались, прятались по щелям и кустам. Самолеты, отбомбившись, улетали. И вдруг кто-то завопил, как подорванный:
– Полундра, братва, танки за спиной!
Паника не успела разгореться.
– Это наши, наши! – заорал тот же голос.
И снова все вопили от радости, как дети. Вставали, махали руками, улюлюкали, приветствуя передовую группу 35-й бронетанковой дивизии генерал-майора Курепова, с марша вступившую в бой. Тяжелые ИС-2 выползали из-за леса с южной стороны, разворачивались в цепь и быстро приближались, охватывая Багровичи полукольцом. От рева моторов закладывало уши. Тяжелые машины давили кустарники, валили молодые деревца, играючи проходили обрывы и трещины в земле. Стальная махина, ползущая через лощину, замедлила ход. Гавкнула пушка, выбросив снаряд в пылающий поселок. Откинулась крышка люка, оттуда показалась чумазая физиономия в шлемофоне, оглядела веселящихся красноармейцев:
– Курортная жизнь, славяне? Отдыхаем?
– Ты ползи, ползи, не останавливайся! – вразнобой закричали бойцы. – А мы тут перекурим, да за тобой пристроимся!
Танкист захохотал и скрылся в танке. Боевые машины уже входили в Багровичи, темп стрельбы нарастал. Вероятно, в городе еще было кому сопротивляться.
– В цепь, бойцы! – захрипел майор Шустов. – Приготовиться к атаке! – И закашлялся, харкая мокротой. После чего пожаловался Зорину:
– Дьявол, голос сел! Эй, сержант, или как там тебя, чтобы рядом был, понял?
– Понял, товарищ майор, – кивнул Зорин. – Буду бежать рядом с вами и орать за вас ваши приказы.
– Ну, ты и фрукт, – покачал головой майор и махнул пистолетом. – Транслируй, в общем. За Родину, за Сталина, всё как полагается!
И покатилась назад в Багровичи с криками и руганью пестрая людская масса. А из леса, что на юго-востоке, бежали люди, выбитые ранее из городка, и в поле справа поднимались залегшие солдаты. Бежали, ускоряясь, горя желанием взять реванш, смыть с себя позор первых часов боя. Эсэсовцы практически не оказывали сопротивления – немцы предпочитали не лезть в драку, если дело было заведомо проигрышным. Берегли силы, отходили. Атакующие почти не встречали сопротивления. Они бежали по улочкам поселка – мимо горящих и разрушенных домов, мимо гитлеровских «тигров», чадящих зловонным дымом. С северо-востока в Багровичи вступали свежие силы – мобильный мотоциклетный дивизион, выделенный из резерва 1-го Украинского фронта.
